— Ваше имя? — краска распространяется от ее груди к щекам, и она регулирует свое сиденье, чтобы сидеть выше.

— Кара Смит, — говорю я, не давая ей ничего, кроме основного.

Она щелкает по клавиатуре компьютера и стучит по мышке, кивая головой на монитор.

— Пожалуйста, присаживайтесь. Могу я предложить вам выпить, пока вы ждете?

Добродушно улыбаясь, я говорю.

— Не надо.

Финансовые журналы и брошюры лежат на стеклянных журнальных столиках рядом с кожаными сиденьями для гостей. Зал ожидания холодный, минималистичный и безличный, со скучными рисунками на белых стенах и ни звука, кроме щелчка клавиатуры администратора. Но все ушли, как и обещала Инес.

— Ваш последний гость уже здесь, — шепчет в трубку девушка за стойкой. После паузы она говорит, — Да, сэр. Я отправлю ее.

Я вдыхаю воздух через нос в живот и освобождаю свой разум от всего, кроме текущей работы, становясь такой же безразличной, как схема дизайна. Сверху вниз тревога тает от моего тела с нерешительностью и недоверием, и я пустой сосуд с одной целью: деньги.

Я родилась для этого дерьма.

Я родилась из-за этого дерьма.

— Он готов принять вас, — говорит секретарша, вставая на ноги.

Чего я не ожидаю, когда войду в офис Таланта, так это того, что меня поразит прилив тепла и индивидуальности, но это именно то, что происходит. Мой взгляд не сразу падает на темноволосого мужчину, сидящего за столом. Во-первых, у меня перехватило дыхание от вида океана прямо за его плечом из окна во всю стену. Далее меня обволакивают серые стены и золотой свет, льющийся из современных светильников. В отличие от зала ожидания, в этом зале есть фактура и жизнь, мебель из темного дерева и кожи, а также бар с напитками премиум-класса.

Талант встает и прочищает горло, и я не могу отвести взгляд.

— Вы, должно быть, мисс Смит, — говорит он, указывая на стул перед своим столом, — Садитесь, пожалуйста.

Мой рот кажется набитым ватой, но я уверенно отвечаю.

— Зовите меня Кара.

Талант в брюках и черной рубашке с закатанными до локтей рукавами кивает.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить, Кара?

Фотографии в Интернете оскорбительны по сравнению с тем, насколько красив этот мужчина вживую. Он высокий, темноволосый и чертовски красивый. Глаза Таланта на фотографиях кажутся непрозрачными, но даже с расстояния в шесть футов я вижу, что они серые. Его голова с кудрявыми волосами которую он носит как корону, едва удерживаемую конической стрижкой — почти неподходящая и слишком непослушная для офисной обстановки.

А его рот…

Эти губы…

— Нет, — с сожалением отвечаю я, — Однако, спасибо.

Он садится за мной, и есть доля секунды мертвого пространства, где мы смотрим друг на друга без иллюзий вежливости и правильного представления. Я поднимаю бровь, и он ухмыляется, но ни один из нас не понял другого.

— Мы встречались? — спрашивает он, отбрасывая нас обратно в здесь и сейчас.

— Нет, — подтверждаю я, скрещивая ноги.

Талант откидывается на спинку кресла, заявляя, что оно подобно трону среди его королевства. Что недалеко от того, как с ним обычно обращаются в Гранд-Хейвене.

— Ваше имя появилось в моем расписании сегодня утром на целый час моего времени, и я не узнал его. Сюда никто не может просто так зайти. Мой секретарь чуть не отменил встречу.

— Вы будете благодарны, что не сделали этого, — говорю я, — Я стою вашего времени.

Его взгляд скользит от моей лодыжки к колену, и он говорит.

— Что я могу сделать для вас, Кара?

Я не рассматривала Таланта Риджа как тип ролевой игры. Я предположила, что он был прямолинейным парнем. Но я могу справиться с ролью наивного клиента для его доминирующего генерального директора, если он этого хочет.

— Мне нужен адвокат, — говорю я, — Я слышала, вы лучший.

— У вас есть компания, которую вы хотите купить или продать? В противном случае я порекомендую вам другую фирму.

— Нет, я хочу вас, — настаиваю я, — На самом деле, вы единственный адвокат во всем городе, который может дать мне то, что мне нужно.

Легкая улыбка портит его опытный образ, и я вижу обаяние, благодаря которому он получил титул самого подходящего холостяка. Талант овладел искусством сдерживать свою харизму, но он никогда не встречался с такой женщиной, как я.

— Пожалуйста, извините меня за то, что я сразу перехожу к делу. У меня обычно не бывает таких красивых женщин, как вы, которые заходят ко мне в офис без длинных и скучных объяснений. Чего вы хотите?

— Отправьте вашего администратора домой на ночь, — говорю я.

Он, не колеблясь, берет трубку и освобождает свою работницу от ее обязанностей. Его глаза не отрываются от моих.

— Зачем это было нужно?

— Секрет, — говорю я, проводя кончиками пальцев по ключице, — Я не похожа на других ваших клиентов, но вы это знаете, верно?

Мои каблуки стучат по темному деревянному полу, когда я встаю и сокращаю расстояние между нами, усиленное тишиной в офисе.

— Кто ты? — Талант спрашивает снова. Он облизывает нижнюю губу, откидываясь на спинку стула, когда я приближаюсь.

— Твои самые смелые мечты, — говорю я.

Сидя на краю его стола, я опираюсь на ладони и скрещиваю ноги. Талант выдыхает через губы прохладный воздух, но не двигается, чтобы прикоснуться ко мне. Его глаза блуждают по моему телу, когда я смотрю через его плечо на захватывающий дух вид, на океан.

— Ты видел что-нибудь прекраснее, чем вид из окна твоего кабинета? — спрашиваю я в момент абсолютной реальности.

Серые глаза находят мои, и он шепчет.

— Да.

Умен, я думаю про себя.

Обмотав его ослабленный галстук вокруг своей руки, я раздвигаю колени и сажаю его на стул между собой. Он не теряет хладнокровия. Он не мешает мне полностью развязать его. Талант держит руки при себе и наблюдает за моим лицом, пока я стягиваю галстук с его шеи и бросаю его на пол.

— Есть определенные требования к адвокату, — говорю я, расстегивая его рубашку.

Легкая ухмылка искривляет его рот, и он спрашивает.

— Какие именно?

Я расстегиваю три пуговицы, прежде чем потерять терпение и разорвать его рубашку. Нитки и маленькие пуговицы постукивают по деревянному полу, прежде чем отдохнуть в углах офиса. Проведя пальцами по скульптурному прессу Таланта, я говорю.

— Это одно из них.

Его грудь вздымается от тяжелого дыхания, но он по-прежнему не прикасается ко мне. Меня он тоже не останавливает. Мои соски твердеют под зеленым кружевом, но я отбрасываю это как естественную реакцию, далекую, далекую, далекую от удовольствия. Даже если моя отсоединенная совесть проявится, когда я провожу большим пальцем по полным губам мистера Самого-Завидного-Холостяка.

— Твои губы определенно требование, — играю я. Пощипывая и вытягивая его нижнюю губу, пока она не высвободится, я продолжаю, — Но в моем списке есть еще кое-что.

Щеки Таланта вспыхивают мягким румянцем, а его прикрытые глаза останавливают мои.

На долю секунды мое сердце колотится в груди так сильно, что я действительно чувствую это — всего один раз, достаточно, чтобы горячая кровь потекла по венам. Этого достаточно, чтобы поджечь мою кожу. Достаточно, чтобы заставить меня резко вдохнуть, когда я скольжу на колени Таланта и чувствую, как сильно он прижимается к моему телу.

Одного удара сердца достаточно, чтобы ощутить тепло его обнаженной груди на моей, когда древесный аромат его кожи проникает в меня.

Я отталкиваю его, запихивая ощущения и эмоции обратно в темный угол своего разума, где они должны быть заперты, когда я с клиентом. Я навязываю свои мысли дешевым пьяницам, бросающим скомканные долларовые купюры к ногам моей матери, и звуку, когда она бьет одного из них по лицу после того, как они прикоснулись к ней, когда она собирает свой заработок со сцены.

Но когда я опускаю губы прямо над ухом Таланта, во мне бродит намек на жар, который он излучает.

Щелкая кончиком языка по его мочке, я шепчу.

— Твой член.

— Блять, — грубо отвечает он. Талант опускает свое лицо в изгиб между моим плечом и шеей, прикусывая нежную кожу зубами.

Двигая бедрами, я закрываю глаза и сглатываю, несмотря на бушующую внутри меня битву разума и тела. Несколько клиентов заставляли меня кончать, и это всегда было только биологически. В моменты, когда мое осознание было так далеко, я теряла связь и покидала свое тело, чтобы делать то, что тело делает во время секса. Это никогда не доставляло мне удовольствия, и после этого я несколько дней болела.

Это не то, что угрожает случиться здесь.

Дикое желание берет верх над моей основной тактикой выживания, и я ловлю себя на том, что спрашиваю.

— Почему ты еще не прикоснулся ко мне?

— Могу ли я? — спрашивает Талант.

Я откидываю голову назад и стону от ощущения его длины между моими ногами.

— Пожалуйста.

Руки Таланта властны, он сжимает мои бедра и притягивает меня выше к себе на колени. Стул, на котором мы сидим, откатывается назад, останавливаясь только тогда, когда ударяется о стеклянную стену позади нас. Если весь мир просто поднимет глаза, они увидят, как закатываются мои, когда его руки скользят по моей спине. Они увидят, как я закусываю нижнюю губу, когда Талант опускает бретельку моего платья и пробует кожу на моем плече. Но они не услышат меня, когда я скажу.

— Еще.

Он стягивает лямки с моих рук, разворачивая меня, как подарок, пока мое платье не собирается вокруг талии. Зеленое кружево выглядит лучше в лучах заходящего солнца, чем в моей темной квартире. Мои груди полные и круглые, выпячиваются из лифчика. Талант обхватывает их своими большими ладонями, проводя большими пальцами по моим соскам, прежде чем дотянуться до меня и расстегнуть крючок.

Кружево еще не коснулось пола, прежде чем он всасывает мой сосок в рот, сжимая другой в своей теплой руке. Я обвожу руками его шею, прижимая его к себе, когда полное блаженство пронзает мое тело. Я кричу, когда его язык касается чувствительного бутона, и я не узнаю, кем стала.