ГЛАВА 27

Лед звенит на дне моего пустого стакана, когда я сижу за одиноким обеденным столом. Как, черт возьми, я ввязалась в это? Я прошла путь от жизни в дерьмовом приемном доме до убийства человека, а теперь живу в чертовом особняке с четырьмя задумчивыми придурками. Это неправильно.

Я бросаю стакан обратно, позволяя одинокому кусочку льда соскользнуть вниз и упасть мне в рот, прежде чем стиснуть зубы и почувствовать, как он медленно тает. Я должна собрать свои вещи и выскользнуть ночью. Я не знаю, кто эта Династия, но мое чутье подсказывает мне уйти, но куда? Куда мне пойти, чтобы меня не нашли? Династия может сделать людей невидимыми, заставить их перестать существовать. Я уверена, что, если они смогут это сделать, они смогут найти беглеца.

К черту это. Неужели так уж плохо жить с парнями? У меня есть Карвер, спасающий меня от моего собственного подсознания, Круз, вызывающий у меня всевозможные чувства, и Кинг, удовлетворяющий все мои дикие потребности. Могло быть и хуже, так какого хрена я жалуюсь? Может быть, это возможность, которую мне нужно взять обеими руками и никогда не упускать.

Мне надоело сидеть в одиночестве за этим огромнейшим столом, и я следую за восхитительными звуками ударов кулаков по плоти вплоть до домашнего спортзала. Мой разум мгновенно возвращает меня к тому, что было несколько ночей назад, когда я била кулаками по Карверу, когда он позволял мне выплеснуть свое разочарование на его твердом, как камень, теле.

Предполагая, что это он в спортзале, я прохожу через открытую дверь и останавливаюсь, когда вижу Кинга, пытающегося выбить из вечно любящего дерьма Грейсона. Только он держится за свое и возвращает его Кингу. Я смотрю в изумлении, моя леди сжимается от желания.

Оба их тела блестят от чистого пота, и у меня сразу же текут слюнки. Они чертовски великолепны. Кулак Кинга летит вперед резкими, точными движениями, и я вижу, как Грейсон легко блокирует его, только чтобы нанести свой собственный удар.

Грейсон наносит сокрушительный удар, от которого любой бы упал на колени, но Кинг принимает его и стреляет прямо в него, обводя рукой в красивом апперкоте, который вонзается Грейсону прямо под ребра.

Стоны и ворчание вырываются из каждого из них, когда я загипнотизирована, наблюдая за этим так, как будто я смотрю самое интенсивное порно. Интересно, как бы они себя чувствовали, если бы я просто сняла штаны, села на землю перед ними и стала трахать себя пальцами, пока не закричала бы. Я имею в виду, я уверена, что они с радостью позволили бы это, даже поощряли бы, но это, вероятно, испортило бы их ходы, и по моему собственному опыту, когда кто-то проваливает один из моих боев, я не злюсь. Я сравняюсь.

Я прислоняюсь к открытой двери, и движение привлекает внимание Грейсона, отвлекая его на короткое время и давая Кингу шанс пройти и ударить его прямо в грудь. Удар отбрасывает Грейсона назад, пока он не падает на коврик для спарринга с тяжелым стуком.

— Блять, — ворчит он, протягивая Кингу руку, показывая, что он закончил.

Кинг мгновенно останавливается и протягивает руку, помогая ему подняться, и в ту секунду, когда он может, Грейсон бросает в меня сокрушительный взгляд. Я съеживаюсь, отталкиваясь от стены.

— Извините, я э… я не хотела вас отвлекать.

— Спаси его, — ворчит Грейсон, стряхивая удар и шагая ко мне. — Я здесь закончил.

Упс.

Он идет прямо, едва миновав меня и избегая удара прямо о дверь. Секунду я смотрю ему вслед, наблюдая за его прекрасным телом, когда он чуть ли не мчится из спортзала. Интересно, что я сделала, чтобы так сильно его разозлить, кроме того, что отвлекла и заставила его вонзиться в грудь.

После короткой паузы я обращаю свое чувство вины на Кинга.

— Он действительно не любит меня, не так ли?

Кинг идет через спортзал и хватает маленькое белое полотенце, чтобы вытереть лицо, прежде чем бросить его и обернуться ко мне. — Дело не в этом, — говорит он мне, меняя полотенце на бутылку с водой. — Если бы ты ему не нравилась, тебя бы здесь не было. Он просто… он не любит перемен, а ты, Уинтер, чертовски большая перемена.

— Как так?

— Нас было всего четверо с тех пор, как мы были детьми. Ни одна цыпочка никогда не заходила сюда и не ставила нас всех в безвыходное положение, отчаянно пытаясь держать свою тупую задницу под контролем.

— Ну, ее тупая задница никогда не просила об этом, — указываю я.

— Поверь мне, — усмехается он, швыряя бутылку с водой обратно на землю. — Мы более чем осведомлены о том, что ты сделала и чего не просила.

— Ах, да? — спрашиваю я, углубляясь в огромный домашний спортзал, пока мои глаза скользят вверх и вниз по его впечатляющему телу, задаваясь вопросом, как быстро я смогу заставить его трахнуть меня на этом спарринг-мате. — И что именно, по-вашему, я просила?

Кинг протягивает руку, обхватывает меня за талию и притягивает к себе, пока моя грудь не врезается в его, и воздух не выбивается из моего тела. Его губы падают на мою шею, и он целует ее, его язык блуждает по моей коже, заставляя мою киску сжаться от желания.

— Возможно, ты не просила об этом, — бормочет он, его дыхание касается моей кожи и вызывает мурашки по коже, когда его колено проталкивается между моими ногами и трется о мою ноющую киску. — Но я, черт возьми, знаю, чего ты хочешь.

Я отстраняюсь, чтобы встретиться с его пристальным взглядом, поднимаю подбородок так, что мой рот зависает прямо перед его губами, и без предупреждения кусаю его нижнюю губу, оттягивая ее, прежде чем мягко отпустить.

— Так чего же ты ждешь? Дай мне то, чего я хочу.

В его глазах горит огонь, и без лишних слов его руки тянутся к моей заднице и отрывают меня от земли. Его губы сливаются с моими, когда он идет через спортзал и кладет меня на стол, не сводя с меня глаз.

Он срывает мою укороченную майку через мою голову и падает на землю, пока мои руки блуждают по его подчеркнутому телу, наслаждаясь тем, как его широкая грудь кажется бесконечной. Кинг тянется к моим брюкам, быстро расстегивая пуговицы, прежде чем обхватить рукой мою талию и поднять меня, срывая их с моей задницы и бедер.

Я падаю обратно к столу, а мои черные рваные джинсы валяются рядом с баком. Мой лифчик забыт, но, похоже, никого из нас это не заботит, поскольку все внимание сосредоточено на том, как он рвет тонкую ткань моих стрингов и сжимает мои колени.

Он широко раздвигает их, выставляя меня напоказ, а его глаза блестят от горячего возбуждения. Он смотрит вниз между моих ног, на мою ноющую киску, и я вижу, как огонь горит намного ярче. Кинг облизывает губы, и все сжимается в предвкушении.

Если он не трахнет меня в ближайшее время…

Кинг падает на колени перед столом, и я закатываю глаза, зная, что все будет хорошо. Он хватает меня за ноги, закидывает мои колени себе на плечи и обхватывает руками мою задницу. Меня толкает вперед по столу, пока я почти не падаю. Моя киска прямо перед ним, и его теплое дыхание касается меня, дразня тем, что должно произойти.

Я собираюсь снова лечь на стол, когда рука Кинга взлетает вверх, не давая мне двигаться.

— Нет, — требует он. — Ты будешь смотреть.

Святой ебать. Да сэр.

Я ничего не говорю, но мне и не нужно, мой ответ громкий и ясный, и без колебаний я смотрю, как его толстый, теплый язык проникает между складками и медленно скользит по моей пульсирующей киске, пробуя на вкус все, что у меня есть в продаже.

Мое тело горит желанием, и я, затаив дыхание, наблюдаю, как он делает это снова и снова, пристально глядя на меня глазами. Рот Кинга смыкается на моем клиторе, и я стону, когда его язык скользит по тугому бутону, мучая меня, пока я не стону его имя.

Он не сдается, и когда я начинаю нуждаться в большем, два толстых пальца упираются в меня, растягивая, сгибаясь и находя мою точку G, заставляя меня резко и громко вздохнуть.

— Бля, да. Вот, — кричу я, не в силах оторвать взгляда от завораживающего зрелища.

Его язык не осмеливается перестать работать с моим клитором, когда его пальцы насквозь промокли от моей влаги. Мои пальцы запутываются в его темных волосах, сжимаются в крепкий кулак и удерживают его там, пока я стоном выкрикиваю его имя.

Кинг встает, и мои колени у него на плечах, я прижимаюсь спиной к деревянному столу, но даже при этом движении он все еще не расслабляется на моем пульсирующем клиторе, его язык кружит, щелкает, потирает.

Он надавливает на мои бедра, раздвигая их шире, и я стону, чувствуя, как он вытягивает из меня свои толстые пальцы и размазывает мою влагу. Его пальцы падают на мою задницу, и я втягиваю воздух, когда он медленно прижимается к моей дырочке, уже зная, как сильно мне это нравится.

— Я хочу трахнуть эту сладкую задницу, — ворчит он у моего клитора.

Я пытаюсь оттолкнуться от него, проникая глубже в его пальцы, но из-за того, что он держит мое тело, двигаться почти невозможно.

— Не раньше, чем я попробую свое возбуждение на твоем языке.

Его глаза метнулись к моим, и он принял это как вызов. Не из тех, кто упустит сладкую награду, он сразу же возвращается к работе, дразня мою дырочку, когда он трахает меня своим языком. Он сосет мой клитор своим ртом, и когда я чувствую, как глубоко внутри меня растет жар, я знаю, что это ненадолго.

— Да, Кинг, — кричу я. — Заставь меня кончить.

Кинг толкает меня глубже, двигает языком быстрее, сосет, лижет и мучает сильнее, и как только его пальцы проникают глубже внутрь меня, я кончаю, разбиваясь о его язык, когда моя киска яростно бьется в конвульсиях. Он не успокаивается, пока мое тело, наконец, не перестает трястись, и, как я и хотела, он отпускает мои ноги и тянется ко мне.

— У тебя самая сладкая киска, которую я когда-либо пробовал, — бормочет он, прежде чем коснуться моих губ своими.

Язык Кинга проникает в мой рот, и я тут же пробую себя на вкус, стоня от удовольствия. Он прав, как и Круз на днях. Я сладкая.