— Любить его — это не значит получать что-то взамен.— Я говорю с твердым взглядом: — Моя любовь к Тэтчеру не эгоистична. Она не требует взаимности или празднования. Она честна, она может существовать сама по себе, не замечая этого.

Я призрак, которая преследует человека, которому не нужно, чтобы он сделал меня человеком. Ему достаточно видеть меня, достаточно, чтобы я обитала на пустых чердаках его разума и в бесплодных коридорах его сердца.

Достаточно любить его без одолжения. Это моя одержимость, которая требует внимания, которая требует подпитки.

— Думала, что ты, как никто другой, поймешь, каково это. — Я заканчиваю, потому что если мы собираемся вынести мое грязное белье на стол, то с таким же успехом можно выложить и его.

Мое признание не удивляет его, а может, и удивляет, в любом случае, он не показывает этого. Только смотрит на меня пустыми глазами.

Мы так и сидим.

Два человека, сплетенные в паутине боли от рук самого смертоносного паука в мире.

Любовь.

Возможно, я не была там, когда он был с Розмари, не знала его хорошо и не видела его после ее смерти, как Рук, но между нами двумя было глубокое чувство понимания. Река, впадающая в один и тот же бассейн с потрясениями. Может быть, так было всегда, с того самого первого дня, когда я появилась здесь, чтобы навестить его.

Что-то во мне знало, что он поймет меня без объяснений. Когда весь остальной мир не понимал, он понимал. Сайлас заставлял других людей чувствовать себя неловко, потому что отказывался скрывать боль в своих глазах, печаль, которая жила в них.

Думаю, он знал, что я не боюсь этого, поэтому и дал мне возможность дружить. — Сайлас наклоняется вперед, поднимает своего слона и берет одну из моих фигур, добавляя ее к растущей куче черных на стороне доски.

— Какая мы пара, — бормочет он, — Мы любим людей, которые никогда не полюбят нас в ответ.

Я позволила себе смешок, покачав головой: — Розмари любила тебя. Ты знаешь это.

— Больше нет, — говорит он, его челюсть сжимается от признания.

Я нахмуриваю брови, по инстинкту моя рука движется вперед, упираясь в его руку напротив.

— Эта любовь все еще существует, Сайлас. — Мои слова несут в себе чувство срочности: — Она не может просто исчезнуть, она должна куда-то деться. Она все еще существует.

Он пристально смотрит на мою руку, и между нами наступает тишина, после чего он снова поднимает глаза.

— Я больше не могу ее найти.

Я ничего не могу ответить. Ничто из того, что я скажу ему, не поможет облегчить боль, которую он несет. Поэтому я крепче сжимаю его руку, в надежде, что она сможет сказать то, что я не могу.

Мы задерживаемся там еще на мгновение, прежде чем я отстраняюсь и смотрю вниз на шахматную партию с нулевым представлением о том, как продвинуться вперед, не проиграв сразу.

— Лира.

— Да, да, я знаю, — отмахиваюсь я от него, — Я пытаюсь думать о том, нападать мне или защищаться...

— Мой телефон у Рука.

Поднимаю глаза на него, приподнимая бровь: — Когда ты получишь его обратно, ты знаешь, что там будет куча фотографий члена, ты ведь знаешь это?

Он насмехается, вроде как смеется.

Когда он снова открывает рот, он говорит то, чего я не ожидала. Он протягивает мне руку помощи, как и я ему. Мне хочется сделать для него больше.

— У меня есть устройства слежения на машинах всех парней. —Он вздыхает: — Если ты сможешь достать мой телефон, он покажет тебе, где они все находятся.