Глава 27

Тристан

Родители Кресли пришли к нам в офис, чтобы познакомится со мной и Марко, перед тем как нанять, так что у них дома я не был. Когда мы подъехали к новороченным воротам, из будки вышел охранник, и в этот момент я осознал, насколько чертовски богата Кресли.

Она нагнулась через меня к открытому окну и заговорила с охранником:

— Привет, Мёрфи!

Его лицо вмиг оживилось.

— Здравствуйте, мисс Гастингс. Очень рад видеть вас дома.

— А я рада быть дома. Кстати, машина сзади тоже с нами.

— Мне все равно нужно ее проверить. — Он, извиняясь, улыбнулся.

Кресли кивнула.

— Конечно.

Охранник вернулся к будке и открыл нам ворота. Проехав через них, я взглянул в зеркало заднего вида: Мёрфи загородил Бриггсу путь, чтобы успеть проверить машину. Да, охрана не собиралась рисковать.

Дом Кресли загораживала полоса деревьев, так что при въезде его невозможно заметить. Мы выехали на извилистую подъездную дорожку, окруженную безупречным ландшафтом.

— Как...

— Отвратно? — спросила Кресли.

— Безопасно.

Она взглянула на меня. Надеюсь, из ее красивых глаз скоро исчезнет сочувствие, которое она проявляет ко мне с тех пор, как я вылил на нее все свое дерьмо. Мне не нужна ее жалость. Мне нужна она.

Вскоре перед дорогой появилась вымощенная камнем площадка с установленным на ней огромным фонтаном. За фонтаном возвышался внушительный особняк в средиземноморском стиле. Я смотрел на все это, пытаясь представить, как Кресли росла здесь. Прыгала ли она назло в фонтан, потому что ей запрещали это делать? Петляла ли она в сводчатых переходах, пока за ней бежала няня?

Стоило мне остановиться, как из входных дверей к пассажирской двери поспешили родители Кресли.

— Ну, сейчас начнется, — бросила она, прежде чем открыть дверцу.

Я вышел из машины и остался стоять на своей стороне, не зная, что делать дальше. Я не совсем гость, которого пригласила Кресли.

Родители сжали ее в объятиях — что вполне понятно, потому что она их дочурка. И меньше суток назад ее едва не похитили.

— Вы раздавите меня, — проговорила она.

Рассмеявшись, родители отпустили Кресли, отступили назад и взглянули на нее, испытывая явное облегчение от того, что дочь жива и невредима.

Первым меня заметил мистер Гастингс. В его взгляде сверкнуло чувство тревожности.

О, черт.

Обходя машину, он направился ко мне.

Я наплевал на волнение — я хочу быть с Кресли, поэтому адекватно приму все, что ее отец скажет или сделает.

Он протянул мне руку.

— Спасибо, что защищаешь нашу дочь.

Я пожал ему руку.

— Я поклялся, что обеспечу ей безопасность.

Мама Кресли поспешила обнять меня. Я не знал что делать, так что продолжил стоять столбом, пока меня окутывал запах ее дорогих духов. Я заметил сдерживаемую улыбку Кресли.

— Спасибо, что защищаешь ее.

— Всегда, — ответил я, когда она раскрыла объятия.

Родители Кресли направились к входной двери, а я взглянул на нее в поисках подсказки, что же мне делать. Ждать снаружи или пройти вместе с ней?

Она подняла палец, показывая, что мне стоит подождать, развернулась и последовала за родителями в дом.

И в тот момент я снова смог дышать.

Я ожидал худшего.

Кресли

Я пошла за родителями на кухню по длинному коридору, украшенному семейными портретами. Пусть Тристан подождет, пока я лично не переговорю с родителями. Не знаю, как они воспримут мое решение остаться в общежитии — или встречаться с телохранителем.

В гостиной кто-то был.

— Андре!

Он, широко улыбаясь, стоял в дверном проеме

Я кинулась к нему, радостно вытягивая руки.

— Как ты?

— Добро пожаловать домой, мисс Кресли, — ответил он, обнимая меня. — Я в порядке.

Отступив, я взглянула на него — множество морщин вокруг глаз, седые волосы. Он сильно постарел с тех пор, как я его видела.

— Что ты здесь делаешь?

— Помогаю просматривать камеры слежения, — с улыбкой сказал он.

— Ты здесь работаешь?

Андре кивнул, явно радуясь тому, что его не уволили после случая во Франции.

— Так рада это слышать. Я скучаю по тебе.

— Я тоже скучаю. — Он с грустью взглянул в мои глаза. — Ты как?

— Андре, ты меня знаешь: сильнее, чем могу казаться.

Он натянуто улыбнулся, но в его взгляде вновь появился тот блеск, который я привыкла видеть.

— Нужно поболтать с родителями. Еще увидимся до моего отъезда, — пообещала я, прежде чем пойти на кухню и сесть на высокий стул. Здесь, дома, я как никогда почувствовала себя в безопасности.

Мама стояла перед открытым холодильником, доставая бесконечное множество продуктов — она выработала эту нервную привычку, потому что не знала, что сказать или сделать. Отец наклонился на барную стойку, скрестив руки, и посмотрел на меня так, будто увидел призрака.

— Пап, я в порядке. Не надо на меня так смотреть. — Я перевела взгляд на маму. — Мам, прекращай. Я не голодна. Просто хочу поговорить с вами.

Положив на столешницу сыры и фрукты, она обернулась ко мне.

— Почему Стоун не принес твои вещи?

— Его зовут Тристан, и я не останусь дома, — парировала я.

Ее черты лица сковал страх.

— Что? — вздохнул отец. — Ты будешь лишний раз рисковать, если вернешься.

— Здесь мы обеспечим тебе безопасность, — пообещала мама. — У нас никогда не было такой сильной охраны.

— Не буду же я вечно сидеть взаперти.

Я испытывала отвращение от того, что причиняла им боль, не соглашаясь с их желаниями.

— Почему же? — удивилась мама. — Ты моя дочь, и я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

Я сделала глубокий вдох.

— Мне нужно закончить университет. Они не могут лишить меня еще и этого.

— Это небезопасно, — перебил отец. — Вспомни, что произошло вчера. Кто знает, что будет дальше.

— Но я была в безопасности. Меня защищал Тристан, — заверила я их.

— Он не всегда будет рядом, — заспорил папа.

Я взглянула на маму, прежде чем вновь посмотреть на отца.

— Может быть и нет.

Отец метнул взгляд на маму и снова на меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Папа, он мне нравится, — призналась я.

— Что же, это хорошо. Не получится сработаться с телохранителем, которого презираешь, — сказал он.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет, пап. Он мне нравится. Я хочу быть с ним, а он — со мной.

— Этого не может быть, — отрезал отец, качая головой и не желая ничего слышать.

— Почему?

— Его приоритет — твоя безопасность.

— Так и есть, сэр, — сказал Тристан.

Все обернулись на Тристана, который стоял в дверном проеме кухни — казалось, что в нашем доме он давно уже свой. Будто он должен быть со мной.

— Мой приоритет — Кресли, — заверил их Тристан, подходя ко мне. — Надеюсь, что вчера вам это доказали моя внимательность и реакция.

Отец закрыл глаза, огорченный новостью. Затем он с обвинением во взгляде посмотрел на меня на меня.

— Ты поэтому хочешь вернуться в университет? Поэтому ты не останешься дома в безопасности?

— Нет, — заверила я его. — У меня там жизнь. Друзья. Я слежу за каждым своим шагом. И мне осталось совсем чуть-чуть до окончания.

— Кресли, кто-то только что добрался до тебя, — запротестовала мама.

Да, родители волнуются. Черт, да и я тоже. Но не могу же я всю жизнь прожить в страхе. За мной присматривает охрана. И после вчерашнего не было никакой уверенности, что за мной снова никто не придет.

Тристан положил руку мне на плечо, убеждая меня, что я правильно поступаю, и обратился к родителям:

— Я забочусь о вашей дочери и не допущу, чтобы с ней что-то случилось.

— Мы не сомневаемся в твоих намерениях, — сказала ему мама. — Дело в том, что мы не уверены, будешь ли ты справляться со своей работой, если ваши отношения станут отвлекающим фактором. Кресли — наш единственный ребенок, отчего мы не можем заснуть от одной мысли, что с ней что-то может случиться.

— Я понимаю, — ответил Тристан. — Но если я буду отвлекаться, то сразу же отстранюсь от дела. Я сделаю все в интересах безопасности Кресли. Даю вам свое слово.

Тристан

— Что ж, неплохо прошло, — сказала Кресли с пассажирского сиденья, когда мы возвращались в Ремингтон тем же вечером.

— Ты шутишь?

Она потрясла головой.

— Да, ты им понравился. Точно.

— Я никогда не знакомился с родителями после того, как уже познакомился с ними.

Кресли рассмеялась.

— Ну, ты отлично справился.

За час до приезда я взглянул на затихшую Кресли. Ее голова склонилась к окну, глаза были закрыты. Я знал, что после бессонной ночи Кресли в какой-то момент все равно вырубиться. Убавив громкость у радио, я продолжил вести машину в тишине. Заметив слева магазин с товарами для праздников, я включил поворотник и свернул на парковку. Бриггс подъехал ко мне, наверное, недоумевая, что я творю. Я взглянул на спящую Кресли и заглушил двигатель.

— Скоро буду, — прошептал я.

Вышел из машины и попросил Бриггса присмотреть за ней. Через пять минут я вернулся из магазина и уложил маленький пакет с покупкой в багажник, чтобы Кресли не заметила.

Когда мы выехали на дорогу, Кресли взглянула на меня.

— Расскажешь, что тебе нужно было в магазине? — спросила она сонным и хриплым голосом.

Твою мать. Не думал, что разбудил ее.

— Нет.

— Скрываешь?

— Возможно.

Она потрясла головой.

— Хорошие отношения построены на доверии.

— И сексе.

Она закатила глаза.

— Так тебе нужно только мое тело? Да?

— Детка, я же телохранитель. Само название говорит.

Ее челюсть отвисла.

— Господи.

— Что? — рассмеялся я.

— Ты был прав. Может быть, чем больше я буду узнавать тебя, тем меньше ты будешь мне нравиться.

— Возьми свои слова обратно, — приказал он.

— Нет.

—  Кресли, возьми их обратно или...

— Или что? Грубый Тристан снова покажет свое противное «я»? — спросила она.

— О, еще как.

Она прорычала:

— Хватит. Я снова начинаю ненавидеть тебя.

Я рассмеялся, наслаждаясь тем, что, подкалывая ее, порадуюсь ее улыбке и дерзостям.

Когда мы вернулись в общежитие, я попросил Бриггса дождаться, пока Кресли примет душ, а сам заскочил в ее комнату. Вскоре она вернулась, с мокрыми волосами, завязанными в высокий пучок, а  я присел на ее кровать.

— Что ты делаешь? — спросила она, с любопытством разглядывая комнату.