Глава 27

Саванна

Я сижу в большом офисном кресле и жду, когда мой отец положит трубку. Он ходит взад и вперед, в то время как мужчина в костюме наблюдает за мной через стол. Папа выглядит расстроенным. Я ненавижу, когда он такой.

— Просто поставь 5000 долларов на Бронкос, — говорит он в телефон. — Да, я гожусь для этого. Я принесу тебе деньги к завтрашнему дню. — Повесив трубку, он вздыхает и меняет выражение лица. Он подходит и опускается передо мной на колени. — Теперь Сави, моя милая, милая, маленькая Сави. — Он заправляет мои волосы за ухо. — Ты должна рассказать хорошему человеку, что мы практиковали, хорошо?

Я хмурюсь. — Но это ложь, и ты сказал, что лгать плохо.

— Я знаю, детка, но на этот раз все в порядке, потому что, если ты этого не сделаешь, папе придется уйти, как это сделала мама.

Мысль о потере моего отца заставляет мое сердце болеть. Я уже должна прожить остаток своей жизни без моей мамы. Я тоже не хочу жить без своего папы.

Я киваю, и он отступает за камеру. Мужчина в костюме улыбается мне, но выглядит он не очень хорошо, поэтому я не улыбаюсь в ответ. Он нажимает кнопку на камере, а затем поворачивается ко мне.

— Хорошо, Саванна. Я просто задам тебе несколько вопросов о той ночи, когда ты осталась в доме своего друга Грея, хорошо?

Качая головой, я поправляю его. — Его зовут Грейсон. Только я и его отец можем называть его Грей.

Он хихикает. — Прости, ночь, которую ты провела в доме своего друга Грейсона. Так лучше?

— Да.

Глядя в лежащий перед ним блокнот, он читает следующий вопрос со страницы. — Ты сказала, что посреди ночи проснулась и тебе нужно было выпить, верно?

— Мм-хм. Мне хотелось пить, поэтому я спустилась вниз за стаканом молока.

— И когда ты спустилась вниз, чтобы выпить, что ты увидела?

Я смотрю на своего отца, зная, что это та часть, где я должна лгать. Он ободряюще кивает мне, и я повторяю ответ, который он мне сказал. — Я видела, как мистер Хейворт клал деньги под половицу в кабинете.

Мужчина в костюме на секунду оглядывается на моего отца, и они оба счастливо улыбаются. — Ты заглядывала туда после того, как он ушел?

Качая головой, что-то в этом вызывает у меня тошноту. — Я только увидела, что там было много денег.

***

Как я могла быть такой глупой, что никогда не складывала кусочки вместе? Менее чем через год после этого интервью Грейсон исчез. Мой отец не сказал мне, куда они уехали, просто сказал, что они уехали и не вернутся.

Этот мудак точно знал, что он сделал. Он знал, какие жизни он разрушил. Его лучшего друга. Грейсона. Мою. Единственный человек, о котором он когда-либо заботился, — это он сам. Даже когда он работал, чтобы замести следы и обвинить отца Грейсона в преступлении, которое он сам совершил, он все еще делал ставки на украденные деньги.

Часть меня надеется, что причина всех наркотиков и алкоголя за последние семь лет заключалась в том, чтобы справиться с чувством вины за то, что он сделал. По крайней мере, тогда, казалось бы, что у него есть какая-то совесть. Если он не испытывает никаких угрызений совести за то, что он сделал, тогда я не уверена, что вообще когда-либо его знала.

Я смотрю на свой дом, зная, что монстр внутри. Все это сводится к нему. Отца Грейсона забрали слишком рано, из-за него. Из-за него Грею пришлось расти без отца. Миссис Хейворт пришлось растить сына без мужа из-за него. Я потеряла своего лучшего друга из-за него. Он тот, кто все испортил, и я собираюсь покончить с ним раз и навсегда.

Нажав кнопку на своем телефоне, я кладу его в карман и захожу в дверь. Мой отец стоит на кухне. Он усмехается, когда видит меня, и его верхняя губа приподнимается от отвращения.

— Где была твоя задница последнюю неделю?

— У Брейди. — Я стараюсь говорить спокойно.

— Да? — Он оглядывает меня с ног до головы. — Ты уверена, что не общалась с этим ребенком Хейвортом?

Мои глаза сужаются. — Что, если я так и делала?

— Тогда тебе лучше прекратить это дерьмо прямо сейчас. Я не хочу, чтобы ты приближалась к этому мальчику.

— Почему? Потому что ты боишься, что я узнаю о том, что ты сделал с его отцом? — То, как краска стекает с лица моего отца, показывает его вину. — Да, я все об этом знаю. Как ты проиграл все наши деньги. Как ты украл у компании, в которой проработал пять лет. И даже то, как ты подставил своего лучшего друга, чтобы взвалить вину на него.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — возражает он, но это так же слабо, как и он.

— О, да ладно тебе. Не пытайся сейчас быть таким благородным. Продолжай. Злорадствуй. Что подобное сошло тебе с рук, ты должен был почувствовать себя крутым парнем.

Его взгляд впивается в меня, его тело напряжено и неподвижно. — Я сделала то, что должен был, и твоя маленькая задница должна быть благодарна за это.

— Что ты должен был? — Я срываюсь. — Ты заставил своего лучшего друга взять вину за преступление, которого он не совершал! Он умер там! Отец Грейсона мертв, и ты это сделал.

— Ты чертовски права, что я это сделал! — Рычит он, швыряя бутылку виски на стойку. — И я бы сделал это снова! Я получил больше денег от этой аферы, чем когда-либо видел в своей жизни. Я не виноват, что хрупкий маленький засранец не смог справиться с собой в тюрьме.

Я не могу поверить словам, которые слетают с его губ, но еще хуже то, что написано у него на лице. Он выглядит гордым — довольным собой за то, что ему сошли с рук миллионы, в то время как его самый близкий друг потерял свою жизнь. Нет ни малейшей капли раскаяния, и это заставляет мою кровь кипеть.

— Ты монстр, — говорю я ему. — Презренное, печальное оправдание для мужчины.

Его глаза темнеют, как будто гнев в нем начинает выплескиваться на поверхность. — Ты должна поклоняться земле, по которой я хожу. Дерьмо, которое я натворил, уберегло тебя от приемной семьи. Если бы я попал в тюрьму, у тебя бы никого не было!

— Мне было бы лучше!

Он сухо смеется и обходит стойку, чтобы встать передо мной. — Если бы твоя мать могла видеть тебя сейчас — жадную, неблагодарную маленькую сучку, которой ты являешься, — она была бы в ужасе.

— Пошел ты! — Я шиплю. — Я заставлю тебя заплатить за то, что ты сделал. Поскольку я, сама того не подозревая, была одним из ключевых доказательств по делу, я уверена, что ФБР будет интересно узнать, как вы заставили маленькую девочку лгать под присягой.

— Ты бы не посмела.

— О, я бы определенно посмела. — Поворачиваясь, чтобы уйти, я делаю один шаг к двери. — Наслаждайся своим напитком. Пройдет некоторое время, прежде чем у тебя появится еще один.

Прежде чем я успеваю убежать, он хватает меня за волосы и тянет назад. — Только через мой труп.

Его кулак врезается мне в лицо с жестокой силой, вызывая стреляющую боль в челюсти. Он использует свою хватку, чтобы ударить меня головой о стойку и швырнуть на пол. Удар в живот — это как попасть под грузовик. Я пытаюсь защититься, но когда он снова замахивается на меня ногой, я чувствую, как хрустит мое запястье.

— Ты глупая, глупая маленькая девочка, — усмехается он, продолжая избивать. — Я должен был надрать тебе задницу много лет назад. — Еще один удар по моему лицу, и металлический привкус крови наполняет мой рот. — Наконец-то избавиться от тебя будет лучшим днем в моей гребаной жизни.

Боль во всем моем теле настолько сильная, что мне трудно оставаться в сознании. Однако, как бы я ни была неподвижна, он не сдается. Удары ногами и кулаками все так же сильны, и никаких признаков ослабления. Он собирается убить меня.

Когда наступает реальность, я думаю о самых близких мне людях. Брейди. Делейни. Грейсон. С ними все будет в порядке? Что они подумают, что со мной случилось? Моему отцу это тоже сойдет с рук? Это ужасное чувство, знать, что я вот-вот умру. Единственное, чего я с нетерпением жду, это снова увидеть свою маму.

Все начинает расплываться, когда я слышу слабый звук распахивающейся двери.

— Отвали от нее! — кричит человек, и каким-то чудом удары прекращаются. — О Боже мой, Сави. Нет, нет, нет! Черт! Останься со мной, пожалуйста.

Грейсон? Я пытаюсь открыть глаза, но не могу. Это слишком сложно. Я слишком слаба. Проигрывая битву за то, чтобы не заснуть, темнота берет верх, и боль проходит.