Глава 24

Грейсон

Всю ночь я не могу выбросить этот танец из головы. То, как она двигалась. Боль запечатлелась в каждой ее идеальной черте. Даже просто наблюдая за ней, мое сердце разрывалось. Она взяла нашу трагическую историю и сумела превратить ее во что-то прекрасное. Превратила это в искусство.

Есть миллион разных причин, по которым мы должны или не должны быть вместе, и я, кажется, не могу понять ни одну из них. Единственное, что я знаю, это то, что я не могу разобраться в этом самостоятельно. Мне нужно поговорить с Саванной — выложить все на стол и посмотреть, что мы будем делать дальше.

Уже половина четвертого, когда я решаю, что больше не могу ждать. Схватив ключи, я сажусь в машину и еду к ее дому. Всю дорогу я едва могу усидеть на месте. Мы не разговаривали друг с другом с той ночи на вечеринке у Джейса, когда она призналась, что влюблена в меня, а я в ответ выгнал ее из своего дома. Выражение ее лица, когда я кричал ей, чтобы она уходила, все еще запечатлелось в моей памяти, мучая меня поздно ночью, когда я не могу уснуть.

Когда я подъезжаю к ее дому, впереди стоит то, что можно описать только как потрепанную машину. Это немного знакомое; я предполагаю, что это ее отец. Каждый раз, когда я приезжал, чтобы забрать ее, если бы эта машина была припаркована снаружи, она ждала бы на крыльце к тому времени, как я добрался сюда. Мне еще предстоит встретиться с ним лицом к лицу после всего этого времени, но я не собираюсь уклоняться. Мне нужно поговорить с Саванной.

Когда я выхожу из машины и иду к двери, я слышу звон бьющегося стекла, а затем крики, доносящиеся изнутри.

— Никогда больше не говори со мной так, ты меня понимаешь? Ты живешь под моей крышей! Ты относишься ко мне с уважением! — Кричит мужчина.

Я как раз собираюсь постучать, когда дверь распахивается, и из нее, спотыкаясь, выходит отец Саванны. Он выглядит дерьмово, а не наполовину таким, каким я его помню. У него редеют волосы, он пузатый, и от него пахнет так, словно он искупался в бутылке виски.

— Гребаная неблагодарная маленькая сучка, — бормочет он.

Как будто он сначала не понял, что я был там, его глаза встречаются с моими и резко расширяются. Мы двое стоим там, уставившись друг на друга в молчаливом противостоянии, пока он не качает головой и пьяно не спускается по ступенькам к своей машине. Очевидно, что ему не следует садиться за руль в его состоянии, но у меня есть более неотложные дела. Я просто надеюсь, что если он покончит с собой, он никого не заберет с собой.

Дверь оставлена наполовину открытой, и я заглядываю внутрь, прежде чем войти. Саванна присела на пол, подметая то, что выглядит как осколки пивной бутылки. Ее волосы в беспорядке, как будто кто-то запустил в них руки, а ее рубашка порвана.

— Сев?

Ее голова поворачивается ко мне, и тогда я вижу это — свежую рану на ее лбу и отпечаток ладони на щеке. За долю секунды все становится кристально ясно. Все синяки, которые я заметил за последние несколько недель… ее комментарий о том, что нужно иметь дело с вещами намного страшнее, чем грозы… как ничто из того, что я делал, казалось, не оказывало на нее никакого влияния.

Ее отец избивал ее все это время.

— Чего ты хочешь, Грейсон? — Треск в ее голосе говорит мне, насколько она побеждена.

— Почему ты мне не сказала?

Она сухо смеется, встает и высыпает содержимое совка в мусор. — И когда ты ожидал, что я это сделаю? Когда ты искал что-нибудь, что ты мог бы использовать, чтобы разрушить мою жизнь, или, когда ты кричал на меня, чтобы я убиралась из твоего дома?

Я подхожу ближе и протягиваю руку, чтобы дотронуться до нее, но она уклоняется. — Я могу тебе помочь.

— Мне не нужна никакая помощь.

Мои брови хмурятся. — Саванна, он причиняет тебе боль!

— А ты нет? — Она срывается. — Не пытайся сейчас играть в рыцаря в сияющих доспехах! Ты был не лучше, чем он!

— Не будь такой.

Она издевается. — Быть какой? Правдивой? Честной? То, что ты сделал со мной, причинило мне гораздо больше боли, чем все, что когда-либо делал мой отец. — Поворачиваясь, она даже не смотрит на меня, когда произносит следующие слова. — Уходи. Я не хочу, чтобы ты был здесь.

Как будто кто-то вонзил нож для льда прямо мне в грудь. Внутри меня все сжимается, я чувствую, что не могу дышать. Она предпочла бы, чтобы ее бросили, чем позволить мне помочь ей, и почему она должна? Я ничего не сделал, только усложнил ей жизнь. Школа была единственным местом, где она могла вести себя так, будто все в порядке. Как будто ее жизнь не была гребаным крушением поезда. Это был единственный раз, когда она чувствовала себя в безопасности и надеялась, и я отнял это у нее.

Я всегда должен был защищать ее, а вместо этого причинил ей больше всего боли.

***

Я подъезжаю к студии, даже не потрудившись припарковаться или выключить машину, прежде чем ворваться внутрь. Требуется всего минута, чтобы найти Брейди, стоящего с тем же парнем, которого я видел, помогая ему после нашей небольшой драки возле бара. Я хватаю его за плечо и разворачиваю к себе. Его поведение меняется, когда он видит меня.

— Какого черта ты хочешь?!

— Ты знал?

Он смотрит на меня так, как будто я сошел с ума. — Знал, что? Что ты ублюдок?

— Об отце Саванны! — Я кричу. — Ты знал, что он использовал ее как свою личную гребаную боксерскую грушу?

— Он что? — Его мгновенного возмущения достаточно, чтобы сказать мне, что он был таким же невежественным, как и я. — И откуда ты это знаешь?

Я расхаживаю взад и вперед. — Потому что я просто пошел туда, чтобы поговорить с ней, и услышал, как он кричал на нее! Повсюду было разбитое стекло, и у нее ужасный порез на лбу и отпечаток его руки на лице.

— Тогда что ты здесь делаешь? Почему ты ей не помогаешь?

— Она не хочет, чтобы я был там! Не то чтобы я ее виню. У нее есть все права ненавидеть меня, но его… — Я качаю головой, когда во мне нарастает ярость. — Нет. Он уже разрушил мою жизнь. Он не может разрушить и ее.

Направляясь к двери, Брейди окликает меня. — Куда ты идешь?

— Чтобы найти кусок дерьма, — отвечаю я. — Я собираюсь его убить.

***

Я три часа искал сукиного сына, и у меня ничего не вышло. Где бы он ни был, я надеюсь, он знает, каким дерьмовым гребаным человеком он стал. Одно дело ударить своего лучшего друга в спину, но бить собственную дочь? В аду есть особое место для таких придурков, как он, и если бы я нашел его сегодня вечером, я был бы тем, кто отправил его туда.

Когда я еду домой, я натыкаюсь на знакомый участок, где раньше была детская площадка. Сейчас это заросло, но я сразу же вспоминаю водопад. Время, которое мы провели там, было для меня всем, и, хотя на улице может быть холодно, это может быть просто единственное место, которое поможет мне очистить голову.

Тропинка полностью заросла, что говорит мне о том, что здесь давно никто не был. Только когда я углубляюсь в лес, я слышу журчание воды. Расчищая паутину и листву, я наконец добираюсь до открытия. Я пробираюсь сквозь кусты и смотрю на то, что передо мной.

Он выглядит так же, как и восемь лет назад, только старше. Мох покрывает нижние части деревьев, а трава выше, чем я помню. Садясь на один из камней, так холодно, что я вижу свое дыхание, но ярость внутри горит так жарко, что я ее не чувствую.

Достав телефон, я обнаруживаю три пропущенных звонка и семь сообщений от Брейди. Все они — разные варианты того, чтобы сказать мне успокоиться и мыслить рационально. Забавно, как он думает, что имеет какое-то влияние на меня или мои действия. Реальность проста: если бы ее отец не ускользнул от меня сегодня днем, он бы гнил где-нибудь на дне канавы.

Я закатываю глаза и собираюсь положить устройство обратно в карман, когда оно выскальзывает у меня из руки и скатывается по камню, ударяясь обо что-то, прежде чем упасть на землю. Мои брови хмурятся, когда я тянусь, чтобы взять его, и замечаю стеклянную бутылку. Она старая и, очевидно, пролежала здесь некоторое время, но печать, похоже, осталась прочной. Когда я беру ее в руки, то понимаю, что он наполнен свернутыми листками бумаги.

Единственные два человека, которых я когда-либо знал, которые были здесь, — это Саванна и я сам, и, судя по всему, это все еще звучит правдиво. Я подношу бутылку к одному из камней и с грохотом ставлю ее на стол. Стекло легко разбивается, освобождая бумаги внутри. Разворачивая первую, я обнаруживаю, что мои подозрения были верны. На ней нацарапан почерк, который я узнал бы где угодно.

Грей,

Куда ты ушел? Я приехала домой от бабушки, а тебя не было! Папа сказал, что ты и твоя семья переехали. Я скучаю по тебе. Почему ты мне не сказал? Почему ты не попрощался? Просто возвращайся домой. Вернись за мной.

Сави

Я перехожу к следующему.

Грей,

Почему ты мне до сих пор не позвонил? Я знаю, ты знаешь мой номер. Там, куда вы переехали, нет телефонов? Я хотела бы, чтобы кто-нибудь сказал мне, что происходит. Я действительно скучаю по тебе. Я не знаю, что бы без тебя делала. Ты мой лучший друг, Грей. Я просто продолжаю надеяться, что однажды ты вернешься.

Сави

И следующий.

Грей,

Делейни сказала мне сегодня, что твой отец умер. Ты в порядке? Я хотела бы быть рядом с тобой. Я бы прижала тебя по-настоящему крепко, как ты сделал это для меня в ночь той ужасной бури. На днях пришла новая телефонная книга. Я пыталась найти твое имя, но его там не было. Если по какой-то случайности ты вернешься сюда, я надеюсь, ты найдешь это и позвонишь мне. Я скучаю по тебе.

Сави

И еще один.

Грей,

Все становится пугающим. Папа ведет себя странно, все время приходит домой с отвратительным запахом и повсюду падает. Он начал часто оставлять меня дома одну. Он говорит, что я теперь большая девочка и могу с этим справиться, но мне страшно. Я не знаю, что происходит. Почему ты до сих пор не вернулся? Почему ты не позвонил? У тебя есть новый лучший друг? Это потому, что мы поцеловались? Потому что мы можем притвориться, что этого никогда не было. Просто возвращайся домой.