Глава 23

Грейсон

Кинсли сидит напротив меня и разглагольствует обо всем на свете. Разве она не видит, что мне все равно, какого цвета лак для ногтей был на Бекке сегодня? Из-за нее мне трудно наслаждаться моим молочным коктейлем, что действительно кое-что, потому что в этой закусочной непревзойденные коктейли. Тем не менее, я притворяюсь, что слушаю, и киваю головой во всех частях, которые я считаю важными.

Встречаться с ней — это не то, чего я хочу, но я должен. Это необходимый шаг, хотя он создает для меня больше проблем, чем решает. Она из тех людей, рядом с которыми я обычно терпеть не могу находиться, но она единственная, кто может сделать то, что мне нужно. Сделать ее своей девушкой — это не значит держать меня подальше от Саванны, это значит держать Саванну подальше от меня.

Я знаю, что если она будет стоять передо мной и умолять меня поговорить с ней, у меня не будет ни единого шанса. Я сдамся за пять секунд и вручу ей свое сердце на серебряном блюде. Нет, я не могу этого допустить. Держать ее на расстоянии — это лучше для нас обоих.

— Ты должен был это видеть, — ухмыляется Кинсли. — Она выглядела так глупо, стоя там в полном одиночестве, когда мы все уходили. — Бросив на нее смущенный взгляд, она может сказать, что я не обратил внимания. — Саванна. Сосредоточься, Грейсон.

Я качаю головой. — Не надо. Не говори мне о ней.

— Э-э, хорошо, — нерешительно говорит она, делая глоток воды. — Знаешь, если бы я не знала лучше, я бы подумала, что между вами что-то происходит.

— Что, черт возьми, я только что сказал? — Я срываюсь. — Ты просто не знаешь, как слушать? Я сказал, не говори со мной о ней.

Она усмехается и закатывает глаза, берет свой телефон и просматривает его. Внезапно дверь распахивается, и ко мне врывается разъяренная Делейни, за которой следует Тесса, которая бросает на меня предупреждающий взгляд.

— Грейсон Мэтью.

Вау, у меня проблемы на уровне среднего имени. — Кто тебе это сказал?

— Это не имеет значения. Мне нужно с тобой поговорить. — Взглянув на Кинсли, она уточняет. — Наедине.

— Э-э, извините меня, — дерзит Кинсли. — Не грубо ли это? Разве ты не видишь, что мы здесь заняты?

Лейни пристально смотрит на нее. — Похоже, что меня это, черт возьми, волнует?

И у меня, и у Тессы расширяются глаза. Будучи паинькой с детства, Делейни Каллахан не использует ненормативную лексику, если только она действительно не злится.

Кинсли надувает губы, когда Делейни снова обращает свое внимание на меня. — Грейсон, сейчас же!

— Я бы послушала ее, — советует Тесса. — Она была на тропе войны весь чертов день.

Решив успокоить ее, я говорю Кинсли, что сейчас вернусь, и выскальзываю из кабинки. Лейни бросает последний непристойный взгляд на мою девушку, прежде чем последовать за мной на парковку. Как только мы выходим на улицу, она выглядит так, будто собирается меня ударить.

— Что, черт возьми, с тобой не так? — Она кричит. — Как ты мог так поступить с Саванной?

— Я ничего ей не сделал, — защищаюсь я, но мы оба знаем, что это ложь.

— Черта с два ты этого не сделал. Я была там в пятницу вечером, собирала осколки, в которых ты ее оставил! — Она делает паузу на секунду, но не дает мне вставить ни слова, прежде чем продолжить. — И потом ты бежишь прямо к Кинсли? Серьезно, Грейсон? Кинсли?

Я поднимаю руки в воздух. — Я должен был, понимаешь? Я, черт возьми, должен был! — Потирая лицо руками, я подхожу и сажусь на ступеньку. — Я не могу заботиться о ней. Не так, как она хочет, чтобы я делал.

— Ты уже делаешь. Если бы ты этого не делал, ты бы не сказал мне, где она живет, — парирует она. — Ты чертовски хорошо знал, что я собираюсь сохранить ее тайну. Так что даже не пытайся играть так, как будто надеялся, что я сделаю за тебя грязную работу.

— Это не имеет значения. Прошлое нельзя переписать, и она не может отменить то, что сделала. Мы никогда не будем чем-то.

Ее брови хмурятся. — Хорошо, мы притворимся, что я знаю, что это значит. — Она проводит пальцами по волосам и вздыхает. — Я просто не хочу видеть, как вы двое выбрасываете то, что создавалось тринадцать лет. Когда мы были маленькими, вы двое были единственным, в чем я была уверена.

Я грустно улыбаюсь. — Тогда все было по-другому, Лейни. Так много изменилось.

— За исключением того факта, что вы все еще без ума друг от друга, — вмешивается Тесса, но как только я смотрю на нее, она поднимает руки в знак капитуляции. — Извини, я сейчас заткнусь.

— Нет! — Делейни спорит. — Тесс права. Я сама видела, как вы двое были друг с другом последние несколько недель. То, как она говорила о тебе. — Она вздыхает. — Это все, что ты надеешься найти, и ты это отбрасываешь.

Из глубины моего горла вырывается стон. — Какого черта ты от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы ты признал, что влюблен в нее!

— Конечно, я влюблен в нее! — Я сухо смеюсь. — Я был с тех пор, как мне было, черт возьми, девять лет.

Она успокаивает свой тон, как будто чувствует, что достучалась до меня. — Тогда скажи ей это. Что бы это ни было, вы двое справитесь с этим.

Я качаю головой. — Мы не можем. Не с этим. — Встав, я достаю ключи из кармана. — Мне жаль, Лейни. Скажи Кинсли, что что-то случилось, и я верну ей счет.

— Грейсон, — зовет она, когда я собираюсь уходить. Я оборачиваюсь, чтобы взглянуть на нее, и она выглядит такой же побежденной, каким я себя чувствую. — Если ты передумаешь, у меня есть запасной билет на концерт Саванны в пятницу вечером. Я думаю, ты должен прийти.

Не имея истинных намерений поддержать ее в этом, я киваю один раз и направляюсь к своей машине. Наивно было думать, что я смогу остаться здесь. Раны слишком свежи, чтобы мы могли сосуществовать прямо сейчас — слишком глубоки, чтобы мы не причинили друг другу еще больше боли. Мне нужно уехать, хотя бы ненадолго.

***

Тайсон бросается на меня с баскетбольным мячом, но ему не хватает координации, которая есть у меня. Я вращаюсь, обхожу его и снимаю — ничего, кроме сети. Воздух в огромном спортзале кажется жарким, когда я обмахиваюсь футболкой. Тай хватает мяч и передает его мне, прежде чем попытаться попасть в кольцо. Он идет, чтобы выстрелить, но, хотя он может быть на два года старше, он на добрых шесть дюймов ниже. Я поднимаю руку и блокирую ее, смеясь, когда он хмурится.

— Ты мелкое дерьмо, Грейсон.

Я смотрю на него понимающим взглядом и улыбаюсь. — Я не уверен, что ты действительно в том месте, чтобы называть кого-то чем угодно.

Он закатывает глаза. — Отвали. Ты уже закончил убегать от своих проблем? Ты пропустил что, уже три дня в школе?

— С каких это пор тебя волнует, сколько я пропускаю в школе? — Я краду мяч и выношу его за пределы трехочковой линии.

— Поскольку я пообещал твоей маме, что буду присматривать за тобой.

Как только я бросаю, мой телефон начинает звонить на скамейке. Я подхожу, вижу имя Кинсли и вызывающую рвоту картинку на экране. Нажимая "Игнорировать", я возвращаюсь к игре.

— Она звонит сегодня уже в восьмой раз. — Он смотрит на свои часы. — И сейчас только полдень.

— К чему ты клонишь?

Он хихикает. — У меня ничего нет. Я просто никогда не ожидал, что ты изменишь свои ни к чему не обязывающие манеры ради какой-то чрезмерно навязчивой малышки из трастового фонда, которая не слезет с твоего члена в течение пяти минут. — Он стоит рядом со мной, пытаясь заблокировать меня. — Я, честно говоря, думал, что ты в конечном итоге будешь встречаться с Саванной.

Я толкаю его локтем в живот, наваливаюсь на него всем телом и сбиваю его с ног, прежде чем нанести идеальный трехочковый, но я не собираюсь праздновать.

Он прищуривается, глядя на меня, и поднимается с пола. — Какого черта, чувак?

— Какого черта все настаивают на том, чтобы говорить со мной о ней? — Я кричу.

— Я не знаю, может быть, потому, что мы все видим то, что ты не хочешь признавать.

Вставая у него перед носом, я готов нанести ему удар. Единственная причина, по которой я этого не сделал, — это потому, что он мой двоюродный брат. — Да? И что это такое?

Он расправляет плечи и отражает мой взгляд. — Что ты меньше похож на человека без нее. Ты зол и иррационален. Ты ходишь и ведешь себя так, будто мир тебя облапошил, и ты ни перед чем не остановишься, пока не сожжешь весь этот чертов мир дотла. — Его разочарование очевидно, когда он протискивается мимо меня и направляется к двери. — Возможно, твой отец многого хотел для тебя, но я не думаю, что какая-то часть его хотела этого.

В одиночестве, чтобы утонуть в собственном разрушении, я ложусь на пол спортзала и смотрю в потолок. Каждая частичка меня знала, что лучше не связываться с ней. План был прост — найти ее слабость, ее ахиллесову пяту и уничтожить ее с помощью этого. Это не могло быть более прямолинейным, но все полетело к чертям в тот момент, когда я поцеловал ее. Один этот вкус того, чем все могло бы быть, в одно мгновение свел меня с ума.

Стоя там, наблюдая, как Трей раскрывает ее секрет всем, я чувствовал противоречие. С одной стороны, я был взбешен. Эта информация была моей, единственной вещью, которая у меня была, и которая могла причинить ей боль. С другой стороны, я испытал облегчение. Она получила то, что ей причиталось, но мои руки остались чистыми, или, по крайней мере, настолько чистыми, насколько они могли быть после всего, что я уже сделал. Однако, увидев, как она ломается, я испытал чувство, которого никогда не ожидал, — сочувствие.

Саванна и я были той единственной константой в моей жизни — единственной вещью, на которую, я знал, я мог рассчитывать. Как будто мы были начертаны звездами… нам суждено быть вместе. Даже когда мы росли порознь, я всегда надеялся, что когда-нибудь мы снова найдем друг друга. Только когда я нашел доказательства предупреждения моего отца, я, наконец, понял, почему он хотел, чтобы я держался от нее подальше. В тот день я так много выпил, что моя мама испугалась, что мне нужно промыть желудок.

На следующее утро я дал себе две клятвы: я никогда больше не дам кому-либо возможности причинить мне такую боль, и я отомщу тем, кто его предал. Предал меня. Я просто никогда не ожидал, что окажусь таким сломленным, как она. В конце концов, возможно, Тайсон прав.