Эпилог

Теодор

— Ты нервничаешь? — спрашивает Скарлет, когда я беру свои выцветшие джинсы и надеваю их.

— Конечно, нет. — Я чертовски напуган.

Она спрыгивает с табурета и подходит ко мне. Мой член становится твердым менее чем за три секунды. Не самое подходящее время для эрекции. Ее палец проводит по моей груди, по прессу, останавливается на поясе трусов.

— Я не ревную, — шепчет она, глядя на меня сквозь густые ресницы.

— Ты и не должна ревновать. — Я остаюсь совершенно неподвижным.

Почему она водит пальцем по моему поясу? Я смотрю на часы на стене рядом с дверью.

Четыре минуты. У меня есть четыре минуты. Мне нужно больше, чтобы как следует трахнуть ее.

— Просто помни... — она оттягивает пояс вниз на дюйм, ее рука полностью игнорирует пульсирующую головку моего члена — ...когда лифчики и трусики падают на сцену... — ее палец прослеживает надпись — …ты принадлежишь мне.

Я закрываю глаза. Ради всего святого... этой женщине нравится мучить меня. Но мне нравится, когда она восхищается моей татуировкой.

Я не заслуживаю Скарлет...

Но она все равно моя.

Скарлет - красным. Остальное - черным.

— А теперь заканчивай одеваться и иди, стань рок-звездой.

Я смотрю в потолок и качаю головой.

— Конечно, Скар... Но сейчас я не способен застегнуть свои чертовы штаны, но уверен, что более восемнадцати тысяч фанатов в этом полностью заполненном зале не заметят этого.

Она прижимается поцелуем к моей груди, а затем впивается зубами в напряженные мышцы.

Я стону.

— Не помогает.

— Сколько у тебя времени? — она целует меня в грудь.

— Мало. — Я в печали склоняю голову вперед. Я провожу пальцами по ее длинным локонам, готовый протестовать.

— Как. Долго? — Она освобождает мой член, вставая на колени.

Гребаный ад!

— Две минуты, — стону я.

Она проводит языком по твердой вене, затем обводит головку, в ее глазах сверкают лукавые намерения.

— Мне нужна только одна.

— ЧЕЕЕЕРТ…. — Я хватаюсь одной рукой за стену рядом со мной, а другой рукой сжимаю в кулак ее волосы, пока она в очередной раз доказывает: «НИКАКОГО. РВОТНОГО. РЕФЛЕКСА»

***

Три года назад, когда я вышел за дверь Скарлет, я и представить себе не мог, что смогу преодолеть чувства предательства, горя и ненависти ко всему и всем в моей жизни. Я предпринял жалкую попытку построить дом на своем участке, потому что строительство для себя не давало мне никакой мотивации.

Вместо этого я обратился к своей первой любви - музыке. Мой старый менеджер однажды сказал мне, что в музыкальной индустрии нет ничего более волшебного, чем разбитое сердце. Поэтому я писал, писал и писал. Через тринадцать песен я почувствовал себя намного лучше. Я собрал свои вещи и поехал обратно в Саванну, чтобы забрать девушку.

Я ждал неделю, чтобы попросить ее выйти за меня замуж, не спрашивая разрешения Оскара. Просить его казалось плохим предзнаменованием. Она указала на мою гитару и потрепанные стопки бумаги с нацарапанными текстами всех моих песен и сказала: «Я хочу выйти замуж за рок-звезду. И когда ты станешь рок-звездой, я выйду за тебя замуж.

Семь месяцев спустя я подписал контракт на запись и получил свое долгожданное «да» от Скарлет.

Моя жена победила рак. Она мой герой, мой друг, моя возлюбленная. Скарлет - причина, по которой я живу своей мечтой. Я киваю команде, пока иду к сцене с гитарой в одной руке и ее рукой в другой. Мы останавливаемся у подножия лестницы за кулисами, оба ухмыляемся под громовой рев восемнадцати тысячной толпы фанатов, скандирующих мое имя.

— Расскажи мне историю, Тео. — Она говорит то же самое перед каждым концертом.

Я целую ее долго и крепко, пока не понимаю, что она задыхается.

— Я спою тебе песню, Скарлет.

— Пусть это будет песня о любви. — Она отпускает мою руку.

Я делаю несколько шагов по направлению к сцене. Адреналин начинает бурлить в моих венах.

— Это твоя песня. Они все твои. — Я подмигиваю и занимаю свое место в центре сцены Мэдисон Сквер Гарден. Сегодня вечером я исполню все песни с моего дебютного альбома «Песни Скарлет».

Скарлет

Два года спустя.

Меня зовут Скарлет Рид. Мне нравится считать вдохи, наблюдать за разнообразием человеческой жизни и быть свидетелем чудес. О... и я замужем за рок-звездой.

— Дай угадаю... ты думала, что не сможешь забеременеть? — Мэри, наш агент по усыновлению, смотрит поверх оправы своих очков для чтения, нацеливаясь на мой бугорок. Тео подписывает бумаги об усыновлении, затем передает мне ручку.

— Как ты догадалась? — я положила руку на ногу Тео. Шесть месяцев назад я боялась худшего - что мой рак вернулся. После похода к врачу мы обнаружили, что у меня нет рака, а мое бесплодие из-за эндометриоза больше не является проблемой. У меня был диагностирован здоровый случай беременности с побочным эффектом утренней тошноты. Я не могла говорить несколько дней, настолько я была ошеломлена. Тео, с другой стороны, расхаживал как петух, утверждая, что у него суперсперма.

— Я вижу это постоянно, дорогая. Годы неудачных попыток приводят к усыновлению. А потом... бум! Как только ты перестаешь пытаться, это происходит. Большинство не идут на усыновление, когда это случается.

Я пожимаю плечами, кладу ручку на бумагу после подписи.

— Мы были приемными родителями Майи в течение года. Она уже член семьи. — Я улыбаюсь.

Два года назад Майя потеряла обоих родителей и старшего брата из-за разборок криминального мира Чикаго. Ее ближайшая родственница – бабушка, здесь, в Нэшвилле. В прошлом году у бабушки случился сердечный приступ, и ее перевели в дом престарелых. Майя была передана в приемную семью.

Тео познакомился с ней в рамках школьной программы музыкального просвещения вскоре после смерти ее родителей. В свои семь лет она просто удивительна. Тео называет ее музыкальным вундеркиндом. Хотя, я думаю, он влюбился в ее улыбку еще до того, как она сыграла хоть одну ноту. Он сказал, что у нее есть маленькая ямочка на правой щеке, когда она улыбается очень широко, прямо как у меня. У меня нет ямочки. Мы согласились не соглашаться.

— Ну, она счастливая девочка. Часто чернокожие дети-подростки могут провести всю свою юность в приемных семьях, пока им не исполнится восемнадцать.

Когда все решено, мы благодарим Мэри и спешим к машине. Занятия Майи закончатся через час, а это значит, что нам нужно успеть сделать свои взрослые дела до ее возвращения домой.

— Не превышай скорость.

Тео бросает на меня косой взгляд.

— Я и не превышаю.

— Ты превысил скорость на десять миль в час.

Он возвращает взгляд на дорогу.

— Если хочешь знать, я превысил на пятнадцать.

Я смеюсь.

— Мы сейчас говорим не о превышении скорости, верно?

— Он сказал четыре дня, а получилось больше двух недель.

Я закатываю глаза. Хотя Оскар и отпустил Нелли без единого виноватого взгляда в нашу сторону, Тео не забыл, что я собиралась позволить Нелли избежать наказания за убийство, чтобы у Оскара был шанс на любовь и счастье. Тео утверждает, что понимает, почему я это сделала, но я не думаю, что он когда-либо понимал, как кто-то мог влюбиться в Нелли. У него никогда не было возможности увидеть ее, с другой стороны.

— Он навещает нас два или три раза в год.

— Слишком часто, — ворчит он.

Пятнадцать дней. Пятнадцать дней без секса.

Когда мы въезжаем на нашу частную территорию, я улыбаюсь Тору, нашему отставному чистокровному скакуну, и Куин, нашей козе, которые пасутся у сарая. Наш двухэтажный дом на окраине Нэшвилла не является оригиналом Теодора Рида. Это дом тридцатилетней давности, в который он вносит свой вклад по одной комнате за раз. Он нуждается в любви и перестройке - я нуждалась в любви и перестройке. Я - его величайший шедевр. Я вижу это в его глазах. Я слышу это в словах песни, которые он поет.

— Лежать, Дерби, — ругает Тео нашего спасенного питбультерьера, когда тот собирается прыгнуть на меня.

— Все в порядке, малыш. — Я приседаю и чешу его за ушами. — Он просто слишком заботливый.

Тео повесил ключи от грузовика на крючок у двери, затем вошел в гостиную.

— Дерби опрокинул еще одно из твоих растений.

Я стою, положив кулаки на бедра.

— Дерби.

Он качает головой в сторону.

Я сужаю глаза. Он падает на пол и переворачивается на спину.

Я качаю головой.

— Нет. Тебе не погладят живот, если ты не будешь аккуратно играться с моими растениями.

— Мне погладят живот? — Тео стягивает с себя рубашку и заправляет ее сзади в джинсы.

Я любуюсь его руками и всеми его новыми татуировками. Много текстов песен - обо мне. Когда мы решили удочерить Майю, он добавил ее имя себе на спину, каждая буква связана с нотами.

Как бы ни кричали мои гормоны беременности о том, чтобы я сорвала с себя одежду и растянулась на столешнице, чтобы Тео любил каждый дюйм меня, я позволила себе наслаждаться моментом, считая вдохи и глядя на мужчину, который был создан только для меня.

— Что за сочувственный взгляд, мамочка? — он называет меня мамочкой, и это каждый раз заставляет меня улыбаться.

Думаю, именно потому, что моя жизнь обрела совершенство, о котором я даже не мечтала.

— Мы почти уничтожили друг друга.

Тео кивает, немного напряженно морщит лоб.

— Мы почти уничтожили себя.

Еще один кивок. Он засовывает руки в карманы, и это делает всевозможные чудесные вещи с мышцами его груди и рук.

— Иногда мне кажется, что мы разбились вместе, и некоторые твои части смешались с моими, а некоторые мои - с твоими.

Он поманил меня пальцем. Я ухмыляюсь и иду к нему, чувствуя зуд во всем теле.

— Думаю, мне нравится, когда наши части смешиваются. — Он кладет руки мне на живот.

Я жду, когда они двинутся, поспешат снять с меня одежду, когда я задыхаюсь, когда один из его пальцев проникает в меня, когда его язык и зубы терзают мои соски. Я так возбуждена.

Но... он не двигается. Это просто мой прекрасно чернильный муж - моя рок-звезда - держит нашего ребенка в своих руках и меня в своих глазах.