Глава 24

№166 Обнимай, пока тебе изливают душу.

Келли

Наши каникулы по случаю дня Благодарения заканчиваются катанием на сноуборде и прогулкой перед отъездом Джексона домой. А после мы с Кайденом проводим какое-то время вместе – наконец-то – в нашем новом доме.

Пару раз я навещала Харпер, чтобы убедиться в действенности терапии. Сейчас ее поведение, кажется, немного менее фальшивым и немного настоящим, поэтому, когда она говорит мне, что дела идут хорошо, я ей верю. Я счастлива, что решила оказать ей помощь, словно это своего рода такой целительный процесс, о котором я и не подозревала.

Учеба идет своим чередом. Также, как и футбол. И литературная деятельность. Жизнь не стоит на месте. Следующая неделя протекает довольно спокойно. Но дело в том, что событие, которого мы оба с Кайденом ждали, в конечном счете наступает, и прямо во время сдачи экзаменов. Я как раз заканчиваю тест по океанографии, когда мне звонит Кайден. По рингтону, установленного на его телефон, я понимаю, что это он, но ответить не могу, если не хочу получить обвинений в списывании.

В спешке заканчиваю отвечать на заключительные вопросы, потом хватаю сумку и выбегаю из класса, по пути бросая работу на стол преподавателя. Как только я оказываюсь в относительно пустом коридоре, выуживаю телефон из кармана и перезваниваю Кайдену.

– Привет, что случилось? – спрашиваю, когда он отвечает на звонок.

Он делает глубокий вдох, и я тотчас понимаю, что услышу плохие новости.

– Отец. Он мертв.

– Сейчас приеду. – произношу я, и чуть ли не бегом устремляюсь к выходу, расположенному в конце коридора. В голове промелькивают картинки с ним, запертым в ванной, с бритвой в руке. – Ты дома?

– Нет, я сейчас на парковке. – Сквозившие в его голосе эмоции, так и просачиваются сквозь телефон, и клянусь, что могу их прочувствовать. – Мне нужно было увидеться с тобой, поэтому я приехал и жду тебя здесь.

– Иду. – Я толкаю дверь и мчусь по снегу, сжимая в руках сумку. – Где именно ты припарковался?

– У главного входа. – В его голосе чувствуется ранимость, как будто он борется с тем, чтобы не сломаться до моего прихода.

Я осматриваю парковку и, заметив его машину, сворачиваю направо, и не сбавляю скорости пока не добираюсь до него. Распахиваю дверь и запрыгиваю внутрь. Он сидит на водительском месте, уставившись вперед на двор кампуса, челюсти плотно сжаты, грудь вздымается и опадает. Надетые на нем пижамные брюки и толстовка, свидетельствуют о том, что скорее всего, он в спешке покидал дом.

Теплый воздух ласкает мою кожу, но его молчание леденит мне сердце. Я не знаю, что сказать – если я могу что-нибудь сказать. Что, черт побери, люди говорят в такой ситуации?

Мне жаль.

Что ты потерял отца.

Потерял монстра твоей жизни.

Который тебе причинял боль.

Который тебя приводил в замешательство.

Который заставил тебя пройти через все это.

– Я люблю тебя. – Это единственное, о чем я могу думать и похоже именно эти слова ему необходимо слышать. Как только я их произношу он поворачивается ко мне, взгляд в его глазах смягчается и наклонившись ко мне обвивает меня своими руками, прижимая к себе. Животом я упираюсь в консоль, но позволяю ему притянуть себя еще ближе, едва ли не в отчаянные объятия.

– Я тоже тебя люблю, – шепчет он, пряча лицо на моей шее. – Боже, как же чертовски сильно я тебя люблю. Только это и важно. – Я понимаю, что он начинает плакать не из-за ощущения его слез и звука плача, мне говорит об этом сила его объятий. Так будто каждый мускул требует выхода накопившихся эмоций.

Я его обнимаю, нежно провожу пальцами по его волосам и не произношу ни слова, пока он дает выход своим эмоциям, ведь мне не остается ничего другого. Ему необходимо выплакаться, и я этому рада. Накопленные внутри эмоции оборачиваются для него проблемой.

Не знаю, как долго мы так сидим, время клонится к вечеру, но я не смею пошевелиться, боясь, что он спрячет свои эмоции и закроется.

Когда он выпускает меня из своих объятий, небо проясняется, но солнце опускается за горы, отбрасывая оранжевый неоновый отблеск на покрытую снегом землю. Кампус почти опустел, и на парковке осталось мало машин.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, пока он тыльной стороной руки вытирает слезы с покрасневших глаз.

– Да, прости за это. – Хрипит он. – Я ненадолго потерял контроль.

– Сам знаешь, это нормально – давать выход эмоциям, – говорю я, протягиваю руку и вытираю оставшиеся слезы. Я намереваюсь отстраниться, но он наклоняется и прижимается щекой к моей руке, и я решаю ее не убирать. – И плакать тоже нормально.

– Я знаю, – отвечает он с тяжелым вздохом. – И кажется мне это было необходимо – излить душу. Я нуждался в этом последние двадцать лет.

Повисает пауза, и я намереваюсь спросить не хочет ли он поговорить об этом, но вместо этого он откидывается на сиденье и смотрит прямо, а затем включает заднюю передачу.

– Я знаю, у тебя есть вопросы, – говорит он, пока я пристегиваю ремень безопасности. – И я отвечу на них, но хочу это сделать дома, если ты не против?

Я киваю и сажусь прямо на сиденье.

– Конечно, не против.

Когда он выезжает с парковки на дорогу, на его лице отражается облегчение. По дороге домой, мы останавливаемся, чтобы купить какую-нибудь еду, потому что мы оба не очень хорошо готовим – ни одному из нас это не нравится. После мы устраиваемся на диване с гамбургерами, картошкой фри, и напитками, и едим в сводящем меня с ума полном молчании.

– Звонила мама, – наконец, произносит он, беря стакан и вертя соломку. – Она узнала мой номер и решила лично сообщить мне новость.

– Она...? – Я ковыряю гамбургер. – Она вела себя дружелюбно?

Он качает головой и делает глоток своего напитка.

– Нет, она вела себя точно также, как и всегда.

Ну ладно, а сейчас я на самом деле начинаю беспокоиться.

– Кайден, я...

Он прерывает меня, наклонившись вперед, скользя своими губами по моим. И когда отстраняется, кажется, выглядит довольным.

– Я в порядке, Келли. Клянусь. – Будто пытаясь доказать это, он отставляет в сторону еду и берет мою руку в свою. – Мне многое нужно было ей сказать то, на что раньше у меня никогда не хватало смелости, и я понял, что с меня хватит.

– Хватит?

– Всего этого. Её. С ненавистью к ним обоим, с их с влиянием на мою жизнь, даже когда их нет рядом. – Он берет из моих рук еду, кладет ее на журнальный столик, и пододвигается ко мне, пока наши колени не соприкасаются. – Я собираюсь забить на все это. – В его глазах плескается решимость и одолевает меня до такой степени, что мне кажется я тону в ней – в боли, от которой он освобождается. – Я собираюсь сосредоточиться на будущем. Продолжать учиться и играть в футбол на разрыв аорты, с надеждой, что меня задрафтуют. А если нет, то у меня будет степень. – Он тянется ко мне, заправляя прядь волос за ухо, и оставляет свою теплую ладонь на моей щеке. – И я собираюсь заботиться о тебе и сделать тебя самой счастливой. – В его глазах лучатся эмоции, а взгляд непрерывно удерживает мой. – Я хочу следовать по этому пути вместе с тобой. Я хочу, чтобы у нас было будущее – наше общее будущее.

Возможно, Джексон был прав. Возможно, наши отношения ведут к браку. Боже, а что если это так? Хочу ли я этого?

Я охотно киваю головой.

– Я тоже этого хочу больше всего на свете. – И умолкаю. – Но...

Он хмурит лоб, уверенность в нем немного угасает.

– Но что?

– Но... – Я снова колеблюсь, нервничая и сомневаясь, поднимать ли щекотливую тему. – Что насчет похорон? Ты...? Ты собираешься поехать?

– Еще не уверен. – Он не злится и не расстроен, лишь сбит с толку.

– Что бы ты не решил, я поддержу тебя. – Я поворачиваю голову и нежно целую его ладонь. – Я буду с тобой, если ты захочешь поехать и попрощаться. Возможно, после станет легче.

В его глазах светится нежность, а на лице читается только любовь.

– Я знаю, что будешь рядом. – Как мне кажется, именно в этот момент, я понимаю, что все будет хорошо. Наверняка нам придется сталкиваться с трудностями – они всегда случаются, когда дело касается жизни, – но он, наконец-то, позволяет мне любить его, как того заслуживает и это огромный, героический шаг для нас.

Переломный момент в нашей жизни.

Остаток вечера, состоящий из привычных вещей, проходит спокойно. Мы едим. Болтаем. А после, когда Кайден засыпает, я сажусь писать.

Мне начинают нравятся наши будни.

Над клавишами клавиатуры пальцы оживают, жаждущие сочинять и обрести свободу.

После того, как девушка спасла парня, она не видела его множество рассветов и закатов. Так случилось не из-за их желания, а потому что каждый выбрал свой путь и занялся своими делами, такое чаще всего и происходит в жизни.

Девушка покинула свой замок и нашла новое место, чтобы осесть – начать новую жизнь, в которой ее не будут постоянно преследовать воспоминания о чудовище. Вообще-то, она чувствовала себя счастливее, каковой не была уже очень долгое время. Отчасти так случилось из-за того, что ей удалось оставить позади свое прошлое, но и внутренние изменения, произошедшие с ней в ночь спасения юноши, поспособствовали этому. Она смогла противостоять монстру, и, хотя это был не тот самый монстр, принесший ей страдания, но отважный поступок заставил ее почувствовать себя храбрее и меньше бояться окружающего мира, постоянно ее пугавший.

А юноша...что ж, она не знала, что с ним сталось, сбежал он от чудовища или нет, но она надеялась на первое. Надеялась, что он сможет жить дальше, как это удалось сделать ей.

Надеялась, что счастье затеплится в его печальных глазах.

Но однажды, в один из теплых осенних дней, она узнала, чем он занимался. Их воссоединение вряд ли назовешь волшебством, но все же определённо оно стало судьбоносным, когда они в буквальном смысле врезались в друг друга, оказавшись в одном и том же месте одновременно.

Щелк.

И они налетели друг на друга, но столкновение оказалось не столь мощным, как потрясение от встречи друг с другом.