Глава 3 Келли

— Значит, ты просто рассказала ей всю свою жизнь? — мой лучший друг Сет изумленно смотрит на меня, засовывая ложку в ведерко с мороженым, которое балансирует на диванной подушке между нами. В типичном стиле Сета, он одет, чтобы произвести впечатление, стильные джинсы, рубашку на пуговицах с закатанными рукавами, дизайнерские кроссовки, и его волосы взъерошены намеренно беспорядочным образом. — Не могу поверить. Обычно мне приходится вытягивать из тебя слова.

В тот момент, когда я ушла с собеседования, я написала ему, взбешенная тем, что я рассказала Эви всю мою историю жизни, и он сказал, что встретится со мной в моей квартире как можно скорее.

Я не против рассказать людям о своем прошлом. Просто обычно я не очень разговорчива и не рассказываю всем о себе и своем прошлом. Это не в моем стиле.

— Вот почему я думаю, что все интервью для журналистов должны проводиться с помощью анкет. — я сгребаю горку частично растаявшего мороженого, раздумывая, включать или нет обогреватель. Хотя сейчас только начало октября, зима в Ларами наступает рано. — Я писатель, а это значит, что я умею выражать свои мысли письменно, а не вербально. — вздохнув, я запихиваю кусочек мороженого в рот и позволяю ему растаять на языке. — Я действительно хотела эту работу.

Он облизывает ложку.

— Не расстраивайся пока. Ты все еще можешь получить ее.

Я встаю и включаю обогреватель.

— Я говорила больше часа и даже рассказала ей, как отрезала волосы после того, как Калеб изнасиловал меня. Как на этой планете я могу получить работу?

Он гладит мою руку, когда я сижу сложа руки вниз.

— Потому что твоя история вдохновляет.

— Да, но вдохновение не кричит: «возьмите меня» на эту работу, которая требует кучу работы под прикрытием, некоторые отрывочные ситуации, и быть творческим. Это просто говорит, эй, у меня есть вдохновляющая история и некоторые прошлые проблемы.

— То, что у тебя были проблемы, не делает тебя менее подходящей для работы. На самом деле, это показывает, что ты мотивирована и понимаешь вещи, которые не каждый человек может. И твоя вдохновляющая история заставляет тебя выделяться в этом море журналистов, пытающихся заполучить твою работу.

— Я ничего об этом не знаю. — я вздыхаю, откидываясь на спинку дивана. — К сожалению, моя история не уникальна. С девушками и женщинами такое случается постоянно. И даже парнями. Это ужасно, что все так происходит. Это действительно так.

Это то, о чем я много думала в последнее время, новостные статьи, которые я читаю и слышу о жертвах изнасилований и нападений. Одна из худших частей, то, как часто нападающие легко отделываются. Как Калеб. В то время как он был арестован за наркотики и отправлен в тюрьму, он так и не был обвинен в изнасилованиях, которые он совершил, по нескольким различным причинам. Потому что слишком много времени прошло, как он совершил преступление. Потому что его жертвы либо слишком боялись сделать шаг вперед, либо, как сестра Люка, умерли. Потому что не было достаточно доказательств. Список можно продолжать и продолжать, и это сводит меня с ума, когда я думаю об этом слишком много. Это одна из причин, почему я действительно хочу работать там. Они сделали много статей на такие темы и даже помогли в нескольких арестах преступников.

— Да, это так, — соглашается он, его мысли, вероятно, возвращаются к его собственной печальной истории. Несколько раз моргнув, он вонзает ложку в мороженое. — И все же я не думаю, что тебе стоит расстраиваться. Пока не узнаешь наверняка, получила ли ты работу.

— Уверена, что нет. Последние слова, которые она мне сказала, были довольно зловещими. — Я играю с кулоном из четырех листьев клевера, висящим на цепочке моего ожерелья. Кулон, который Кайден, мой жених, подарил мне, потому что думает, что мне повезло.

Я очень хочу, чтобы это принесло мне удачу.

Он поднимает брови.

— Что она сказала?

Я пожимаю плечами.

— Если меня это заинтересует, я с тобой свяжусь.

Он морщится, но быстро убирает этот взгляд.

— Это не так уж страшно.

— Тогда почему ты поморщился?

Он чешет глаз.

— Мой глаз весь день дергается.

Я почти улыбаюсь, впервые с тех пор, как ушла с собеседования.

— Ты такой маленький врунишка.

— И ты такая маленькая мороженая свинка. — Он хватает банку мороженого и прижимает ее к груди. — Эта штука была наполовину заполнена, когда я ее принес.

— Да, и она была наполовину полна, потому что ты съел половину в машине.

Моя улыбка прорывается наружу. Но я не удивлена. Сет всегда умел заставить меня улыбнуться, когда мне грустно.

Он прижимает руку к груди, изображая ужас.

— Я так не думаю. Я бы никогда не стал есть мороженое за рулем.

— Тогда почему твои руки были липкими, когда ты появился здесь?

— Откуда ты знаешь, что у меня липкие руки?

— Потому что ручка холодильника была липкой после того, как ты открыл холодильник.

— Ты уверена, что это не от Кайдена? Я слышал, он любит залезать в морозильник после того, как вы, ребята, покувыркаетесь.

— Фу, нет. — Я игриво шлепаю его по руке, и он смеется. — И как это может сделать ручку липкой?

Злой блеск в его глазах заставляет меня немедленно пожалеть о заданном вопросе.

— Неважно. — Я поднимаю руку, мои щеки горят. — Забудь, что я спрашивала.

Он усмехается и снова принимается за мороженое.

— Знаешь, даже после трех лет знакомства, все равно чертовски забавно заставлять тебя краснеть.

— И даже после того, как я знаю тебя три года, это так же забавно, как… — тогда я краду у него мороженое и выбегаю через парадную дверь, хохоча до упаду.

— Эй! — кричит он, бежав за мной по лестнице. — Не смей это есть. Я только что добрался до места, где тонна теста и печенья.

— Я так и сделаю! — кричу я сквозь смех, когда спускаюсь по лестнице. Потом я направляюсь к стоянке, не зная, куда иду, но это один из тех моментов, когда на самом деле не нужен план или направление. Или туфли, очевидно, так как я выбежала босиком. — Черт побери! — я подпрыгиваю, когда ступни моих ног касаются холодного тротуара. — Как холодно.

— Будет намного холоднее, когда я вылью мороженое тебе на голову! — кричит Сет, когда он заканчивает спускаться по лестнице.

Добравшись до тротуара, я поворачиваюсь. — Сделаешь один шаг ближе, и мороженое подружится с тротуаром.

Он не останавливается.

— Как будто ты посмела бы потратить впустую целую коробку мороженого.

— Половина банки, — поправляю я. — Я бы так и сделала, если бы это означало, что ты не выльешь его мне на голову.

А потом, просто чтобы подразнить его, я начинаю опрокидывать в сторону банку с мороженым.

Он переходит с бега на шаг.

— Келли Лоуренс, не трать его впустую.

Иногда его действительно забавно дразнить.

— Что? Это?

Я ещё больше наклоняю его в сторону, не планируя выбрасывать. Но потом я подпрыгиваю, когда ледяной бетон начинает жечь мне ноги, и от этого движения шарик мороженого вылетает из банки и падает на землю.

Сет театрально ахает, глядя на разбрызганный шарик.

— О Боже, там было три куска теста для печенья.

Я сжимаю губы, сдерживая смех. В глубине души я знаю, что он шутит, лишь отчасти, Сет действительно любит свое мороженое. — Мне очень жаль. Я на самом деле не хотела его опрокинуть. Я просто притворялась, но потом у меня замерзли ноги и я подпрыгнула и… ну, да.

— Притворялась ты или нет, но это все равно случилось, — он показывает на мороженое на земле.

— Я знаю, но это было совершенно случайно. Клянусь. — рисую пальцем крестик над сердцем.

— Я не уверен, что действительно верю тебе. На самом деле, я почти уверен, что ты втайне держала против меня пищевую вендетту с тех пор, как я случайно съел всю твою мятную кору. И ты угрожала, что отомстишь мне за это.

— Это потому, что он бывает только на Рождество. И я просто пошутила насчет этого.

Вроде.

Он скрещивает руки на груди и задирает нос.

— Я тебе не верю.

Я не могу удержаться от смеха.

— Ладно, если это так важно, я верну тебе мороженое. — делаю шаг вперед и предлагаю ему банку.

В тот момент, когда он берет его, на его лице появляется чеширская ухмылка.

— Я самый лучший друг на свете. В смысле, я заставил тебя улыбнуться, расслабиться и не думать об этой работе. Думаю, я должен получить награду как лучший друг или что-то в этом роде.

Я обнимаю его.

— Спасибо, что ты лучший друг во всем мире.

Он усмехается, обнимая меня одной рукой.

— И спасибо, что ты это ты, малышка. И у меня такое чувство, что ты можешь получить эту работу. И даже если ты этого не сделаешь, я знаю, что тебя наймут для другого такого же великого.

— Потому что ты экстрасенс? — спрашиваю я сквозь смех.

— Ты же знаешь. — Он отступает, ухмыляясь. — А я самый умный человек на свете.

— Да, ты… — визжу я, как дикая баньши, когда чьи-то руки обхватывают меня за талию и поднимают с земли. Следующее, что я помню, меня перекидывают через широкое плечо, и мой пульс в панике учащается.

Но мое сердце успокаивается, когда запах одеколона Кайдена врезается в мои ноздри.

Сет, смеясь, подходит ко мне и, склонив голову набок, смотрит на меня, висящую вниз головой.

— Черт возьми, тот шум, который ты издала, был классическим. — Он запустил пальцы в мороженое, вытащил кусок теста и отправил его в рот. — Серьезно, я думаю, что ты можешь дать мне фору с этим ужасным визгом.

Я прищуриваюсь, а Кайден хихикает и слегка шлепает меня по заднице.

— В следующий раз, когда мы будем смотреть фильм ужасов, я запишу, как ты кричишь на каждой страшной части, а затем сделаю видео вирусным.

Глаза Сета расширяются.

— Это просто жестоко.

— Ладно, может, и так, — признаю я. — Но все же… ты мог хотя бы предупредить меня, что Кайден подкрадывается ко мне.

Он пожимает плечами.

— Ну и что в этом смешного?

Кайден смеется.

— Рад видеть, что Сет вытащил тебя из депрессии.

— Я не была в депрессии… не так ли? — Я поднимаю голову и вопросительно смотрю на Сета.

Он кивает и бросает на меня извиняющийся взгляд.