Итак, похоже, шоу начинается. Глубоко вздохнув, я изображаю соблазнительную улыбку и начинаю идти к, вероятно, самому опасному человеку в помещении. Интересно, иду ли я к своей гибели?

Я останавливаюсь прямо перед ним и протягиваю ему руку.

— Мистер Петров, полагаю.

Вместо того чтобы пожать ее, он осторожно берет мои пальцы и подносит мою руку к своим губам, а затем мягко целует костяшки пальцев. Ощущение такое, будто огонь только что пронзил мою плоть. Он не сразу отпускает её, и я не могу оторвать взгляд, замечая, какой крошечной выглядит моя рука по сравнению с его.

— Пожалуйста, просто Роман, — говорит он глубоким баритоном, и словно бабочек лёгкая стая с замираньем трепещет в животе.

Я сажусь рядом с ним и быстро поправляю ткань платья, чтобы прикрыть ноги. Когда я бросаю взгляд в сторону отца, он все еще стоит с той же группой людей, и каждый из них смотрит в нашу сторону.

— У вас всегда так? — спрашиваю я, изображая на лице фальшивую улыбку. — Вы выбираете женщину, киваете, и она прибегает?

— Большую часть времени, да.

— Должно быть, это весело.

— Не совсем. — Он делает глоток своего напитка, наблюдая за толпой вокруг. Большинство из них бросают на нас взгляды, но когда они замечают, что Роман смотрит на них, то быстро отворачиваются.

— Скажите мне, Нина, если бы между нами не было этой сделки, вы бы прибежали? — спрашивает он.

— Не-а.

Я не ожидаю, что он попросит меня уточнить, но он делает это, и его вопрос удивляет меня.

— Почему? Это из-за инвалидного кресла?

Он говорит это в разговорной форме, но в его вопросе есть какой-то скрытый подтекст, который я не могу понять. Я перестаю наблюдать за толпой и смотрю ему в глаза.

— Всё потому, что я не пудель, мистер Петров.

Он смеется и делает еще один глоток своего напитка, качая головой.

— Что с вами случилось? — Я киваю в сторону его ног.

— А вы не ходите вокруг да около, да Нина?

— А вы хотите?

— В машину подложили бомбу. Осколок попал в правое колено и пробил его.

— Болит?

— Дико, — отрывисто говорит он и допивает остатки алкоголя.

— У вас есть деньги, и уверена, что, если какая-нибудь операция, может помочь.

— Как видите, есть вещи, которые не купишь ни за какие деньги.

— Да. Это отстой. По крайней мере, вы можете купить жену. — Я пожимаю плечами. — За три миллиона вы могли бы получить целый гарем, а не одну.

Роман качает головой, и с интересом наблюдает за мной, а затем наклоняется, чтобы прошептать мне на ухо.

— Вы, Нина Грей, странная женщина.

Даже голос у него сексуальный, черт бы его побрал.

— Мама тоже так думает. Она говорит, что я никогда не найду мужчину, который захочет иметь дело с моей странностью, по крайней мере, в долгосрочной перспективе.

— Какая у вас оптимистичная, добрая мама. — Он проводит линию, по-моему, предплечья от локтя до основания ладони. — Есть парень?

Почти невозможно сосредоточиться, пока его палец продолжает проводить линии вверх и вниз по моему предплечью. Его прикосновения легкие, но все равно кажется, что он ставит на мне клеймо.

— Почему вы спрашиваете? Может вы раздумываете освободить меня от нашего контракта?

— Нет.

— Тогда полагаю, это не важно.

Не сводя глаз с моих, он берет мою руку в свою и подносит ее к губам, едва заметно улыбаясь.

— Я вчера вас погуглил, —говорит он, все еще держа мои пальцы в своей руке, всего в дюйме от своих губ. — Кто бы мог подумать, что такая нежная маленькая рука может создать такое... тревожное искусство.

Я улыбаюсь, пытаясь скрыть, как сильно его прикосновение и близость влияют на меня. Романа Петрова, как я поняла, невозможно игнорировать, особенно когда он включает свое обаяние.

— Вам не нравятся?

— Напротив, мисс Грей. Мне понравилось.

Его губы касаются кончиков моих пальцев и остаются там на несколько секунд, прежде чем он опускает мою руку, но продолжает держать ее в своей. Он так хорошо играет свою роль — коварный, опасный мужчина.

— Не нарисуете ли ты что-нибудь для меня?

Я поднимаю на него глаза, удивленная его вопросом.

— Я не работаю на заказ.

— По какой-либо конкретной причине?

— Я не люблю, когда меня заставляют делать то, чего я не хочу.

Роман ещё шире улыбнулся. Ага, он понял двойной смысл.

— Тогда как насчет обмена? Вы рисуете что-нибудь для меня, а я даю вам то, что вы хотите.

— Что угодно?

— Деньги, драгоценности, все, что захотите.

Заманчиво. Но это не то, чего я хочу от него.

— Я хочу получить ответ на вопрос, — говорю я. — Ну как, идет?

Мой выбор удивил его. Я вижу это по тому, как слегка расширились его глаза. И он недоволен.

— Зависит от вопроса.

— В таком случае, я вынуждена отказаться, мистер Петров.

Он смотрит на меня, а затем разражается смехом, из-за чего в нашу сторону оборачиваются люди.

— Вы жестко ведете сделку, мисс Грей. — Он наклоняет голову и шепчет мне на ухо: — Спрашивайте.

Мне трудно поверить, что он согласился. Петров не похож на человека, который согласился бы на чьи-либо условия. Должно быть, он очень хочет заполучить картину. Я поднимаю голову и смотрю в его расчетливые темные глаза, в то время как в моей голове проносятся несколько вариантов.

— Роман, зачем вам временная жена? Вы красивы, богаты, влиятельны. Я уверена, что десятки женщин были бы счастливы выйти за вас замуж. Зачем тратить три миллиона долларов, если можно получить жену бесплатно?

— Потому что мне не нужна постоянная, а текущая ситуация в бизнесе требует, чтобы у меня была жена на ближайшие шесть месяцев.

— Почему на шесть месяцев?

— Это уже второй вопрос. — Он улыбается. — мы договаривались только на один.

Туше.

Он ответил, ничего не раскрыв. Я должна была ожидать этого и сформулировать свой вопрос по-другому, но теперь пути назад нет.

— Итак, что вы хотите, чтобы я нарисовал для вас? Пейзаж? Собаку? Натюрморт? — Это обычные просьбы, когда речь идет о заказных работах, и главная причина, почему я ненавижу их выполнять.

— Нет. У меня на уме кое-что другое.

Опять эта коварная расчетливая полуулыбка.

— Мне нужен ваш автопортрет.

— Автопортрет? — Я недоуменно приподнимаю брови. Что, черт возьми, он собирается делать с моим автопортретом? Почему не пейзаж?

— Да. Это проблема?

— Нет. Какие-то особые пожелания? Поза? Фон?

Он поддаётся вперед до тех пор, пока его лицо не оказывается напротив моего, берет меня за подбородок двумя пальцами и слегка наклоняет мою голову.

— Только одно, — говорит он и фокусирует свой взгляд на моих губах. — Я хочу, чтобы ты была голой.

Мои глаза округляются, когда понимаю, что он только что сказал, и я настолько ошеломлена, что не могу найти осмысленный ответ.

— Похоже, мы стали главной достопримечательностью в зале, — пробормотал он, все еще сосредоточившись на моих губах. — Нина, ты готова?

Его близость творит забавные вещи с моим и без того неспокойным разумом, и, боже мой, он потрясающе пахнет. Пытаясь вернуться на землю, я начинаю напевать в голове новую мантру: Он преступник. Он мафиози.

— Готова? К... чему? — бормочу я.

— Чтобы показать, какая ты хорошая актриса. — Он улыбается и прижимается своими губами к моим.

Забылась. Каждая связная мысль испарилась. В одну секунду я была разумным человеком. В следующую, все логические мысли испарились, а на смену им пришла одна безумная потребность — еще. Больше его губ, больше его запаха, больше всего.

Раздается звук бьющегося стекла. Что-то мокрое забрызгивает мои ноги. Я открываю глаза и начинаю регистрировать реальность по частям. Лицо Романа маячит в сантиметре от моего, его рука на моей шее. Мои пальцы запутались в его волосах, сжимая шелковистые черные пряди.

— Это было выдающееся представление, — говорит он низким голосом.

Я убираю руки с волос Романа и смотрю вниз, на разбитый на осколки винный бокал. Красная жидкость залила белый мраморный пол, и часть ее попала на мою правую ногу и туфлю.

Роман схватился за колесики своего кресла и двумя быстрыми движениями оказаться напротив меня.

— Закиньте ногу на ногу, мисс Грей. Правую наверх.

Я с подозрением смотрю на него, но делаю, как он сказал, закинув правую ногу на левую.

Он наклоняется, берёт меня за правую лодыжку, расстегивает застежку и снимает ремешок с пятки. Снимает туфлю, я смотрю на его руки, пока он вытирает вино с моей ноги белой салфеткой, которую взял со стола. Закончив, он снова надевает на ногу туфлю и закрывает застежку. Держа мою лодыжку, Роман медленно опускает ногу вниз.

Я едва замечаю людей в комнате, которые стали необычно тихими — наблюдая за нами. Я пытаюсь и безуспешно, осмыслить то, что только что произошло. Это была самая эротичная несексуальная вещь, которую я когда-либо испытывала.

— Думаю, нам пора уходить, — говорит Роман и машет рукой в сторону Максима, который прислонился к стене недалеко от нас. — Иди к своему отцу, скажи ему, что ты едешь со мной, и убедись, что несколько человек слышат, как ты это говоришь. Мы будем ждать в машине у входа.

Он берется за колесики кресла и направляется к выходу, а Максим следует по пятам за ним. Люди смотрят, как они уходят, а потом их взгляды фокусируются на мне. Я чувствую себя как на выставке, когда подхожу к отцу и целую его в щеку.

— Роман предложил мне выпить с ним наедине.

Вокруг нас раздаются шепотки. Отец улыбается, но улыбка вынужденная, поэтому похлопав его по руке, я иду к выходу. Взгляды толпы прожигают мне в спину. Они, наверное, считают меня шлюхой, но мне плевать. С высоко поднятой головой и фальшивой улыбкой на губах я выхожу из зала.

У входа, как и было обещано, стоит большая белая машина. Максим стоит у задней двери и открывает ее, когда я подхожу. Сев в нее, я не могу не задаться вопросом, какого черта я делаю.

* * *

Я знала, что Роман богат. Он должен быть таким, ведь он глава братвы, поэтому я предполагала, что он будет жить в каком-нибудь большом доме. То, на что я сейчас смотрела, не было домом. Чертова крепость, да еще и со своей небольшой армией.