POV Андре

Прошла неделя с нашего возвращения из Монте-Карло. Это было незабываемое путешествие, хоть и недолгое. Мы получили море впечатлений и эмоций, и вернулись разбогатевшими. Но, на что потратить выигранные деньги мы с Лео еще не решили. Хотя, кое-какие предположения у нас все же были. Можно было потратить деньги на обновление интерьера в квартире, что неоднократно мы обговаривали, а можно было положить их в банк и снимать каждый месяц неплохие проценты. А можно было потратить их в своё удовольствие и не заморачиваться ни на покупку нового дивана, ни на вложение их в банк, который мог в любой момент разориться или его могли ограбить.
Но сначала мы решили, а точнее я напомнил Лео, о том, что он, двумя неделями ранее, согласился на поход в тату салон. И когда я ему напомнил об этом, мне показалось, что в его глазах промелькнул огонёк сомнения. Неужели передумал? Ведь он сам предложил идею с парной татуировкой. Хотя, чему я так удивлялся? Ведь для меня это всего лишь очередной поход в тату салон, а вот для Лео… Это, на минуту, будет первое в его жизни тату. Я тоже впервые сомневался и долго думал, стоит ли уродовать свое тело какими-то нелепыми рисунками, которые потом, если не понравится, вывести будет очень сложно. Но, решившись, я уже не мог остановиться. Попал, так сказать, в зависимость.

Для реализации задуманного мы выбрали субботу, и время — ближе к обеду.
С самого утра, Лео донимал меня одним- единственным вопросом — насколько болезненна эта процедура? Я уверял его, что мастер, к которому мы идём, делает все настолько волшебно, что он не успеет опомниться, как уже все закончится.
А отправились мы в салон, в который я с Себастьяном ходил уже очень давно. Там нас знали практически все мастера. Но я предпочитал ходить к одному. Точнее, к одной — Жаклин. Она была экстравагантной, эксцентричной и экстраординарной женщиной. Но, в то же время, очень внимательной, и подходила к своей работе с такой ответственностью и скрупулезностью, что, казалось, ни один человек на свете так не относится к своему делу, как эта женщина. В свои сорок семь Жаклин ездила на байке и много курила. Никогда не носила женскую одежду. Её волосы всегда были выкрашены в яркие цвета, а тело покрывало такое множество татуировок… Однажды я пошутил, что ее, как картину, можно выставлять в художественной галерее, как настоящее произведение искусства.
Я никогда не видел ее в компании мужчин, ну, кроме тех, с кем она работала, что не единожды наталкивало меня на мысль, что моя Жаклин — лесбиянка. Но я, как воспитанный мальчик, никогда не донимал ее этими вопросами. О том, что я гей, она знала с первого дня нашего знакомства, стоило мне переступить порог ее салона. Я, как сейчас, помнил ее слова, когда она набивала мне мою первую татуировку — две буквы моего имени. Она сказала: «Мальчик мой. Ты думаешь, что любить мужчину проще, чем женщину? Нет. Единственное отличие в том, что у него практически никогда не будет болеть голова. Если только это будет не похмелье. Он не будет выносить тебе мозг из-за того, что ему нечего надеть или, что у него туфли не подходят к сумочке. Или, что на выходные вам срочно нужно поехать к его маме. Но запомни, он также будет требовать внимания к себе и ревновать тебя к другим, как и любая женщина. А то и сильнее. И если он не будет получать внимания, он так же будет искать его на стороне». Я тогда пришел с человеком, с которым, думал, что проведу всю свою жизнь. Но… у нас не сложилось. И сейчас я думал, что это и к лучшему, и для него и для меня.

***

Freaks & Geeks Tattoo — так назывался тату салон, на 29 Rue Lécluse, в который мы с Лео приехали ближе к полудню. За целую неделю мы так и не определились с тем, что хотели бы в качестве парной татуировки.
Подойдя к двери салона я остановился и повернувшись к Лео, спросил:
— Ты уверен, что хочешь сделать это? — если бы он сию минуту сказал, что передумал, я бы даже не обиделся.
— Уверен, — как-то не совсем уверено прозвучал ответ.
Я потянулся к ручке и открыл дверь, пропуская Лео вперёд. Колокольчик над нашими головами звякнул, и парень, сидящий на месте администратора, поднял голову и улыбнулся.
— Привет, Марк. У себя? — подойдя, спросил я, кивнув в сторону зала, откуда были слышны только жужжание машинок.
— У себя, — ответил тот. — Ты ей звонил?
— Нет.
— Ты же знаешь, она не любит когда к ней вот так являются. Она будет в гневе.
— Знаю, знаю. Меня она будет рада видеть.
С последнего моего визита сюда прошло уже, порядка трёх месяцев.
— Ладно. Ждите. Я сейчас ее позову, — и, поднявшись, Марк скрылся в зале. Я подошёл к Лео, который рассматривал, висящие на стене, фото счастливых обладателей татуировок. На одних телах они были цветными, на других — черно-белыми. Были даже такие, у кого на теле не осталось ни одного свободного места. Я восхищался такими людьми, но вот, чтобы сделать что-то подобное для себя, разукрасить вот так все тело — нет, я бы никогда на такое не решился.
— Что-то нравится? — спросил я.
— Это как произведение искусства, — ответил Лео. — Их тела — словно холст, на котором художник создаёт картину. Очень красиво, — Лео рассматривал их с таким интересом, словно мы находились в художественной галерее на выставке какого-то известного художника.
— Да — ты прав, и Жаклин — мастер своего дела. И все, кто с ней работают — тоже.
За спиной я услышал шаги и обернулся.
— Андре! — лицо Жаклин озарила солнечная улыбка. — А я думаю, какой это засранец имел смелость заявиться ко мне без записи. Мне Марк говорит: «Иди, там к тебе по срочному делу». Я думаю — по какому такому ещё срочному делу? Все срочные дела у меня расписаны на месяц вперед, — она подошла ко мне, и мы обнялись.
— Да — это я. Всегда имею наглость являться к тебе вот так.
— Ты почему не приходил?
— Ну, вот — пришел.
— Хочешь набить что-то новое? У меня есть несколько вариантов. Я думаю, тебе понравится.
— Хочу. Точнее — хотим, — я обернулся к Лео, который топтался позади меня, пока мы с Жаклин мило беседовали. — Познакомься — это Лео.
— О! Какой хороший. Привет, милый. Я — Жаклин. Хозяйка этого заведения, — она протянула Лео руку, с аккуратным маникюром, запястье которой украшал широкий браслет из черной кожи. Лео пожал ее в ответ. — И кто ты — модель, певец, может — танцор? С такой внешностью ты должен быть украшением обложки модного журнала, не иначе.
— Нет, я музыкант. Был, — смутился Лео от такого напора вопросов.
— Я тебя смутила, сладкий? Андре, я его смутила?
— Не думаю, — улыбнулся я.
— А где Себастьян? Почему не с тобой?
— У него появились другие планы, — ответил я.
— Неужели, наконец-то, кто-то смог обуздать этого жеребца? — хохотнула Жаклин.
— Не поверишь, присмирел. И хочет жениться.
— Да ну? Твоим чарам не поддался. Да я и знала, что ничего не получится, — я уже мысленно начал молиться, чтобы она прекратила трепаться о том, чего не следовало, так как я уже не знал, куда девать свои глаза, чувствуя на себе взгляд Лео. Ещё одной особенностью этой женщины был ее длинный язык. —
Ты ещё как-то приходил с этим… — Жаклин задумалась. — Такой симпатичный студент. У тебя с ним так ничего и не вышло? — мое сердце ухнуло вниз и забилось где-то в районе желудка. Боже, зачем она вспомнила еще и это? Это было так давно, что я и сам уже забыл, когда. Я посмотрел на Лео, тот выглядел растерянно и сконфуженно. Ещё не хватало снова доставать всё грязное белье наружу. — Вы, мальчики, выбрали, что хотите набивать? — обвела она нас взглядом. Ну наконец-то мы перешли к тому, зачем, собственно, сюда и пришли.
— Нет. Я думал, ты нам поможешь в этом, — ответил я.
— Что же, тогда пойдёмте. Посмотрим, что я смогу для вас сделать.

Мы прошли в одну из комнат. Некоторых мастеров, которые в данный момент там находились, я знал. Увидев нас, они поздоровались со мной, я с ними тоже. Жаклин провела нас к своему месту и положила перед нами эскизы.
— Выбирая рисунок, вы должны помнить, что это на всю жизнь, — она посмотрела на нас.
— Да, я в курсе, — ответил я, листая фото.
— Это я говорю не тебе, а твоему парню. Поэтому, если вы собрались набивать инициалы друг друга — хорошо подумайте, прежде чем делать это, — то есть, она сейчас намекала на то, что если мы с Лео вдруг расстанемся, чтобы ей не пришлось исправлять ее работу. Я ужаснулся этой мысли.
— Я знаю, — ответил Лео. — А это не слишком больно?
— Не настолько, как твой первый раз, — на полном серьезе ответила Жаклин, а потом добавила: — Солнышко, ты даже ничего не почувствуешь, — и мило улыбнулась Лео.
Я уже привык к ее острому языку, шуткам, колким замечаниям, и старался не принимать их близко к сердцу. Поначалу это было необычно, иногда даже обижало, если она отпускала свои фирменные шуточки, но со временем я понял, что это неотъемлемая часть общения Жаклин. Она просто не могла по другому. На самом деле она была очень доброй и милой. Я продолжил листать альбом и мой взгляд остановился на одном из фото. На нем были изображены руки, точнее ладони, тыльная их сторона. Под большими пальцами были набиты половинки сердца в обрамлении крыльев.
— Вот это, — указал я на фото. — Лео, что ты думаешь об этом?
— Мне нравится, — кивнул тот, не став возражать.
Жаклин усадила нас в кресла и, закончив приготовления, принялась за руку Лео. Я ждал своей очереди. Это могло затянуться не на один час и даже не на два.
— Эй! Стивен! — крикнула Жаклин. — Оторвись от просмотра порно и тащи свою тощую задницу сюда. Этому мальчику нужна твоя помощь.

Паренёк, лет двадцати, не больше, сидящий без дела на диванчике, который предназначался для клиентов, с явной неохотой оторвал свой взгляд от телефона. Он сидел здесь с момента, как мы вошли. Я подумал, что он тоже пришел воспользоваться услугами Жаклин или кого-то из ребят, и просто ждал своей очереди. Но, как оказалось, он был татуировщиком, и раньше я его здесь не видел.
— Обязательно всем объявлять об этом, — обиженно проговорил тот.
— Если ты хочешь здесь работать, тогда принимайся за эту самую работу, — грозно проговорила Жаклин. — Не заставляй клиента ждать, — кивнула она на меня. Я засомневался. Этот паренек не внушал мне доверия. Жаклин поймала мой взгляд.
— Андре, милый, Стивен отличный мастер. Только уж больно ленив. Лишний раз не поднимет свою задницу. Держу его здесь только потому, что ему нужно чем-то оплачивать учебу. А так бы давно вылетел.
— Жаклин, признайся, я просто тебе нравлюсь, — съязвил парень, присаживаясь рядом со мной.
— Не льсти себе, милый, ты не в моем вкусе. А будешь хамить — пойдешь в кафе драить унитазы, — ответила та и отвернулась. Мы с Лео переглянулись, и я ему подмигнул.
Жаклин и Стив трудились над нашими руками, почти синхронно выводя плавные линии. Которые, спустя время, когда спадёт отек и всё заживёт, превратятся в рисунок.
— Вот и всё, — закончив и отложив машинку сказала Жаклин, довольная результатом.
— Спасибо. Ты волшебница, — вставая с кресла, сказал я.
— Ещё раз, блядь, назовешь меня феей, милый, и я набью тебе член на лбу. Не сомневайся, — сострила Жаклин, чем вызвала улыбки на лицах у всех, кто в этот момент был в комнате.
— Я назвал тебя «волшебницей», а не феей!
— Для меня это одно и то же. Терпеть не могу это крылатое недоразумение.
— Но ведь правда, ты творишь невероятные вещи. Из-под твоей руки рождаются шедевры.
— Ничего особенного, — смутилась Жаклин. Я улыбнулся. Возможно, впервые в жизни, мне удалось вогнать в краску эту женщину. — Моя работа ничем не отличается от других.
— Ну что ты, — не унимался я. — Ты себя недооцениваешь. Посмотри на это, хоть сейчас на выставку, — я подошёл и приобнял ее за плечи.
— Всё, пошел вон отсюда! Ещё не хватало, чтобы видели, что я умею краснеть, — Жаклин скинула мою руку.
— Я тоже тебя люблю.

Мы вышли из салона, став счастливыми обладателями замечательных парных татуировок.

— Нравится? — спросил я, видя, как Лео рассматривает свою руку. Я был доволен, а для него это было необычно. Лео потребуется еще некоторое время, чтобы привыкнуть к тому, что у него на руке рисунок. Который мылом не отмоется. Так было и со мной. Так бывает со всеми.
— Да, только теперь рука будет болеть еще месяц.
— Было больно?
— Не настолько, как я себе представлял. Скорее неприятно. Но мне понравилось. Может быть со временем, я еще что-то сделаю.
— Да? — я удивленно посмотрел на Лео. — Это, знаешь ли, затягивает. Хочется еще и еще, и ты уже не можешь остановиться. А потом — бац, и у тебя на теле уже ни одного свободного участка кожи, — я приобнял его за плечи.
— Я сказал — может быть, а не наверняка, — перебил меня Лео. — И кого это упомянула твоя подруга? — вот этого вопроса я не ожидал. И признаюсь, он застал меня врасплох.
— Что?
— С кем у тебя ничего не получилось? — прозвучал ещё один вопрос, выбивший остаток воздуха из моей груди.
— Погоди, — я остановился и развернулся к Лео, чтобы видеть его глаза. — Ты ревнуешь?
— Нет. Просто любопытно, — пожал тот плечами.

Простое любопытство? Я слишком хорошо изучил Лео, чтобы поверить в то, что ему было «просто любопытно». Интонация голоса и взгляд говорили за него.

— Это было очень давно, — я смотрел на Лео в упор, пытаясь считать его эмоции.
— Еще скажи, что до моего рождения, — ёрничал Лео. Ох уж этот острый язык, я бы нашел ему другое применение. Я проглотил то, что сказал Лео, и ответил, в тон ему:
— Можно сказать и так, — улыбнулся я, и мысленно поругал Жаклин за ее длинный язык. — Мы же договорились, что прошлое оставим в прошлом. Да? — Лео согласно кивнул. — Предлагаю прогуляться к площади Тертр. Там, до самого вечера, работают художники. Может присмотрим какую-то картину? А после, зайдем в одно из кафе и поужинаем. Согласен?
— Согласен, — мое предложение одобрили, и мы двинулись дальше.

***

POV Лео

Мне нравились татуировки. Нравились те, что были на теле Андре или на ком-то другом. Это смотрелось красиво и смело. Делало человека особенным, выделяющимся из серой, скучной массы людей. А если у этого человека в комплекте к татуировкам ещё и пирсинг, и волосы всех цветов радуги, то он вообще становится объектом всеобщего внимания. Кто-то бы сказал: «Лео, ну ты музыкант или кто? Практически у всех рок музыкантов есть либо тату, либо серьги в какой-нибудь части тела, или то и другое сразу». Вот взять даже, к примеру, мою бывшую группу, у каждого из парней что-то , да есть. Значит, я не такой, как все — музыкант. Ну, не тянуло меня никогда на подобное. Я никогда даже мысли не допускал, чтобы набить себе татуировку или проколоть ухо, или какую-то ещё из частей тела. Только не моего. Со своими телами делайте, что хотите. Вот, от пирсинга Андре, я был в восторге. Да и ему это доставляло немало удовольствия. И чем я только думал, когда сказал, что хочу парное тату? Наверно, тогда я был под его чарами, дав свое согласие на это. Не мог же я сказать Андре, что в последний момент засомневался, потому что, немного боялся всяких там проколов. А данное слово нужно было держать.
Подавив в себе боязнь иголок, я мужественно выдержал два часа экзекуции над моей рукой. И готов был поклясться, что переживал абсолютно зря. Больно не было. Не настолько, как я себе нафантазировал. Жаклин оказалась забавной. Отпускала шуточки и колкие замечания, что отвлекало от мысли, что в мою руку вонзались, хоть и мелкие, но все же иголки.
Сидя в кресле, я наблюдал как на моей коже, миллиметр за миллиметром, проступал рисунок. Маленькие иголочки вонзались в мою руку, впрыскивая краску. В комнате царило молчание, только монотонное жужжание машинок нарушало полную тишину.
Спустя пару часов все закончилось. Жаклин отложила машинку, и я посмотрел на результат. Вся рука покраснела и болела. Но, эту боль можно было перетерпеть. Это было похоже на ожог. Андре поблагодарил свою подругу за прекрасно проделанную работу, назвав ее волшебницей, на что она, мне показалось, обиделась, и сказала, что если он еще раз назовет ее феей, то она набьет ему член на лбу. И по ее тону я понял, что она не шутила. Андре же, в свою очередь, не прекращал смущать Жаклин своими комплиментами. И в итоге она сказала ему убираться ко всем чертям, густо покраснев. Мы расплатились и ушли.
На улице я не прекращал рассматривать свою руку. Мне нравилось то, что я видел.
— Нравится? — спросил Андре.
— Да, только теперь рука будет болеть еще месяц.
— Было больно?
— Не настолько, как я себе представлял. Скорее неприятно. Но мне понравилось. Может быть, со временем, я еще что-то сделаю.
— Да? — удивился Андре. И сказал, что это затягивает. Что это сродни наркотику, сделал одну, а потом уже не сможешь остановиться. Я вспомнил фото, которые видел в салоне, и на которых были изображены люди, с полностью забитыми телами. Нет, на такое я был не готов. И тут меня дернуло, не знаю почему, спросить то, что мне не стоило бы спрашивать. То, о чем, а точнее о ком, упомянула Жаклин, когда мы пришли к ней. Ну почему мне обязательно нужно все знать, и почему я не умею держать язык за зубами?
— О ком это упомянула твоя подруга? — вылетело из моего рта.
— Что? — прозвучал встречный вопрос.
— С кем у тебя ничего не получилось?
— Погоди, — Андре остановился и встал напротив меня, смотря мне прямо в глаза. — Ты ревнуешь?

«Кто — я? Ревную? Больно нужно».

Да, я снова ревновал. Снова и снова. Мне стоило бы проще ко всему относиться. Перестать постоянно сравнивать себя и бывших любовников Андре, строя догадки — какими они были, и чем я хуже или лучше их. Первое меня волновало постоянно. Мне нужно было похоронить ревность глубоко-глубоко, закопав ее и накрыв тяжелой бетонной плитой. Чтобы она, каждый раз не вонзала свои когти в мое сердце.

— Нет. Просто любопытно, — да кому я врал! Андре знал меня, как облупленного.
— Это было давно, — с железным спокойствием ответил тот.
— Еще скажи, что до моего рождения.

«Черт бы тебя побрал, Лео. Заткнись уже».

— Можно сказать и так, — все с таким же спокойствием отреагировал на мое язвительное замечание Андре. — Мы же договорились, что прошлое оставим в прошлом. Да? — я согласно кивнул, чувствуя себя полным дерьмом, за то, что снова заставил Андре оправдываться передо мной. Ну был у него кто-то там, когда-то, ну и черт с ним. Он —то теперь со мной. Тогда, какого блядь, черта, ты, Лео, исходишь говном каждый раз, когда речь заходит о бывших парнях Андре? — Предлагаю прогуляться к площади Тертр. Там до самого вечера работают художники. Может, присмотрим какую-то картину? А после зайдем в одно из кафе и поужинаем. Согласен?
— Согласен, — ещё бы я был не согласен.

***

Мы гуляли по площади Тертр, которая просто пестрила красками и утопала в зелени деревьев. Такого изобилия картин я не видел еще никогда. Разве что, в художественной галерее, в Марселе. Не было ни одного уголка, где бы не сидели художники, пытаясь продать свои работы. Проходя между рядами мы слышали не только французскую речь, а и английскую, немецкую, и нам даже, встретилась группа японских туристов. Все подходили к художникам. Подолгу стояли, рассматривая их творения. Мы тоже не стали исключением.

— Лео, смотри. Что ты скажешь об этой? — Андре обратил мое внимание на одну из картин. На ней был изображен вечерний Париж. — Я думаю, она замечательно впишется в наш интерьер.
— Да, мне тоже нравится. Сколько вы за нее хотите? — спросил я художника.
— Сто пятьдесят, — последовал ответ.
— Сколько? — воскликнул Андре.
— Сто пятьдесят, — повторил цену художник.
— Простите, но это не Моне. Сто и ни центом больше, — Андре собирался сбавлять цену.
— Сто двадцать, — не отступал художник, пытаясь выторговать чуть больше.
— Если вы хотите ее продать, тогда скиньте цену.
— Это очень хорошая работа, — стал нахваливать себя тот.
— Да, это хорошая работа. Но мой партнер прав — это не Моне. И она больше семидесяти пяти не стоит. Поверьте, больше вам никто не даст за нее. Пойдем, — вставил я свои «пять копеек», чтобы поддержать Андре, и сделал шаг в сторону, делая вид, что собираюсь уйти.
— А вы, молодой человек, разбираетесь в искусстве? — вопрос в спину заставил меня обернуться.
— Да. Я окончил университет Экс-Марсель, и моя специальность — история искусства. Поэтому, я могу отличить Клода Моне от Камиля Писсарро. А это ни тот, ни другой. Хотя, здесь явно прослеживается их стиль. Широкие мазки, передача света… Это очень похоже на Моне, но это не он. Тот, кто ее писал, очень хорошо подражает им обоим, — шах и мат. Картина действительно была очень хорошая. Но, чтобы сойти за произведение великих — ей не хватало их характера.
— Ладно. Ваша взяла. Вижу, что вы действительно разбираетесь в этом, — согласился с моими доводами художник. — И вам она понравилась, — сдался он тогда, видя, что мы не намерены отступать.
Мы заплатили за картину. Нам ее упаковали, завернув в бумагу и перевязав бечевкой, и мы ушли искать кафе, в котором можно было бы поужинать.
— Больше семидесяти пяти? — Андре лукаво смотрел на меня, шагая рядом, держа в руках картину. Я пожал плечами. — Мне понравилось, как ты сбавил цену, — он вдруг остановился, и развернув меня к себе, утянул в поцелуй. И все вокруг замедлилось в десятки раз. Голоса стали звучать словно отдаленно. А когда Андре прервал наш поцелуй, все стало как прежде. Люди ходили вокруг, голоса звучали как обычно. — Я люблю тебя, детка, — проговорил он, отстранившись, нежно касаясь моей щеки.

Мы пошли дальше, и метров через сто набрели на небольшое кафе с одноименным названием площади, на которой оно находилось — «площадь Тертр».
Внутри кафе было полно народу, и это было не удивительно. В вечер субботы все хотели провести время вне дома. Выбраться из четырех стен, прогуляться вдоль улиц площади, потратить пару сотен евро, купив картину и, зайдя в кафе — отметить удачную покупку. Но нам повезло. На улице оказались свободные столики. Мы заняли один из них. К нам тут же подошёл официант и предложил меню. Мы заказали бургеры, картошку фри и пиво.
— Ну, и куда мы ее повесим? — спросил Андре.
— Я думал в комнате, но там у тебя уже висит картина.
— Может, тогда, в спальне? Над нашей кроватью, — предложил Андре.
— Только если ты хорошо вобьешь гвоздь в стену, и она не упадет кому-то из нас на голову в самый неподходящий момент.

Андре хотел мне что-то сказать или возразить, а может и убедить, что с гвоздем он справится уж точно. В этом я, конечно, не имел ни малейшего сомнения. Но его речь перебил мой зазвонивший мобильный. Я достал его из кармана своей ветровки и, увидев знакомый номер, очень обрадовался тому, кто мне звонил.
— Алло. Привет. Нет, что ты, я не забыл тебя. Нет! Ну, конечно, я могу. Когда? Отлично. Я очень буду рад тебя видеть, — и я сбросил вызов.
— Кто это был? — спросил Андре.
— Ян. Помнишь, я рассказывал? Мой друг. Мы учились вместе, — говорил я, видя, что Андре с трудом понимает, о ком идёт речь.
— Ну, и что он хотел?
Нам принесли заказ и мы принялись за еду.
— Встретиться.
— Когда?
— На шледующей неделе, во фторник, — ответил я, жуя бургер, который оказался просто огромным. — Господи! Это лучший бургер, который я когда -либо ел.
— Но, у тебя же работа?
— Мы встречаемся после нее.
— Он что, специально приедет, чтобы увидеться с тобой? — вопрос с подтекстом и намеком на то, что теперь настала очередь Андре ревновать меня к моему другу.
— Не совсем. У Яна в Париже живёт тётка. Он решил навестить ее и заодно увидеться.
— Ясно, — кивнул Андре, продолжая есть.
— Ты же не будешь против, если я схожу?
— Нет! Конечно же я не против.

***
POV Андре

Покончив с ужином, мы прошлись вниз к Монмартру, и когда уже совсем стемнело, отправились домой.
Подойдя к дому, мы стали подниматься на свой этаж. Лео шел впереди, а я позади него.
— Лео, а ты не думал, чтобы бросить магазин музыки и пойти работать в галерею?
— И что я там буду делать? Рисовать —то я не умею.
— Зато, ты отлично разбираешься во всех этих художниках и в их направлениях, — сделал я довод.
— Нет, — потянул Лео, — мне это не интересно.
Он вдруг резко остановился и я врезался в его спину.
— Ты чего? — спросил я, не понимая, что заставило его так резко замереть на месте. Я поднял голову. Возле нашей квартиры стоял мужчина. Его лицо мне показалось очень знакомым. А потом я вспомнил. Это же тот самый мужчина, которого Лео принял за моего отца, и упрямо хотел доказать мне это. Вот только почему он стоял возле нашей двери?
— Добрый вечер, — поздоровался он.
— Жан-Марк? Что вы здесь делаете? — спросил Лео на выдохе. В его голосе я почувствовал нескрываемое волнение.
— Здравствуй, Лео. Я был в кафе, но мне сказали, что Андре сегодня не работает. И я… Я долго думала над тем, что ты мне сказал в нашу последнюю встречу, и решил, что стоит поговорить с моим сыном.

Я почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног, и меня бросило в жар. Я сглотнул.
— Лео, что происходит?
— Я предлагаю зайти внутрь. И там поговорить, — ответил тот.
Лео открыл дверь. Зашёл сам, включил свет и впустил незваного гостя, потом уже вошёл я. У меня сложилось впечатление, что я вхожу в чужую квартиру. На шум в коридоре тут же появился Феликс. Но, увидев чужого, убежал. Даже животное не приняло этого человека. Я вообще не понимал, зачем Лео пригласил его войти. Я оставил картину в коридоре и мы прошли в кухню. Я даже не стал раздеваться. Лео предложил гостю сесть. Я стоял, подперев плечом дверной косяк, скрестив руки на груди. Лео подпирал столешницу. Обстановка была, более чем напряжённая. С минуту все молчали.
— Андре, познакомься, это твой отец, — сказал Лео.
— Это шутка такая? Тебе —то откуда знать?
— От него, — и Лео кивнул на, так называемого, моего отца.
— Лео, скажи мне, что ты не искал его, — я в упор смотрел на своего парня. Я же просил его, практически умолял, чтобы он забыл эту идею. Неужели он ослушался меня? Это было обидно.
— Он не искал меня. Я сам его нашел и тебя тоже. Хотя, искать -то было и незачем. Ты живёшь все в той же квартире, в которой и родился. Даже обстановка осталась прежняя, — говорил этот «незнакомый» мужчина. Он что, следил за мной?
— Может кофе? — заботливо спросил Лео.

«Ага, предложи ему еще и выпить, поесть, а потом и остаться. И мы станем дружной семьёй. Заботливый отец и два сына».

— Нет, спасибо. Я долго не задержусь, — ответил мой предполагаемый отец. В это я верил с той же вероятностью, как не верил в существование Снежного человека и конец света.
— Да уж, постарайся объяснить в двух словах, где тебя, блядь, носило восемнадцать лет? — и все-таки, где-то в подсознании, я хотел, чтобы он оказался моим отцом. Я сверлил взглядом пол. Мне не хотелось смотреть на этого человека, чтобы не видеть между нами сходства. Потому что, я свыкся с мыслью, что у меня нет отца, в общепринятом понимании этого слова.
— Андре, полегче. Он все-таки твой отец, — одернул меня Лео. Я пока ещё держался спокойной.
— Нет, Лео, он прав. Я должен объяснить, почему меня не было в его жизни. И почему именно сейчас? Андре , ты позволишь? — Жан-Марк посмотрел на меня.
— Давай. У тебя есть пять минут, — и я демонстративно посмотрел на часы.
— Я хочу попросить у тебя прощения за все те годы, которые ты провел без меня. Я знаю, как тебе было нелегко, особенно в период принятия себя, — я скептически хмыкнул. Знал он. Да он, блядь, ни хуя не знал! Я старался сдерживаться, подавляя в себе разраставшуюся злость. Долгие восемнадцать лет я представлял нашу с отцом встречу. Рисовал в воображении — какой она будет? И что в итоге? Встреча состоялась. Радуйся, Андре! Да, мне бы радоваться, обнять его, сказать, как я скучал, как я мечтал встретиться с ним. Все восемнадцать лет. Но, никакой радости от этой встречи я не ощущал. Как оказалось, я был зол на отца. Обида, которую я заглушал к нему, так называемой, детской любовью, оказалась сильнее. Она вылезла наружу и теперь душила меня, сжимая мое горло тисками, заглушая здравый рассудок.
Я пребывал словно в тумане, слушая попытки моего отца оправдаться, и мне казалось, что еще чуть-чуть — и я сойду с ума.
— Вот только не нужно сейчас всего этого. Я даже не верю в то, что ты мой отец. Откуда мне знать? — я вопросительно посмотрел на него, поймав на себе его, ошеломлённый моим вопросом, взгляд.
— Спроси у своей матери, кто такой Жан-Марк Фобер, — последовал ответ.
— У нас даже фамилии разные. Никому не кажется это странным?
— Нет, — прозвучал ответ. — После нашего развода, твоя мать сменила тебе фамилию на свою девичью. И запретила мне видеться с тобой под страхом смерти. Она пригрозила мне судом, если я подойду к тебе или появлюсь на пороге нашей квартиры. Учителя в твоей школе были предупреждены — не отдавать тебя мне. Я бы мог потерять работу.
— Мог бы и рискнуть, — огрызнулся я. — Я бы ради своего ребенка рискнул всем и карьерой, в том числе. Надеюсь, у тебя она сложилась? — не знал, что во мне имеются такие запасы яда. Он сейчас мог бы прожечь и пол, аж до первого этажа.
— Да, ты прав. Я, похоже, не настолько смел. Струсил, — ответил отец.
— Что же тебя заставило, через столько лет напомнить о себе?
— Я ведь не молодею, Андре. Мне скоро шестьдесят. А встречать старость в одиночку, это знаешь ли, страшнее всего, — ответил мой отец. Это он сейчас хотел этим разжалобить меня?
— То есть, когда я был ребенком, тебя этот вопрос не волновал? Ну, конечно, теперь -то уже не нужно беспокоиться о том — есть ли у меня, что поесть или во что одеться. Я же теперь самодостаточный, и могу позаботиться о себе сам, и не только о себе, — мне было больно от его слов. Где-то в груди сдавливало так сильно, что трудно было вдохнуть. Он вспомнил обо мне только сейчас. Когда ему самому нужна помощь. Лео все это время молчал. И правильно делал.
— Ты имеешь полное право злиться на меня, ненавидеть и презирать. Но, Андре, это жизнь, и порой она не идеальна. Люди совершают глупые, а порой и ужасные вещи, о которых потом сожалеют. И я глубоко сожалею, что оставил вас матерью ради мимолётного увлечения. И поверь мне, я заплатил за это сполна — своим здоровьем, — наверное, на этом моменте, я должен был, простить его и броситься в объятия? Но, блядь, нет. Не было ничего такого. Не было даже жалости к этому человеку. Только злость. — Сынок, я очень хочу, чтобы ты дал мне шанс. Нам — шанс. Я ведь люблю тебя, — лучше бы он этого не говорил.
— Заткнись, сейчас же! — прошипел я. — Как ты можешь говорить о любви ко мне? Ты хоть знаешь, что это такое? У тебя было предостаточно шансов и ни одним ты не воспользовался. И не смей называть меня сыном! — я не помнил себя от обиды. — Если ты действительно мой отец, хотя ты мне давно не отец…
— Андре, пожалуйста, — перебил меня Лео. Я посмотрел на него. У него был растерянный, даже испуганный взгляд.
— Что, пожалуйста? — вспылил я.
— Дай ему шанс. Ты же говорил, как хотел, чтобы он нашелся. Ну, вот. Вспомни, как ты помог мне помириться с моим отцом, — говорил Лео, смотря на меня взглядом затравленного щенка. Меня это бесило.
— Я, блядь, этого не просил! И я не закончил. Я столько лет жил не зная, жив ты или нет. Мать ничего о тебе не рассказывала. У меня даже нет ни единого твоего фото, которое, хоть как-то давало бы мне понять, что ты не плод моего воображения. Ты бы мог прийти ко мне и раньше. Но ты, наверное, был слишком занят? Я всегда верил, что ты вернёшься, но ты не возвращался. Когда мне было десять, я загадал тебя на Рождество. Но, вместо этого, злой Санта принес мне конструктор. Когда мне исполнилось двенадцать, я все равно не переставал ждать и верить. Да, я вообще тебя не помню. И ты смеешь заявляться сюда и говорить, что любишь меня, и что ты мой отец? Иди на хер! — я говорил все, что накопилось у меня, не думая о последствиях, которые за собой повлекут мои, брошенные в эмоциональном порыве, слова.
— Андре! — в который раз одернул меня Лео.
— Что? Пускай убирается!
— Андре, послушай. Вы должны попробовать. Я прошу тебя, дай ему шанс, поговори с ним, — сказал Лео, чем еще больше разозлил меня.
— Ты что, на его стороне? Считаешь, что он достоин быть отцом? — Лео молчал. И это молчание я расценил как согласие. — Я от тебя такого не ожидал. Вы двое это устроили!
— Я не знал, что Жан-Марк придет сюда. Я сказал ему, чтобы он шел к тебе и во всем признался, — выдал Лео.
— Что? Ты ему сказал? — я вдохнул поглубже и сжал кулаки. — Так вы виделись за моей спиной? И обсуждали, как все устроить?
— Нет! Все было не так, — оправдывался Лео. Но мне было уже все равно. Пусковой механизм был запущен, и бомба могла рвануть в любой момент. Мой гнев стал размером с галактику и выплескивался уже на обоих.
— Не так? Не так?! Да мне по хуй, как было! Ты не имел право лезть не в свое дело! Я просил тебя!
— Андре, я… — одним движением руки я прервал Лео, не дав ему закончить.
— Андре! Лео ни в чем не виноват. Это была моя инициатива — искать встречи с тобой, — мой отец поднялся.
— Знаете, что? Идите вы оба к чертовой матери! Оба! — я резко развернулся, вышел из кухни вон и, хлопнув дверью — ушел.

***

POV Лео

Когда я увидел возле двери нашей квартиры отца Андре, то сначала подумал, что это чья-то злая шутка. Или мы в каком-то реалити шоу. Когда мы с ним последний раз виделись, он сказал, что больше не придет. И вот он снова здесь. Я резко остановился, и в мою спину врезался Андре. Жан-Марк поздоровался. Андре спросил меня, что происходит. Если бы я знал. Но раз он осмелился прийти, то значит хотел поговорить с Андре. Затевать разговор на лестничной площадке было бы неразумно, и я предложил войти. Я чувствовал, что грандиозного скандал не избежать. Мы прошли в кухню. Напряжение повисло в воздухе, словно Дамоклов меч, над нашими головами. Жан-Марк присел на предложенный мною, стул, я прошел и встал возле столешницы, а Андре остался стоять в дверях, подпирая плечом дверной косяк. Он сложил руки на груди и устремил свой взгляд в пол. Я молчал все время, пока Жан-Марк делал попытки достучаться до Андре. Тот был непреклонен. Андре принимал все в штыки. И под его горячую руку попал даже я. Разъяренный, он обвинил меня в сговоре с его отцом, сказав, что мы все подстроили. А когда я сказал, что понятия не имел о приходе Жан-Марка, он просто послал нас, не желая выслушать и хлопнув дверью, ушел.

Входная дверь хлопнула с такой силой, что затряслась посуда в шкафу. В кухне снова повисла тишина. Гнетущая и давящая. Нужно было что-то сказать или сделать. И первым нашелся Жан-Марк.
— Я, наверное, пойду, — тихо сказал он.
— Простите. Я не думал, что все так выйдет, — я почему-то решил, что должен был извиниться перед ним. — Я должен был сказать ему. Может быть, мы бы избежали скандала?
— Не избежали бы, и ты не виноват. Андре прав, во многом, — в голосе Жан-Марка было столько боли, что даже мое сердце сжалось. — Прежде, чем я уйду, я хочу отдать вот это, — и он достал из бумажника старую, затертую, немного выцветшую фотографию, и протянул мне. Я взял ее. — Я бы хотел отдать ее, лично моему сыну в руки, но не вышло. Отдай ему, когда он немного отойдет. Здесь Андре только исполнилось семь. Я тогда уже был не в лучших отношениях с его матерью. Но в этот день рождения я пришел, а через два дня ушел из семьи насовсем.
— Вы же не думали, что увидев вас и узнав, что вы его отец, Андре бросится к вам в объятия?
— Нет, не думал. Но и на такой исход я не рассчитывал. Когда я, сегодня, обдумывал нашу встречу и разговор, то надеялся, что он хотя бы выслушает меня. Надеялся на его понимание и прощение.
— Может вам стоит попробовать еще раз? Через некоторое время, — я все же не терял надежды на лучший исход.
— Может быть, — только и ответил Жан-Марк.
Когда он ушел, я не переставал рассматривать фото. Андре на нем такой милый, улыбающийся мальчуган возле ёлки. Его улыбка такая же, как и сейчас, когда он не злится. Возле него мама и папа. Они выглядят очень счастливыми. Но это была всего лишь маска, прикрытие, чтобы маленький Андре ничего не заподозрил. Я прошел в комнату и спрятал фото среди книг. Покажу, когда Андре немного остынет, как и просил его отец.

Прошел час, а потом и два с момента, как Андре ушел. Я все ждал, когда он вернётся. Стрелки на часах показывали начало двенадцатого, а его все не было. Нужно было что-то делать. Я взял мобильный и, найдя номер Андре, набрал его. Сначала были гудки, долгие, противные гудки. Потом вызов сбросили. Я набрал еще, и на этот раз вызов сбросили быстрее. Но я не собирался отступать и набрал еще раз.
— Абонент находится вне зоны действия сети, — проговорил робот.
— Блядь! — в сердцах выругался я. Телефон был отключен. Какой-то неприятный холодок пробежался по спине. Спокойствие, только спокойствие. Главное не поддаваться панике и не бросаться из крайности в крайность. Я понимал, что Андре сейчас злой, как тысяча чертей, и не хочет никого видеть, и меня, в том числе.
Спустя еще полчаса, а может и час (за временем я уже не следил) я принял, как мне казалось, единственное правильное решение — идти искать его и вернуть домой. Пускай, даже, ценой собственной жизни и наших с ним отношений. Но где мне было искать Андре, ночью в Париже, я понятия не имел. А тот, кто мог мне помочь, видел десятый сон. И будить Себастьяна в это время было бы кощунством.
Я нашел его номер и набрал. Гудки длились очень долго, и я уже отчаялся, что получу хоть какой-то ответ с той стороны.
— Алло, — вдруг я услышал сонный голос и выдохнул.
— Себа, привет. Это Лео. Прости, что поздно или рано. В общем, извини, что разбудил. Мне нужна твоя помощь, — тараторил я в трубку, боясь, что Себастьян пошлет меня прежде, чем узнает о моей, то есть, нашей с Андре, проблеме.
— Лео? Ты время видел, второй час ночи. Какого хрена ты меня разбудил? — ворчал тот.
— Да-да, я знаю. Если бы это могло потерпеть до утра, я бы не стал звонить, — я почему-то говорил, понизив голос почти до шёпота.
— Что уже случилось? Ты что-то натворил или Андре?
— Он ушел из дому, — выпалил я.
— Что?! — это был больше чем вопрос.
— Я хочу пойти искать его, но не знаю, где он может быть.
— Жди меня, я через полчаса буду, — и вызов оборвался.
Я набросил куртку, обулся и вышел из дома. Ждать Себастьяна я решил возле подъезда. Выйдя, я достал сигареты и закурил. Внутри все переворачивалось и сигареты не приносили никакого облегчения. Даже думать толком не получалось. Пока ждал Себу, словно службу спасения, успел выкурить две сигареты и еще раз прокрутить в голове все то, что произошло на нашей кухне. И задать себе вопрос — можно ли было этого всего избежать? Наверное — нет. Я винил себя за то, что не сказал Андре, что неоднократно виделся с его отцом.
Спустя ровно полчаса во двор вкатил мотоцикл и остановился возле меня. Водитель заглушил мотор, снял шлем, и я узнал Себастьяна.
— Не знал, что у тебя такой шикарный двухколёсный зверь, — сказал я, рассматривая, черного цвета, мотоцикл. Он был настолько тщательно отполирован, что в нем можно было рассмотреть звёзды.
— Да. Только у меня вопрос. Что, блядь, у вас, двоих придурков, произошло? — Себастьян был явно раздражён. Ну да, я бы тоже злился, если бы меня вытащили из постели посреди ночи. О, я был бы в гневе.
— Андре ушёл из дому.
— Это я уже слышал. А поподробнее.
— Его отец нашёлся.
— Это такая шутка?
Я вкратце обрисовал ситуацию, из-за которой все и произошло. Детали, конечно, остались за кадром. Я не стал говорить, что виделся с отцом Андре. Доля моей вины в его уходе тоже была. И меньше всего мне сейчас хотелось выслушивать нотации от Себастьяна.
— И он, хлопнув дверью, ушёл? — я кивнул. — Как это на него похоже. Послать всех нахер, потом несколько часов слоняться непонятно где, а потом изводить себя, потому что был не прав.
— И где его искать?
— Давно он ушёл?
— Около двух часов назад, может чуть больше.
— Дай подумать. Если Андре зол, а он, я так понимаю очень зол, то он может быть где угодно. Садись, есть несколько предположений. Я думаю, далеко он не мог никуда пойти, — Себа протянул мне точно такой же шлем, как и у него. Я сел сзади, мотор зарычал, разорвав ночную тишину, отбившись эхом от стен соседних домов, и мы отправились на поиски Андре.
Париж спал. По крайней мере, большая его часть. Дорога пустовала, и можно было без проблем, не рискуя попасть в пробку, добраться в любую точку города. Мы проехали Эйфелеву башню и Елисейские поля. Побывали на мосту, названному в честь Александра второго, в надежде обнаружить Андре там. Заглянули, практически, во все открытые бары в радиусе двух кварталов и -ничего. Наши поиски не увенчались успехом.
— Ты ему звонил? — спросил Себа, когда мы в очередной раз остановились возле какого-то клуба. Вывеска из синих неоновых букв гласила, что он называется «Velvet».
— Трижды.
Себастьян достал свой мобильный и, нажав на значок трубки, поднес телефон к уху, в надежде, что ему удастся дозвониться Андре. Но не прошло и доли секунды, как он отнял его от уха.
— Сука! — выругался он. — У него отключен телефон. Нахрена человеку телефон, если ты его, блядь, отключил?
— Что это за дыра? — спросил я, кивнув в сторону клуба.
— Считается одним из лучших гей-клубов, — последовал ответ, который меня, если не удивил, то уж точно, заставил задуматься. В моей голове сейчас происходил если не хаос, то маленькое волнение точно. Какой, уважаемый себя гетеросексуальный мужчина, будет вот так спокойно говорить о статусе гей-клуба? Только тот, который, там бывал, и не раз. — Что? Да, я бывал здесь. Но, только в качестве моральной поддержки твоего парня. И не смотри на меня так, — я, наверное, слишком долго вопросительно смотрел на Себу, раз он решил дать такой развернутый ответ.
— Да, нет, ничего. Думаешь, стоит заглянуть ещё и сюда? — я снова посмотрел на двери клуба.
— Попытаться стоит. И лучше бы ему быть там. Иди, я тут подожду, — Себастьян слез с мотоцикла, поставил его на ножку, достал сигареты и закурил.
Обычно, если заведение действительно хорошее, то на улице собирается толпа жаждущих попасть внутрь. Но, наверное, из-за того, что было уже достаточно поздно, и все кто, хотел попасть на вечеринку, были внутри, на улице, кроме, парочки геев, которые очень страстно целовалась, больше никого не было. Я юркнул внутрь.

«Ох, ты ж, блядь, и где его искать?»

Танцпол был забит, практически похожими друг на друга, парнями.

«Здесь что, собрались все геи Парижа?»

Музыка была настолько громкой, что я едва слышал собственные мысли. Неоновые лучи света и лёгкая дымка создавали атмосферу интимности. Я словно попал в другой мир. Здесь никто ничего не стеснялся. Воздух был пропитан запахом духов, пота и секса, и будоражил фантазию получше любого афродизиака. Я стал проталкиваться сквозь толпу полуобнаженных тел, которые двигались в такт музыке. Но не все. Некоторые просто целовались, не обращая внимания на остальных. На мгновение, мне показалось, что я увидел Андре. Та же причёска, футболка и фигура. Мое сердце ёкнуло. Неужели ему хватило наглости прийти сюда, чтобы заглушить свою обиду вот так, с кем-то из этих парней? Я подошёл ближе и хотел дотронуться до плеча, но парень обернулся раньше, чем я сделал это. Это был не Андре. Я выдохнул, но с долей разочарования. Потому что, это означало, что его здесь нет.
— Прости, я ошибся, — сказал я.
— Эй, привет! — осматривая меня с ног до головы, ответил тот. — Ты новенький? Кого-то ищешь?
— Да, — кивнул я.
— Может меня? — и парень улыбнулся самыми уголками губ. Он был довольно симпатичный. Вру, он был красивый. Но моя цель была найти другого.
— Нет, извини. Не сегодня, — отказал я.
— Ну, как хочешь, — он отвернулся, обнял рядом стоящего парня и скрылся в толпе. Я решил подойти к бару и спросить там. Уж кто-кто, а бармены в таких местах знают своих клиентов. Пока я протискивался туда, то получил несколько предложений от хорошего минета до умопомрачительного секса. Возле бара тоже было не протолкнуться, но я втиснулся между двумя парнями. Один что-то буркнул, второй окинул меня похотливым взглядом. Бармен спросил, что я буду, но я отказался. Хотя выпить бы сейчас не помешало.
— Вы его видели сегодня? — я показал бармену фото Андре на телефоне.
— Не думаю.
Я поник.
— Ищешь второй встречи? Здесь много других парней — не хуже, — сказал тогда бармен.
— Это мой парень, — пояснил я.
— Здесь каждый второй чей-то парень, — с ухмылкой сказал тот. — Может, тебе всё-таки что-то налить? Выглядишь уставшим, — я отрицательно покачал головой. — У тебя красивое лицо, да и под курткой, я думаю, есть на что посмотреть, — я непонимающе уставился на бармена. Он сейчас пытался меня склеить? — Танцевал когда — нибудь?
— Нет.
— Попробовать не хочешь? — и он кивнул куда-то в зал. Я обернулся и понял, на что он намекал. На высоких постаментах танцевали парни в одном нижнем белье. — Парни неплохо зарабатывают за ночь, — да, они явно неплохо зарабатывали и точно — не одними танцами.
— Нет, спасибо, — я понял, что нормального разговора не получится, все сводилось к одному — секс без всяких обязательств. Я двинулся обратно, к выходу, снова проталкиваясь сквозь толпу. Кто-то даже пытался всунуть мне номер телефона. Я вышел на улицу. В голове до сих пор гудела музыка.
— Ну, что? — спросил меня Себа, когда я подошел к нему.
— Его здесь не было. Так, по крайней мере, мне сказал бармен, — я печально вздохнул.
— Все будет нормально. Мы его найдем, и лучше бы ему уже сейчас придумывать логичное оправдание своим действиям, — Себя положил руку мне на плечо. Он завел мотоцикл, и мы уехали, решив подождать до утра. Себя заверил меня, что Андре ничего себе не сделает, подуется, все обдумает и вернётся. Не тот он человек, чтобы сводить счёты с жизнью. Обратно наша дорога пролегла через мост Альма. Но и там мы никого не обнаружили.
Мы въехали во двор, Себа заглушил мотор, я слез с мотоцикла, снял шлем и отдал ему.
— Спасибо тебе, — напоследок сказал я. Хоть наши поиски и не увенчались успехом, но все же, моральная поддержка была огромной. А ведь Себа мог отказать мне, и сказать, чтобы мы разбирались сами со своими проблемами, и был бы прав.
— Я уверен, он уже дома, и спит, — все пытался подбодрить меня он. Я кивнул, соглашаясь, и мысленно прося, чтобы Себа оказался прав. — Ладно, я домой. Завтра созвонимся, — я проводил его взглядом, и только потом шагнул в подъезд.

***

POV Андре

Не помня себя от злости, я вылетел из квартиры, хлопнув дверью так, что она имела все шансы слететь с петель. Сбежав вниз по лестнице, я выскочил из подъезда и остановился. Сердце в груди стучало так сильно, что я подумал, если сейчас же не выровняю дыхание и ритм, то оно остановится. Я закрыл глаза, прислушиваясь к себе. Внутри все дрожало. Тугой ком подступил к горлу, и я сглотнул. Так сильно, как сейчас, я не злился, наверное, еще никогда в жизни. Единственный раз это было в пятом классе, когда мне незаслуженно поставили двойку за сочинение, назвав его бездарным набором букв и слов. Как же я тогда злился. На всех. Вдохнув поглубже ночного воздуха, я стал удаляться от дома. Я просто шел и шел. Мне нужно было привести мысли в порядок и хорошенько подумать. Как Лео мог вот так поступить со мной? Ведь я же просил его не искать этого человека, а он не послушался. В голове крутилась одна единственная фраза, которую он мне сказал: «Андре — это твой отец». А мама? Неужели она настолько была обижена на него, что стёрла отца не только из своей жизни, а и из моей тоже? Мне хотелось рыдать в голос от обиды, но слез почему то не было. На хуй всех и все! Если можно было бы вырезать из памяти последние два часа, я бы не раздумывая сделал это. Теперь мне предстояло жить с мыслью, что у меня, все-таки, есть отец, и он не детская выдумка, а реальный человек из плоти и крови.
Я долго шатался по улицам, пока не дошел до моста Альма. Прислонившись к перилам, я стал смотреть на тёмные воды Сены. В кармане куртки зазвонил телефон. Я долго игнорировал его, пока он сам не отключился. Но, буквально через секунду, он зазвонил снова. Я знал, что кроме Лео, в это время мне никто другой звонить не мог. Достав мобильный, я только убедился в этом.
— Прости, но сейчас я не хочу с тобой разговаривать, — проговорил я фотографии Лео на мобильном и сбросил вызов. А чтобы он больше не звонил, и вовсе отключил телефон. Я стоял и смотрел перед собой, начиная потихоньку успокаиваться. Мысли стали течь плавно и размеренно, строя в голове предположения, почему Лео поступил именно так. Не сказал мне, что виделся с моим отцом. Я вспомнил, как он был удивлен, когда увидел моего отца перед дверью нашей квартирой. Он и вправду не знал, что тот явится к нам. Какая-то часть меня твердила и убеждала, что я был не прав, обвинив Лео в сговоре с моим отцом, но темная сторона моего подсознания говорила об обратном — он скрыл все и является предателем. Постояв ещё немного, я решил, что нужно возвращаться домой. Лео, наверное, волнуется. Да и поговорить не мешало бы.
Подходя к дому я прежде всего посмотрел на окна нашей квартиры, там было темно. В голове тут же стали возникать вопросы: дома никого или Лео спал? Я поднялся и, подойдя к двери, толкнул ее. Закрыто. Закрыто? Черт, ключи. Я сунул руки в карманы и… слава Богу, они оказались там. Открыв дверь, я шагнул в темноту коридора. Не включая свет, я снял куртку, стянул обувь и прошел в спальню, в надежде, обнаружить там спящего Лео. Но, если бы я включил в прихожей свет сразу, то увидел бы, что ни куртки, ни обуви Леона не было. Его попросту не было дома. Он не стал меня ждать и тоже ушел. Я поник и еще больше стал грузиться сложившейся ситуацией. Если бы я смог обуздать нахлынувшие на меня эмоции, то никому бы из нас не пришлось бы уходить из дома. Я прошел в кухню и открыл холодильник, в надежде найти там что-то покрепче, чем вода из-под крана. Потянувшись за бутылкой коньяка, я услышал рядом жалобное «Мяу». Феликс. Мы же настолько были заняты, ругаясь друг с другом, что совершенно забыли о нем.
— Привет, пушистик, — поставив бутылку на стол, я присел и стал гладить его. Феликс прогибался в спине и урчал, словно мотор гоночного автомобиля, принимая мои ласки. Он терся о мои ноги и привставал на задних лапах, толкаясь головой в мою руку. — Ты голодный? Прости, что напугали тебя, — я поднялся, и открыв шкаф, достал коробку с кормом. Насыпав еду в миску, я захватил бутылку и стакан, и оставив кота одного расправляться с кормом, ушел на балкон. Там я опустился на пол, и прислонившись спиной к бетонной стене, совершенно не беспокоясь о том, что она адски ледяная, залпом осушил полстакана коньяка, а потом еще столько же. Крепкий напиток поначалу обжёг мое горло, но затем разлился приятным теплом по телу, снимая напряжение и успокаивая издёрганные нервы. Когда в голове зашумел хмель, мне захотелось курить. Я знал, что Лео всегда держал на балконе начатую пачку сигарет, на всякий случай. И этот случай наступил. Поднявшись, я обнаружил ее на подоконнике. Пачка Bond Blue была без двух сигарет, там же лежала и зажигалка. Как это было разумно с его стороны. Достав одну, я зажал фильтр зубами, чиркнул зажигалкой и с упоением затянулся, чувствуя, как горький дым наполняет мои легкие. Я курил, задумчиво выпуская дым, смотря, как при каждой затяжке алеет кончик сигареты, и как сизый дым растворяется в ночи.

— Ты же не куришь, — от неожиданности я дернулся и чуть не выронил сигарету из рук.

«Господи, Лео! Напугал же, блядь, до чертиков».

Я продолжал сидеть и курить, делая вид, что мне абсолютно все равно на его присутствие. Хотя, на самом деле, я до усрачки был рад, что Лео вернулся.

— Позволишь? — я подвинулся и Лео сел рядом. Наши плечи соприкоснулись. — Где ты был? Я волновался.
— Гулял, — коротко бросил я, делая очередную затяжку.

«Не все ли рано, где я был? Вернулся же. А вот где тебя носило?»

— А что с телефоном? Я трижды пытался дозвониться до тебя.

Я пожал плечами.

— Ничего с ним не случилось, разрядился. Такой ответ тебя устроит? — я повернул голову. Грубо получилось. Даже сквозь темноту я видел его глаза и сожаление в них. Я давно перестал злиться на Лео. Но, королева драмы продолжала играть свою роль, держась неприступно и холодно, хотя ее сердце давно оттаяло.
— Андре, я…
— Не надо ничего говорить, — перебил я Лео. — Мне не стоило так вспыхивать. Но, ты же мне обещал, что не будешь его искать. И все равно делал по своему.
— Я же сказал, что не знал о его приходе. Я так же, как и ты, был шокирован. Единственное, в чем я виноват, это в том, что не сказал тебе, что он приходил сюда. А зная, как бы ты на это отреагировал… Поэтому я и промолчал, — Лео отвернулся.
— Давай больше не будем об этом, по крайней мере сегодня, и оставим этот неприятный инцидент в прошлом. Ёжик, и давай больше никаких тайн. Хорошо? Видишь, к чему все привело? — я не переставал смотреть на его профиль.
— Даже если на кону будут стоять наши отношения? — Лео снова повернулся.
— Ну, я надеюсь до этого не дойдет? — стало как-то не по себе от такого вопроса. Лео, наверное, подумал, что если он расскажет мне, то это будет стоить нам наших отношений? Глупый мальчик. Глупый и любимый. — Я люблю тебя. И нашу любовь никто и ничто не разрушит. Прости, что вспылил и сорвался на тебе.
— Ничего, не извиняйся. Было бы странным, если бы ты отреагировал по-другому. Я и не ожидал от тебя, что ты бросишься ему в объятия или что-то в этом духе. Я бы повел себя так же. Да я, по сути, так себя и повел. Вспомни, как ты меня остановил, когда я сорвался на встрече с моим отцом. Если бы тебя в тот момент там не было, все бы могло быть совершенно по-другому, — Лео был прав. Тогда я помог ему, сегодня он хотел помочь мне. Но, разница была в том, что он со своим отцом хоть иногда, но виделся, и имел представление о нем, а не жил детскими мечтами, которые в один миг стали реальностью. Это его появление было, словно снег на голову. Я наклонился к Лео, но замер, буквально, в миллиметре от его губ. Он протянул руку и коснулся моей щеки, проведя по ней тыльной стороной ладони, и накрыл мои губы своими. И неприступная снежная королева растаяла. Рука Лео обвила мою шею, и он притянул меня ближе. Наш поцелуй был настолько невинным, что заслуживал награду года, как, Самый невинный поцелуй за всю историю поцелуев». Лео отстранился и, не убирая руки с моей шеи, уткнулся своим лбом в мой.
— Мы все переживем, — прошептал он.
Да, вместе мы все переживём.
— Пошли спать, любимый, напряженный был вечер.

Когда мы ложились спать, за окном уже занималось утро. Далеко-далеко, за горизонтом, блеснул край солнца, неся с собой новый день, новые надежды и новые мечты. Я еще не понимал, как мне быть дальше. Как правильно поступить с отцом? Я хотел выспаться, и уже на свежую голову принимать решение.