— «Ignis caeli venite ad me» (прим. Огонь небесный приходит ко мне).

Тело Уриэля ярко пылало внутренним пламенем, когда он излил свою силу в Кэтрин. Ее бледная, тонкая форма загорелась золотым огнем, когда она сожгла тьму внутри. Ее спина изогнулась, рот открылся в агонии, когда сила Фламмы побежала по ее венам.

Уриэль продолжал повторять, затаив дыхание, пока не отпустил ее, убрав руки от ее груди и живота. Эфирное пламя медленно исчезло, оставляя ее тело сияющим силой и светом. Архангел наклонился вперед, засунув руку под голову, и прижал губы к ней, давая ей поцелуй силы, давая ей возможность просеиваться.

Джордж не сказал, что у нее будет возможность оставить его, если она захочет. И принуждение вечности рабства, борьба с теми, кто омрачил ее душу, может быть тем, что отделило ее от него навсегда. Он сделал этот выбор за нее, не в силах позволить ей ускользнуть в забвение. Он не мог ее отпустить. Он обещал защитить ее. И он этого не сделал. Он не собирался позволить ее душе быть брошенной в Эребус, чтобы бродить по огромным глубинам ада в одиночку в течение вечности.

Архангел встал, открывая крылья для полета.

— Ты ответственный за нее, Джордж, — его тон был острым и серьезным.

— Я знаю.

— Она не простит тебя за это.

Он уставился на женщину, которую любил, он видел, как жизнь снова наполняла ее тело.

— Я знаю.

После этого ангел пролетел вверх на несколько ярдов, прежде чем исчезнуть в свете. Джордж отвез Кэтрин обратно в Торнтон и одел ее в ночную рубашку. Ее кожа светилась золотым блеском, когда ангельская сила начала протекать через ее тело. Вид был ослепительным и красивым. Но он понимал, что вероятно он видит это в последний раз.

Он взял ее руку в свою, изучая нижнюю часть ее запястья, там отражались тонкие шрамы от кандалов Дамаса, и еще одни зубчатые от ее попытки сбежать из этого мира. Он нежно поцеловал там и задался вопросом, узнает ли она когда-нибудь, как глубоко, как преданно, как верно он ее любил.