Глава 7

Кэтрин

Кэтрин подумывала о том, чтобы послать Мэгги вниз сообщить Эдмунду, а значит, и своему мужу, что она больна и останется в постели до утра. Но с тех пор, как лорд Торнтон вошел в ее жизнь, она начала вспоминать себя прежнюю — Кэтрин, которая скакала верхом по Роттен-Роу, несмотря на глазеющих зрителей; молодая женщина, которая смеялась слишком громко и слишком долго, не заботясь ни о чем в мире; девочка, которая была принцессой своего отца и держалась с высоко поднятой головой, куда бы она ни пошла. Эта девушка никогда бы не отступила перед мужчиной, который причинил ей зло.

Единственным конкретным моментом, который мучил ее с тех пор, как рассвет пробился в ее окно, было то, что Клайд запомнил прошлой ночью. Он, безусловно, был пьян, но кто, по его мнению, схватил его, а затем дважды ударил в живот и один раз в челюсть? Она была шокирована тем, что он не пришел к ней раньше и не потребовал ответов. Или ему действительно было стыдно за свое поведение, и он предположил, что Эдмунд вмешался от ее имени? В конце концов, Эдмунд прожил с ее семьей почти два десятилетия. И хотя ему, несомненно, было за пятьдесят, он не был слабым, хрупким человеком.

Она привела себя в порядок за умывальным столом, вспомнив, как Джордж прошлой ночью использовал эту тряпку, чтобы обработать ее ушибленную щеку.

— Джордж.

Она улыбнулась. Ей нравилось произносить его имя. Очень сильно. Это была странная близость, называть мужчину по имени, особенно когда она не осмелилась бы сделать это публично. Это было похоже на обладание чудесным секретом.

Она отодвинула свой стул с того места, где поставила его под дверную ручку, как велел Джордж, затем села и более внимательно осмотрела свою щеку. Не так плохо, как она думала. С небольшим количеством пудры и правильной укладкой волос это было почти незаметно.

К тому времени, когда вошла Мэгги и помогла ей надеть ее любимое дневное платье — бледно-зеленое с белыми цветами, — она была более чем готова встретиться лицом к лицу со своим мужем. Спускаясь по лестнице, она наполовину убедила себя, что он все равно будет спать после выпивки. Но она ошибалась.

Он сидел на своем месте во главе стола, гордое положение, которое когда-то занимал ее отец. Она села на противоположном конце, как можно дальше от него. Пока был жив ее отец, она сидела справа от него во время каждого приема пищи. Но тогда ее мир был другим.

Клайд не поприветствовал ее дерзким приветствием или замечанием, как обычно делал. Он просто наблюдал, как она заняла свое место, и откусил кусочек колбасы. Лакей подал ей кусочек сливового пирога, зная, что это ее любимое блюдо.

— Лучше держи свою дверь незапертой, жена.

— Прошу прощения? — ее вилка звякнула о фарфор.

Кэтрин застыла, пока Клайд продолжал запихивать еду в рот. Он залпом допил чай и вытер рот.

— Я нашел твою дверь запертой прошлой ночью.

Лакей стоял в стороне, чтобы обслужить их за обедом. Щеки Кэтрин вспыхнули от жара. Клайд, по-видимому, не помнил первоначального инцидента, когда вмешался Джордж, и попытался снова подойти к ней.

Почувствовав облегчение от того, что прислушалась к совету Джорджа, поставив стул у двери, она сказала:

— Вчера вечером ты был сам не свой.

Сосредоточившись на том, чтобы отрезать кусочек пирога, она затем отправила его в рот и медленно прожевала.

— Какова твоя цель как жены?

Кэтрин вздрогнула и отложила столовое серебро, сжимая льняную салфетку на коленях.

— Томас, ты можешь идти.

Лакей нетерпеливо сделал шаг к выходу.

— Нет, Томас. — сказал Клайд. — Вам не разрешается уходить. Ты останешься.

Томас отступил на место, жесткий, как доска, и с трудом сглотнул.

— Скажи мне, Кэтрин. В чем заключается твой долг?

— Это не тот разговор, который следует вести в присутствии слуг.

— Почему нет? Я уверен, что Томас мог бы дать ответ.

Волна жара вспыхнула у нее на шее, когда она сидела там в агонии, ожидая дальнейшего унижения, которое он планировал обрушить на нее. Клайд ткнул пальцем в конец стола.

— Твоя задача — подарить мне наследника. И по прошествии всего этого времени я начинаю верить, что ты была никчемной сделкой. Так что ты будешь держать свою дверь незапертой и выполнять свой долг. Как я считаю нужным, жена.

Ненависть, исходившая от человека, который когда-то ухаживал за ней с некоторой учтивостью и очарованием, была почти невыносимой. Когда-то он был джентльменом. Она даже не могла больше так его называть. Он был бессердечным зверем.

Эдмунд вошел в столовую с письмом, доставленным на подносе, — долгожданный перерыв. Кэтрин взяла письмо. Нет, письма было два. Она рассмотрела каракули на первом, которые не узнала, — смелые и уверенные. Оно было адресовано ей и ее мужу. Второе письмо было написано тем же почерком, что и первое, и адресовано лично леди Кэтрин Блейкли. Она взглянула на красную печать и затаила дыхание.

— Что это? — спросил Клайд.

Она сломала печать и открыла первое. Трепет в ее животе усилился, когда она прочитала приглашение.

— Приглашение на домашнюю вечеринку от лорда Торнтона.

— Кто он такой? Я о нем не слышал. — Клайд бросил салфетку на тарелку и встал. Кэтрин положила второе письмо себе на колени за драпировку скатерти, чтобы его не было видно. Он подошел к ее концу и выхватил приглашение у нее из рук.

— Я никогда не встречал этого человека.

— Я встречала. — Она прочистила горло и встретила его подозрительный взгляд. — На балу у Уэзерсби. Он только что приехал из-за границы и, по-видимому, пытается познакомиться с обществом.

— Он мог бы вернуться в начале сезона. Сейчас это уже довольно поздно.

— Вероятно, именно поэтому он устраивает домашнюю вечеринку.

Клайд внимательно осмотрел ее, пытаясь определить, было ли это саркастическое или серьезное замечание. К счастью, Кэтрин хорошо умела носить маски. Она улыбнулась ему, но не слишком сильно, все время сжимая юбку под столом, ожидая его ответа.

— Этот лорд Торнтон — друг лорда Рэдклиффа?

Она слегка рассмеялась и сделала глоток воды.

— Вряд ли. Очевидно, между ними существует какая-то семейная вражда. Они едва могли выносить общество друг друга на балу.

Клайд бросил приглашение на стол рядом с ее тарелкой.

— Полагаю, что Кэрроуэи и Уэзерсби тоже будут там.

— Скорее всего. Леди Хелен была хорошо знакома с бывшим Торнтоном. Она некоторое время разговаривала с новым графом на балу.

Это было преувеличением, но она знала, что Клайд высоко ценил леди Хелен. Как можно было этого не делать? Она была одним из самых уважаемых лидеров высшего общества. Не годилось бы, чтобы его жена не присутствовала на шумной вечеринке.

— Тогда ты можешь идти.

Кэтрин уставилась на потрескавшуюся печать с буквами GDT внутри герба. Клайд крепко схватил ее за подбородок и приподнял к себе.

— Прислушайся к моему предупреждению.

— К какому из? — огрызнулась она, не подумав.

Он ухмыльнулся.

— У тебя довольно симпатичная молодая горничная, Кэтрин.

— Клайд, не надо…

— Тогда тебе лучше держать свою дверь незапертой. — Он ослабил хватку, но все еще держал ее, когда поцеловал в лоб. Как любящий муж. Смехотворно. — Я не буду присутствовать на вечеринке, так как у меня есть другие дела. — Затем, к счастью, он вышел из комнаты.

Кэтрин взглянула на лакея, который не сдвинулся со своего места. Бедняга, вероятно, даже не моргнул.

— Ты можешь идти, Томас, — сказала она, вставая и быстро выходя из комнаты.

Спрятав второе письмо на ладони и в складках юбки, она убежала в дальний конец коридора первого этажа, прямо в угол своей личной гостиной. Клайд никогда не беспокоил ее здесь. Это было ее священное место для уединения. Даже больше, чем в ее спальне. Утренний свет окрасил комнату в розово-золотой оттенок. Она свернулась калачиком на кремовом шезлонге, ближайшем к окну, и положила письмо себе на колени. На мгновение она просто погладила красную печать с инициалами Джорджа. Глубоко вздохнув, она открыла письмо. Что-то скользнуло ей в руку. Желтый полевой цветок, лапчатка, похожая на те, что росли на внешней окраине Гайд-парка. Письмо было кратким. Но красивым.

«Дорогая Кэтрин,

Я пишу с надеждой, что сегодняшний день будет светлее, чем предыдущий. У меня нет мудрости или совета, которые я мог бы предложить после нашей последней встречи. Только это. Вы достойны богатства и красоты, но еще больше вы достойны сострадания и доброты. Я бы сказал больше, но пусть этот маленький знак передаст то счастье, которого я желаю вам.

Сегодня я зажгу свечу за своих почивших близких в три часа дня в церкви Святого Георгия. Так же я поставлю свечу и за твоего отца. Да упокоится он с миром.

Твой друг,

Джордж Драконис»

Кэтрин перечитала письмо еще три раза, прежде чем, наконец, осторожно положила его себе на колени. В пальцах она повертела дикий цветок, который был расплющен, но еще не полностью высох. Она подняла экземпляр «Потерянного рая», все еще лежавший на ее приставном столике, наполовину прочитанный, и открыла его. Аккуратно поместив цветок в центр, она положила книгу обратно на стол и задумалась, наблюдая, как солнце за окном становится ярче. Розовые розы в саду выглядели сегодня особенно красиво. Мир выглядел особенно ярким. Собор Святого Георгия был легкой прогулкой на другую сторону Ганновер-сквер.

Она не могла сердиться на него за то, что он отправил несколько интимное письмо обычной почтой. Клайд никогда раньше не вмешивался в ее личные письма, но в последнее время он вел себя более агрессивно, более беспорядочно. Что, если бы он вмешался и сам вскрыл письмо? Ужасная мысль.

Замечание Клайда о Мэгги заставило ее встревожиться. Она сунула письмо в «Потерянный рай» вместе с цветком, затем поискала свою горничную на кухне.

— Ты не видела Мэгги? — спросила она кухарку, которая стояла над плитой, насыпая нарезанный лук в кастрюлю.