— Ох, правда? — она нахмурилась, как будто не могла вспомнить, а затем похлопала меня по руке. — Если ты ищешь Калеба, то он ушел с Тори в старую колокольню.

— Кто сказал, что я ищу Калеба? — защищаясь, сказал я.

— Ты искал, — сказала она.

— Нет, не искал, — возразил я.

— Не с помощью слов, очевидно, — сказала она. — Своими stupidi occhi da cucciolo. (п.п. глупыми щенячьими глазами).

— Чем? — потребовал я. Теперь она выводила меня из себя.

— Смотри. — Она взяла меня за руку и подтащила к окну без стекла, из которого открывался вид на руины, спускающиеся по склону горы, и указала на колокольню, где солнце сверкало на древнем бронзовом металле колокола на пике.

— На что я смотрю? — пробормотал я.

— Это. — Она вскочила на карниз окна и спрыгнула с него, бросив лианы магии земли и отмахнувшись от меня, прежде чем приземлиться на полуразрушенный балкон далеко внизу. — Увидимся позже, cucciolo stupido!

Я зарычал, отходя от окна и направляясь в туманном направлении к колокольне. Не то чтобы я действительно собирался туда идти. Но я мог прогуляться в том направлении. Я мог отправиться куда угодно. Калеб не был королем руин. Может, мне просто захотелось подняться на колокольню. Может, мне просто нравился вид оттуда. Это не имело никакого отношения к нему. Абсолютно никакого.

Трава, покрывавшая склон горы, была длинной и колыхалась под бесконечным прохладным ветерком, ее мягкие усики обвивались вокруг моих колен, когда я пробирался по ней, каждый шаг озвучивал мое приближение достаточно громко, чтобы Вампир мог легко его услышать. Дальше в горах лежал снег, и морозный воздух, доносившийся с вершины, обжигал мой нос, напоминая о тех днях в степи, о том, что я пережил, чтобы дойти до этого момента. Это сводило с ума: воспоминания о том, что я был таким беспомощным и одиноким, давили на меня, пока в голове не закружились мысли, а грудь не заболела от потребности в утешении.

Когда я подошел к колокольне, я посмотрел на древние стены, старый красноватый камень все еще почти не разрушен, древняя резьба почти неузнаваема после многих лет коррозии от ветра.

Я направился внутрь, поднялся по круто изогнутой лестнице, создав вокруг себя глушащий пузырь. Не то чтобы я пытался помешать Калебу и Тори обнаружить мое приближение или что-то в этом роде…

Я добрался до вершины башни и выглянул с последних каменных ступеней, которые вели на веранду под огромным колоколом, висевшим там.

Калеб и Тори стояли рука об руку, глядя на склон горы, и разговаривали внутри своего собственного пузыря глушения. Они стояли лицом в противоположную сторону от того пути, по которому пришел я, так что они, вероятно, даже не подозревали, что я здесь. Что здесь вообще кто-то есть. И что-то в моем нутре скрутилось, как узел, когда Калеб опустил руку ей на плечи и притянул ее ближе.

Тори не любила обниматься. Я знал это по собственному опыту, пытаясь добиться от нее объятий, но то, как она прильнула к нему и положила голову ему на грудь, заставило мои легкие перестать работать.

Он говорил с ней тихим шепотом, ласка лилась из его глаз. Я пытался разобрать по губам, что он говорит, и могу поклясться, что видел, как он сказал: «Я с тобой, милая».

У них было совместное прошлое, а теперь они сокрушались по поводу смерти Дариуса, и самыми очевидными объятиями, в которые они могли бы упасть, были объятия друг друга. Она привела сюда не Макса, не Джерри, не меня. Это был он. Человек, к которому она уже много раз обращалась за помощью, потому что между ними была связь. Возможно, до сих пор я недооценивал ее.

В горле застыл комок, а пульс неровно стучал в ушах. Мой мир рушился, земля проваливалась под ногами. Я был таким чертовым идиотом. Я был легкой добычей Калеба, когда он ломался, Оборотнем, к которому никогда не испытывали чувств фейри, с которыми он трахался. Тот, кто мог быть без эмоций с любым, кого он брал в свою постель. Я был очевидным ответом на его любопытство. Он хотел узнать, каково это — быть с парнем, так почему бы не выбрать Сета Капеллу? Он не собирался ловить чувства, он не собирался делать это неловким, он также не собирался никому рассказывать, потому что он был верным другом. Он был просто Сетом.

Тори подняла голову, обращаясь к нему, а я читал слова, пытаясь расшифровать их по ее идеальным губам. Губам, с которыми мои губы никогда не могли соперничать. «Твой член такой твердый, Калеб».

Ладно, возможно, она сказала не это, но это было все, что я мог сейчас видеть. Его огромный, пульсирующий, идеальный член, и я не хотел, чтобы он находился рядом с кем-то еще, если только он не спал, удовлетворенно посапывая в штанах, мечтая обо мне.

Я не хотел погружаться в яму ревности, не хотел сосредотачиваться на этом, в то время как Дариус лежал в гробу, становясь с каждой секундой все холоднее и холоднее. Это должно было быть последним, о чем я должен был думать. Тори была убита горем, Калеб тоже. Я просто не ожидал увидеть их здесь, разбившихся вместе, нашедших среди своих осколков что-то, за что можно ухватиться. И это было друг другом.

Мои глаза проследили за его любящей улыбкой, которую он подарил ей, и я запечатлел этот момент в своем сознании, зная, что перепишу его позже, со мной на ее месте.

Я спустился на ступеньку ниже, когда мое сердце сжалось в кулак, как бумажный шарик, и уже собирался уходить, когда раздавшийся сверху крик заставил меня остановиться. Я прищурился на солнце над горой впереди, и голова Калеба тоже повернулась в ту сторону, вероятно, услышав в этом крике какие-то далекие слова, которые я не мог воспринять.

Небольшая тень падала на склон горы, и я увидел ее источник в небе: человек, привязанный к парашюту из листьев, его ноги болтались в воздухе, пока он спускался к нам.

Тори сбросила окружающий их глушащий пузырь, и я сбросил свой тоже, поспешив на веранду, проходя под огромным бронзовым колоколом наверху.

Глаза Калеба мгновенно перехватили мой взгляд, и я поднял подбородок, не показывая никаких признаков кислой зависти, которую я испытывал. Просто невозмутимый, вечно улыбающийся Сет Капелла.

— Кто это? — спросил я, снова посмотрев на небо.

— Я думаю, это… Джастин, — потрясено сказала Тори. — Черт, ты думаешь, он застрял в этой штуке со времен битвы?

— Почему он вообще в ней? — спросил я, и Тори помрачнела.

— Он спас мне жизнь, но потом нас окружили нимфы, и я поняла, что должна иметь возможность сражаться, не беспокоясь о том, что могу случайно сжечь его до тла. Поэтому я вроде как… сделала для него парашют, запустила его в воздух и совершенно забыла об этом до сегодняшнего дня. Возможно, я задница.

Мое удивление было перекрыто голосом Джастина, и я оглянулся на него, когда он приблизился.

— Прячьте детей! — крикнул он, потянув за лианы своего парашюта, чтобы направить себя к нам. — Враг наступает!

Я взобрался на низкую стену на краю веранды, прищурился в сторону горизонта, но солнце слепило. — Какой враг?

— Что-что! — Джеральдина появилась с Максом из одного из разрушенных зданий внизу, заметив Джастина, который плыл к колокольне.

— Миледи! — крикнул Джастин. — Мерзавцы подходят вон оттуда!

— Вон оттуда? — задыхалась она. — Откуда ты взялся, чернохвостый косолапый?

— Из-за соломенных холмов и свистящих лесов, — сказал Джастин.

— Кто-нибудь может говорить на понятном мне языке и указать мне на врага, чтобы я могла его убить? — крикнул я, и Тори вцепилась рукой в заднюю часть моей рубашки, подтягиваясь рядом со мной по стене.

— Погоди, я говорю на полусвободном ословском, — сказала она, когда Джастин спустился на колокольню. Его парашют зацепился за шпиль над колоколом, и он рывком остановился, повиснув рядом с нами на своих ремнях и пытаясь освободиться от них.

Калеб вытянул палец, магией разрубил путы и позволил Джастину рухнуть на задницу, а затем подхватил его и твердо поставил на ноги.

— Где враг? — потребовал он.

Джастин поднял дрожащий палец, указывая в направлении леса у подножия горы, и я обернулся, следуя его взгляду, когда над солнцем проплыло облако, чтобы я мог видеть яснее. Нимфы. Целые реки их, все они вырывались из густых деревьев и бежали вверх по горе, разделяясь и выбирая разные пути, чтобы не быть сбитыми в одну мишень.

— Черт возьми, — вздохнул я, адреналин молнией пронесся по моей крови и вызвал жажду войны.

Лагерь мятежников был разбит между нами и ими, несколько криков доносилось из палаток на земле, когда некоторые из них тоже заметили нимф, и мой живот сжался от страха за них.

— Тревога! — крикнула Джеральдина снизу.

— Мы достанем оружие! — крикнул Макс. — Предупредите повстанцев!

Они с Джеральдиной побежали к центральной части руин, где большинство из нас ночевало, а я крутанулся на месте, и мой взгляд упал на колокол.

Я послал мощный ветер, бросил его в колокол и заставил его зазвонить с оглушительным звуком, который разнесся по всем руинам, чтобы немедленно предупредить повстанцев.

— У меня нет сил, я поищу хранилище аконита, чтобы подзарядиться и присоединиться к битве. По пути я предупрежу как можно больше повстанцев, — сказал Джастин и без лишних слов сбежал по лестнице, и я должен был отдать ему должное за то, что он нашел этот запас энергии, потому что бедный ублюдок выглядел как дерьмо.

— Калеб, поделись со мной силой! — крикнула Тори сквозь грохот колокола. — Нам нужно остановить как можно больше Нимф, чтобы они не попали к повстанцам, — она протянула ему руку, и он вложил в нее свою, встав на стену рядом с ней.

Я опустил челюсть, повернувшись к лестнице, чтобы оставить их на их маленькое боевое свидание по разделению сил, но Калеб окликнул меня, остановив на моем пути.

— Ты нам нужен, Сет. — Он протянул мне свободную руку, и я замешкался у лестницы, часть меня хотела уйти просто из вредности, но я отбросил эту мысль и вспомнил, что здесь действительно важно. На нас напали. Я должен был защитить тех, кто еще оставался в этом мире, и в их число входили он и Тори.