Лайонел прищелкнул языком, встал передо мной и холодно посмотрел на меня. — Я не могу допустить, чтобы ты сошел с ума, Габриэль. Поэтому у меня есть для тебя уникальная возможность сегодня утром. Солнце должно взойти чуть меньше чем через час. К счастью, именно на это время я запланировал торжество для прессы.

— Нет, — задохнулся я, когда увидел, что он подразумевает.

— Да, — его губы жестоко скривились. — Некоторые из захваченных нами мятежников были совершенно бесполезны для короны. Их разумы хранили очень мало полезных воспоминаний, и для них, как для предателей, осталось только две судьбы. Более перспективные субъекты были отобраны для специального… проекта, которым мы занимаемся. Я прикажу доставить тебя в амфитеатр для казни всех остальных в благодарность за службу своему королю. — Он отвернулся от меня, схватил Варда за плечо и потащил его из комнаты, дверь с грохотом захлопнулась за ними.

Моя голова безвольно упала вперед, дыхание стало тяжелым, а сердце тяжело стучало в груди. Я всех подвел. Возможно, мне следовало покончить с собой до того, как Лайонел забрал меня, потому что если они найдут способ использовать мои видения против моей семьи, то именно из-за меня они могут оказаться в ранних могилах.

Я издал мучительный вопль, мои мышцы вздулись, когда убийство пропело мое имя. Если бы только я мог найти способ убить этого чудовищного Дракона. Если бы только звезды дали мне ответ, который убьет его прежде, чем он сможет вырвать то самое видение из моей головы и узнать о своей гибели вовремя, чтобы остановить меня.

— Дайте мне шанс. Я умру за него, если придется. Один гребаный шанс, — потребовал я у звезд, но они были смертельно тихи.

Дверь снова открылась, и через нее проскочили два крупных Дракона-перевертыша в своих формах фейри, чтобы развязать меня и утащить за собой. Я не пытался сопротивляться, будучи слишком слабым, чтобы что-то сделать, кроме как позволить им тащить меня по роскошным коридорам дворца, пока в конце концов мы не вышли наружу.

Небо побледнело от наступающего рассвета, и я взглянул на звезды, которые начали исчезать с ночного неба, тихо наблюдая за происходящим из своего темного гнезда. Когда-то мне говорили, что звезды беспристрастны, что они наказывают нас, только если мы вызываем их гнев, но я не мог понять, чем я заслужил это. Единственное, что меня утешало, — это то, что в моей жизни бывали моменты, когда все казалось невероятно безнадежным, но в конце концов звезды дарили мне свет. Были ли передо мной еще пути, которые могли бы предложить нам спасение? Или я оказался на последнем доступном мне пути, и все огни вокруг меня погасли, оставив меня в кромешной тьме?

Меня привели в амфитеатр, его высокие, изогнутые каменные стены возвышались надо мной сквозь мрак, прежде чем меня втащили через деревянную дверь у его основания.

Меня обдало холодом, воздух был сырым, а путь вперед освещали горящие факелы на стенах. Где-то за мрачным проходом, в котором я находился, заключенные кричали и молились звездам — звук нашего приближения разбудил их. Мое сердце забилось втрое быстрее, когда мы миновали коридор, и я увидел запертых в камерах повстанцев, руки в наручниках тянулись сквозь решетку, а дикие, испуганные глаза встречались с моими. Но мне нечего было им предложить, я не мог дать им убежище.

— Где моя жена? — кричал мужчина. — Ее зовут Мэри! Они забрали ее — куда они ее забрали?

Вспышка яркого света и злой магии пронеслась в моем сознании: женщина, привязанная к столу, умоляющая о пощаде. Она исчезла так же быстро, как и появилась, желчь покрыла мой язык, а мои конечности задрожали, когда видение исчезло.

Меня подняли по каменным ступеням, затем вывели в центр амфитеатра на площадку с широким песчаным кольцом и каменными сиденьями вокруг него.

Драконы подтащили меня к клетке из ночного железа с одной стороны кольца, отперли ее и втолкнули меня внутрь. Мои ноги подкосились, и я упал на землю, когда за мной с грохотом захлопнулась дверь, оставив меня в одиночестве.

Песчаное ложе подо мной было таким мягким, и дни, когда меня заставляли бодрствовать, чтобы ослабить мой разум, разом навалились на меня. Я провалился в сон, позволив ему унести меня на серебряных крыльях, таких знакомых мне, что я хотел свернуться калачиком в их шелковистых перьях навсегда.

«— Я люблю тебя, Габриэль. Ты моя маленькая звезда, мой путеводный свет».

Эти слова были похожи на давно забытые воспоминания, всплывшие из глубин моего сознания, и они подарили мне комфорт как ребенку в объятиях любящей фейри, потому что какая-то часть меня знала, кому они принадлежат. Моей матери.

***

Кровь.

Как только наступил рассвет, нимфы высушили мятежников до дна. Всего их было восемь. Мужчины и женщины, отважные фейри, погибшие под одобрительные возгласы толпы и команды прессы, записывавшей каждую минуту, транслировавшей это в прямом эфире, чтобы вселить страх в сердца любого жителя королевства, который осмелится выступить против своего короля.

Мятежников заставили страдать, их вынудили сражаться с нимфами врукопашную, а некоторым из них оторвали конечности, прежде чем дали отсрочку смерти. Нимфы украли их магию, огромные существа боролись за сердца самых сильных фейри среди них, и я с содроганием следил за последними мгновениями кровавой бани.

Мне пришлось наблюдать за всем этим из клетки на краю ринга, и самодовольные взгляды, которые Лайонел бросал в мою сторону, говорили о том, что он наслаждается тем, что заставляет меня смотреть.

Было лишь небольшое облегчение в чувстве здравомыслия, которое вернулось ко мне благодаря недавно взошедшему солнцу, и магия, наконец, разбухла в моей груди. Не то чтобы от наручников на запястьях было много пользы, но они отбросили безумие в моей голове и позволили мне снова мыслить более ясно.

Лайонел сидел прямо на своем троне с Лавинией под боком, вокруг него стояло несколько крупных Драконов-перевертышей с магией, угрожающе мерцающей в их ладонях. Милдред была среди них, на ней была серебряная нагрудная пластина, ее подбородок был задран вверх, а выступающая вперед челюсть угрожающе скалилась. Лайонел больше не рисковал, и я не сомневался, что на нем стоит надежный воздушный щит, а также множество других защитных заклинаний.

Толпа зааплодировала, когда нимфы закончили борьбу и начали оттаскивать тела в подземные камеры амфитеатра, оставляя за собой на песке кровавые следы.

Лайонел поднялся на ноги, провел пальцами по горлу и произнес усиливающее заклинание, прежде чем заговорить.

— Наша победа уходит корнями вглубь. Сегодня мы продолжаем праздновать, пока последние остатки вражеских повстанцев в страхе бегут в дикие земли. Но будьте уверены, я, ваш могущественный король, выслежу их. Я не усну, пока все до единого повстанцы не будут разбиты, и Солярия вновь будет в безопасности. И чтобы обеспечить защиту народа от предателей, которые остаются на свободе, я принимаю новый закон. Повстанцы состоят в основном из низших Орденов, от Пегасов до Минотавров, Тиберийских Крыс, Сфинксов, Гептианских Жаб, Экспирианских Оленей-перевертышей и многих других. Мой долг — ограничить их власть, пока угроза повстанцев не будет уничтожена. Итак, любой фейри под классификацией низшего Ордена теперь будет требовать разрешения на смещение или использование даров своего Ордена на публике. Любой низший фейри, замеченный в агрессивном использовании своих Орденских форм, будет арестован без вопросов.

У меня в груди завязался узел ужаса от того, что он использовал повстанцев как повод контролировать больше фейри, лишить прав людей, которых он считал низшими, чем он. Меня от этого тошнило. К тому же он был гребаным лжецом, потому что повстанцы состояли из представителей всех видов Ордена, и все они были готовы умереть, чтобы защитить права друг друга.

— Да здравствует король! — воскликнула Лавиния, поднимаясь на ноги и цепляясь за руку Лайонела, когда ее слова отозвались яростным ревом по всему амфитеатру.

Лайонел и его свита выскользнули через дверь за его троном, и магия сверкнула на ней, когда она закрылась, — знак того, что никто не может последовать за ними.

Остальная толпа начала покидать стадион, некоторые насмехались надо мной, проходя мимо, а другие отказывались встречаться со мной взглядом. Бледнолицый малыш встретил мой взгляд, когда его мать несла его на руках, и у меня отвисла челюсть при мысли о том, чтобы привести ребенка на такое кровавое мероприятие. Я скучал по своему собственному ребенку и знал, что никогда не подвергну его тем зверствам, свидетелем которых я стал сегодня.

Я испытал облегчение, когда толпа ушла, тишина стала благословением после столь долгого пребывания в Палате Королевского Провидца, где мне пришлось пережить больше видений, чем когда-либо за один раз. Когда я был настолько погружен в Зрение, иногда казалось, что я больше не я. Я был всего лишь сосудом для звезд, чтобы направить их вечные планы, всевозможные варианты судьбы крутились в моей голове, тысяча тайн, которые мне предстояло расшифровать.

Ответственность за все это оставляла меня без сил. Я знал, что в моих руках могут быть жизненно важные ответы, потенциальные пути, которые могут помочь моим сестрам выиграть эту войну. Задача выяснить, какие дороги могут привести их к преимуществу, лежала на моих плечах. Но сейчас мне хотелось лишь закрыть глаза и никогда больше не видеть.

Я прислонился лбом к прутьям, обхватив их руками, и наслаждался тишиной, уверенный, что она не продлится долго. Мне не нужен был мой дар, чтобы понять, что Лайонел еще не закончил пытать меня ради видений, которые он мог бы использовать против моей семьи и всей Солярии.