Глава 16

Рев Дракона вывел меня из кошмарного сна, в который я погрузился. Воспоминания о битве проносились в моем сознании, словно маленький домик ужасов, заключенный в моей голове, и я не был уверен, что когда-нибудь смогу по-настоящему избавиться от этих ужасных воспоминаний.

Внезапное присутствие Лайонела во дворце заставило стены задрожать, словно они отпрянули от его прикосновения. В этом месте была старая магия, и что-то в ней было предано Вега, возмущалось его присутствием и восставало против него.

Я посмотрел на Дарси в своих объятиях: от усталости она заснула на час, а может, и на два. Складки на ее лбу сказали мне все, что нужно, о том, насколько спокойным был этот сон. Она не сказала мне ни слова после того, как я рассказал ей о Дариусе, погрузившись в такую глубокую яму отчаяния, что я не знал, как вытащить ее оттуда. Я чувствовал себя беспомощным, чертовски бесполезным. Как я мог сделать так, чтобы все снова стало хорошо?

Я сам погружался в это отчаяние, мысли о Дариусе засели в глубинах моего сознания, повторяясь.

— Давай, поторопись, — призывал Дариус, пока я бежал за ним по одному из темных коридоров в этом уголке поместья Акрукс.

Я никогда не был здесь раньше, дядя Лайонел обычно заставлял нас оставаться в восточном крыле, как можно дальше от его кабинета. Однажды мой папа заметил, что он мог бы просто использовать заглушающий пузырь, и взгляд, брошенный на него отцом Дариуса, напомнил мне, что внутри него живет зверь, способный сожрать фейри целиком. Мой отец никогда не делал вид, что замечает это. Но это было потому, что мой отец был крутым.

Я последовал за Дариусом за дверь, и он бросил на меня озорной взгляд через плечо, который предвещал неприятности. И это была наша самая любимая вещь в мире.

Я скользнул внутрь следом за ним, и мой рот открылся при виде груды сокровищ в этой комнате, нагроможденных, как миниатюрная гора.

— Гильдия Драконов прислала это в подарок на мой день рождения, — сказал Дариус с глупым выражением лица.

— Ты уверен, что собираешься стать Драконом? — поддразнил я, и Дариус нахмурился, выглядя так, будто небо может упасть, если он этого не сделает.

— Конечно. Посмотри на меня. — Он выпятил грудь, которая была гораздо шире, чем у любого восьмилетнего ребенка, которого я встречал раньше. Он мог быть младше меня на несколько лет, но наша дружба всегда поощрялась с самого детства. Я видел, как он делал свои первые шаги, ловил его, когда он падал, и он всегда был одним из лучших моих друзей. Я не мог этого объяснить, но мне казалось, что нам суждено быть друзьями, и это заставило меня вспомнить, что тетя Каталина сказала мне однажды — тогда, когда она казалась немного добрее. «Союзники Туманности — самые драгоценные друзья. Они реже, чем золото, и гораздо ценнее».

Это было до того, как она стала странной, холодной и отстраненной. Она мне больше не нравилась; у меня от нее мурашки по коже. Я ненавидел то, как она пусто смотрела на меня, но всегда хотела быть рядом со мной и моей семьей, как будто хотела сказать что-то интересное, но у нее не хватало мозгов, чтобы это сделать.

Дариус снял туфли и с головой окунулся в золото, и все оно каскадом посыпалось вниз под его весом. — Я знаю, что стану Драконом, потому что это так приятно.

Я подошел ближе, зная, как Драконы могут относиться к своему золоту, и не желая переступать черту, но он сидел, маня меня к себе. Я осознавал вес того, что он предлагает, и думал, действительно ли мы можем стать Союзниками Туманности, потому что его доверие ко мне сейчас было безграничным.

Я скинул туфли и нырнул в золото рядом с ним, мы вдвоем улеглись на спину и, извиваясь, погрузились в монеты, наш смех доносился до потолка.

— Ты такой богатый, парень, — сказал я, взяв одну из монет и повертев ее в руках, чтобы полюбоваться ею на свету. Он выхватил ее у меня из пальцев, в его глазах светилось собственничество, и я фыркнул, вскочил на ноги и выбрался из груды драгоценного золота.

Он встретился с моим взглядом, его челюсть скривилась, как будто он в чем-то сомневался, затем он тоже поднялся и трусцой побежал вниз по куче золота.

— Посмотри на это, — подбодрил он, и я последовал за ним к шкафу, полному безделушек. Он достал маленькую книжку размером не больше его ладони, планеты на черной обложке были окрашены в малиновый цвет.

— Это Кровавый Том? — я задохнулся, инстинктивно потянулся к ней, и Дариус позволил мне взять ее.

— Да, он чертовски редкий, верно? Он из первых веков Эпохи Крови.

Я с волнением открыл его и обнаружил рукописную записку, нацарапанную в верхнем углу.

Для тебя, мой самый дорогой друг и пожизненный спутник. Наша кровь была создана, чтобы пролиться на полях сражений друг друга.

Я нехотя закрыл книгу и протянул обратно Дариусу.

Он сложил руки с серьезным видом. — Она твоя. Возьми себе.

Я покачал головой, пытаясь заставить его взять ее обратно. — Если твой отец узнает…

— Он не узнает. Эта книга пролежала там нетронутой много лет, — сказал Дариус. — Кроме того, она предназначена для друга. А ты именно такой.

Я почувствовал всю важность того, что он мне предлагает, и не мог не уступить. Это был знак нашей дружбы друг к другу, и было неправильно отказываться от него. И тогда я решил, что мы — Союзники Туманности, согласны звезды или нет, мне было все равно. Я буду заботиться о нем, а он будет заботиться обо мне. И это было главное.

— Дариус? — раздался глубокий голос по коридорам, заставив мое сердце на секунду дрогнуть, прежде чем я понял, что это просто его отец зовет его.

Дариус вздрогнул, сжал губы и не ответил.

— Дариус!? Остальные Наследники здесь, — призвал Лайонел, благодаря использованию магии его голос разносился по всему дому.

Выражение лица Дариуса улучшилось, когда мы двинулись вокруг груды золота к двери и выскользнули из комнаты, пока я прятал книгу в карман.

Мы дошли до прихожей, где нас ждали Сет, Макс и Калеб, толкающие и пихающие друг друга в какой-то игре, которая меня заинтересовала. Лайонел был там и улыбнулся Дариусу, направляя его к Наследникам. Он побежал к ним трусцой, сразу же погрузившись в их игру, и мое сердце призывало меня присоединиться к ним, но мои ноги оставались на месте.

— Привет, Лэнс, — сказал Сет, помахав мне рукой, и я помахал в ответ, шагнув вперед, когда Макс тоже улыбнулся мне, а Калеб заинтригованно посмотрел на меня.

Дариус повернулся, маня меня к себе, и я сделал еще один шаг.

Лайонел встал на моем пути, положив руку мне на плечо, и я удивленно поднял на него глаза.

— Твоя мать ждет тебя дома. Пора уходить, Лэнс, — сказал он, направляя меня мимо Наследников к двери.

— Нет, пусть он останется, — потребовал Дариус, но Лайонел уже вывел меня на улицу и закрыл дверь перед моим носом. Это было похоже на стену, а не на дверь.

Я понимал, что Наследникам нужно сблизиться, провести «особое время» вместе. Мама объясняла мне это сотни раз. Моя роль в жизни Дариуса была иной, что-то, что никогда не могло смешаться с Наследниками. Я должен был хранить наши секреты темной магии и следить за тем, чтобы Наследники никогда не узнали об этом, но до сих пор я никогда не чувствовал, будто что-то упускаю.

Я подумал о книге в кармане, и тяжесть в груди ослабла. Ничто не могло изменить нашу связь. Мы с Дариусом были друзьями, независимо от того, какие отношения у него были с Наследниками. Это были я и он, и ничто и никто никогда не встанет между нами.

Я вынырнул из воспоминаний, почти забыв о том дне, вспомнив, каким чертовски наивным я был. Все это время что-то ждало, чтобы разлучить нас, просто я никогда не предполагал, что это будет смерть.

Я вздохнул, неприятное чувство зашевелилось между сухожилиями моего убитого горем сердца. Я с трудом вспомнил, что когда-то желал подружиться с Наследниками, но это чувство на мгновение возродилось, и я подумал, что мог бы стать частью их группы, если бы мы были обычными детьми, живущими обычной жизнью. Независимо от этого, этому не суждено было случиться. И, наверное, никогда бы не случилось. Это был всего лишь красивый мираж идеи, давно потерянный под натиском времени.

Хотя мое тело было тяжелым, темная магия, вложенная в оружие, которым Лавиния пытала меня, наконец-то освободила меня от своей хватки. Вырваться из нее было труднее, чем в первый раз, и у меня было ужасное чувство, что дальше будет только хуже.

Теперь, когда мой разум снова стал ясным, в нем появилось столько страха за девушку, которая лежала у меня на коленях. Как бы хорошо мне ни было, когда она снова была рядом, мне нужно было, чтобы она была как можно дальше отсюда. Она не была в безопасности в этих стенах, но она будет заперта в этой реальности, если я не найду способ вытащить ее отсюда.

Я заправил прядь черных, окутанных тенями волос ей за ухо, и от моего прикосновения тени отступили от нее, прядь волос снова стала синей и заставила мое сердце заколотиться.

— Дарси. — Я легонько встряхнул ее, во мне зажглась надежда.

Ее глаза открылись, и на кратчайшие секунды я подумал, что они вернулись к своему обычному зеленому оттенку с бесконечным серебряным кольцом, навечно связавшим ее со мной. Но это была глупая надежда. Они были черны, как ночь.

— Смотри, — я протянул прядь волос вперед, но она снова окунулась в тень, прежде чем она смогла увидеть, и мое сердце упало от разочарования.

— Что такое? — спросила она, ее глаза все еще были красными от слез, которые она выплакала из-за Дариуса.

Сообщить ей эту новость было одной из самых ужасных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать, и я был уверен, что это оставило свежую рану и на моем сердце.

— На мгновение они стали синими, — сказал я, и она нахмурилась, перебирая в ладони другую прядь волос.

Волосы клубились между ее пальцами, а тени цеплялись за них, и я не мог помочь, но продолжал рассматривать ее, как эта темная сила обнимала ее тело, двигаясь по ней, как будто она была привязана к ее коже. Я хотел сорвать с нее тени и освободить от проклятия Лавинии, но сделать это я мог, только выполнив свое обещание и заплатив долг.