Глава 43

Я кувыркался в море звездной пыли, проплывая мимо цветных туманностей, которые были больше, чем мой разум мог постичь. Затем мои ноги коснулись земли в глухом лесу, где лунный свет пробивался сквозь деревья угловатыми лучами.

Я согнул пальцы, на которых были затянуты огненные перчатки Феникса: звон металла и жар пламени внутри них пробудили во мне жажду борьбы.

Калеб вертел в руках свои клинки, а затем убрал их в ножны, по одному на каждом бедре, и провел пальцами по своим золотым кудрям, выглядя как кинозвезда, готовая к выходу в свет. Сразу за ним Макс провел рукой по металлическому луку, пристегнутому к спине, затем сложил руки, по которым пробежал голубоватый оттенок чешуи, и высокомерно поджал губы, от чего можно было растопить трусики на расстоянии пятидесяти футов. Я повернулся лицом к ветру, позволяя ему трепать мои наполовину заплетенные волосы, и устремил взгляд вдаль, готовый сразиться с этим чертовым миром и победить.

— Вы уже закончили позировать, как кучка павлинов на чаепитии? — огрызнулась Джеральдина, глядя между нами, Наследниками, суженными глазами.

Ксавье и Тори ухмыльнулись за наш счет, а я насмешливо произнес.

— Это не наша вина, что мы естественно блистательны, — сказал я.

— Естественно высокомерны, ты имеешь в виду, — поправила Тори, бросив на меня взгляд. Она была одета в кожаные штаны, плюс хмурилась достаточно глубоко, чтобы нанести реальный телесный ущерб, и выглядела на все сто — ей просто нужно было поработать над своей фирменной позой, и она была бы на высоте. Я так и вижу ее на обложке журнала. Стервозная Огнеглазка в режиме зверя.

— И это тоже, — согласился я с косой ухмылкой, и она практически выдавила одну в ответ.

Вот дерьмо, Ксавьеру тоже нужно командное имя. Я оглядел его, начиная с атлетического телосложения и заканчивая обреченностью, затуманившей его некогда яркие глаза, и темными распущенными волосами, в которых мерцал фиолетовый блеск, и у меня сразу же появился ответ. Сверкающий Жеребец.

— Ты все еще позируешь, как последняя ромашка на лугу перед безжалостной зимой, ты, гнусная гончая. — Джеральдина бросилась вперед, схватив меня за ухо, и я взвизгнул, как нашкодивший щенок, а потом залаял на нее. Она залаяла в ответ, и я выпрямился во весь рост, готовый к драке, но Калеб снова дернул меня за плечо.

— Хватит, нам нужно двигаться, — твердо сказал он, и я попал под чары этого восхитительно властного голоса, который он все время использовал со мной в последнее время. А может, дело было в том, что мой член в эти дни обращал на него больше внимания. В прошлом я бы столкнулся с ним грудь в грудь и превратился бы в Альфа-Волка, но сейчас… черт, я всегда считал себя непоколебимым Домом в спальне, но когда дело касалось его, я порой мог играть в Саба. Хотя мысль о том, что Кэл находится подо мной, и я показываю ему, насколько весело двум парням может быть вместе, была очень привлекательной.

О мои звезды… я свитч¹⁰.

— Но она снова делает эту штуку со своими словами, — ворчал я.

— А я люблю эту штуку, — усмехнулся Макс, делая шаг вперед.

Он наклонился, чтобы поцеловать Джеральдину, но она увернулась от него, дико извиваясь, чтобы не попасть в его объятия. Она была единственной из нас, кто нацепил на себя полное облачение для этой миссии, и острия металлических сисек чуть не выбили глаз Ксавьеру, пока она продолжала вертеться и метаться. Она выхватила свой меч и направила его на Макса.

— Не отвлекай меня, ты, треска. У нас есть долг перед нашей дорогой, милой королевой Дарси, ее благородным братом и ее чудесным мужчиной Орри. Мы не можем здесь больше бездельничать. Идемте — вон туда! — она повернулась и зашагала в густой лес, а Тори последовала за ней.

У Ксавье было напряженное выражение лица, и я пристроился сзади, присоединившись к нему, чувствуя, что он весь в своих переживаниях и нуждается в небольших обнимашках с Сетом. Я обнял его за плечи, но он отстранился от меня, заставив меня заскулить от отказа.

— Не надо, — пробормотал он.

— Но ты грустишь или злишься, а может, и то, и другое. Подожди, я спрошу Макса. — Я открыл рот, чтобы позвать друга, но Ксавье ударил меня локтем под ребра, и я выругался.

— Лайонел будет находиться рядом с нами сегодня, — мрачно сказал он. — Как я могу просто держаться в стороне? Я хочу убить его, Сет. Я хочу заставить его заплатить за то, что он забрал мою маму и Дариуса из этого мира. — Его руки дрожали, и вокруг них извивались лианы, его Элемент земли выплескивался наружу в ярости.

Я серьезно кивнул, мое сердце сжималось от боли за него. — Данте хорошенько поджарит этого ублюдка. Он приготовит его как хрустящий тофу, и мы сможем заставить Циклопа вытащить его воспоминания, чтобы потом посмотреть все это в замедленном режиме на повторе с пакетом попкорна на коленях. Но перед этим мы должны спасти наших друзей, чтобы не потерять кого-нибудь еще.

Он посмотрел на меня, гнев в его глазах растаял, как горячий воск свечи, и сменился решимостью. — Ты прав. Мы должны вытащить их.

— Вот это настрой, Сверкающий Жеребец.

— Как ты только что меня назвал?

Я просто улыбнулся, зная, что он расслышал и что ему это определенно понравилось. Не за что, Сверкающий Жеребец.

Мы последовали за остальными к старинному дереву, стоящему в самом центре поляны, его кора была узловатой и скрюченной, огромные корни расходились под ним. На коре дерева был выгравирован символ в виде Гидры, и этот малыш выглядел довольным, увидев нас в лунном свете.

Тори двинулась вперед, приложив руку к символу, чтобы открыть потайную дверь, и адреналин забурлил в моих венах. Темный туннель манил нас, и я мог бы поклясться, что слышал, как глубоко под землей зазвучал военный барабан, призывая нас идти вперед. А может, это был просто бешеный стук моего сердца.

Напоследок я взглянул на небо между густыми деревьями: метеорит выбрал именно этот момент, чтобы пронестись мимо, возвещая о событии, которое привлекло нас сюда. Метеорный поток Гидриды становился все интенсивнее в небесах над головой, и мои губы раздвинулись в благоговении перед красотой метеоров, проносящихся по небу в лучах небесного света.

Мы спустились в проход, создав фейлайты, чтобы видеть, и следуя за Тори в глубину тайных туннелей Дикого Короля.

Когда мы достигли развилки пути, Тори повернулась к нам, держа меч в руке и сверкнув глазами с огнем Феникса. — Мы пойдем налево, а вы, ребята, направо. Возвращайтесь сюда, как только вы заберете Габриэля. Помните, что нельзя планировать смерть наших врагов, как бы чертовски заманчиво это ни было. Мы не можем позволить им использовать Габриэля, чтобы увидеть наше приближение.

— Конечно, моя леди. Я не буду думать о том, как мне хочется насадить эту ужасную жабу драгуна Милдред на самую острую палку, которую я только смогу наколдовать, — она сильно ударила себя по голове. — Черт, вот я и подумала об этом. Ну, теперь все прошло, уверяю тебя, у меня нет планов воплотить это в жизнь. По крайней мере, не сегодня. Но однажды я отомщу за мою милую Анжелику. Увы, не сегодня.

— Будьте осторожны, — сказал нам Макс, его взгляд задержался на Джеральдине.

— Мы будем самыми осторожными гусеницами, вползающими в задние двери хромого Лайонела и забирающими наших доблестных друзей из его лап, — сказала Джеральдина с твердым кивком.

— Удачи, — сказал Калеб, и каждый из нас улучил момент, чтобы постоять на прощание, зная в глубине души, что есть шанс, что некоторые из нас не выберутся сегодня. Но мы не собирались высказывать свои опасения, если вдруг звезды услышат и решат поиздеваться над нашими душами.

Макс, Ксавьер и Тори направились в темный туннель слева, а Джеральдина, Калеб и я пошли направо, в горле у меня першило, когда я оглянулся через плечо и молча пожелал им удачи.

Мы ускорили шаг по проходу, и я вдохнул влажный воздух, придвинувшись ближе к Калебу и вздрогнув, когда наши руки соприкоснулись. Его мизинец обхватил мой на кратчайшую вечность, и я забыл, как втягивать воздух в легкие, но потом наши руки снова разошлись, и я не был уверен, что это вообще происходило.

Парящий над Джеральдиной фейлайт не давал здесь особого отблеска, и когда я оглянулся, чтобы попытаться рассмотреть выражение лица Калеба, то обнаружил, что он уже смотрит на меня. Его черты были сильно затенены, и я не знал, что и думать, когда наши глаза встретились, и мое сердце заколотилось. Я так часто прикасался к нему, не задумываясь, обхватывал его руками, гладил его лицо и шею. Таким был я. Именно таким я был со всеми своими друзьями. Но теперь, каждый раз, когда моя кожа соприкасалась с его кожей, это казалось запретным. Как будто я пересекал какую-то черту, но я не понимал, что это за черта.

Все изменилось, а я все еще не знал, где нахожусь. Я пребывала в мучительном парадоксе: с одной стороны, я не выносил эмоциональной боли, которую он причинял мне после того, как мы раздвинули границы наших отношений до уровня «друзей с привилегиями», но с другой стороны, я хотел, чтобы Калеб распоряжался мной по своему усмотрению и довольствовался объедками его внимания, когда бы он ни бросал их в мою сторону.

Я никогда не переживал ничего столь горячего, как зрелище того, как Калеб Альтаир разваливается на части из-за меня, и я никогда не кончал так сильно, как в тот момент, когда его рука крепко обхватывала мой член. Я стал зависимым от него, и для меня не существовало никакой надежды. Если бы он снова пришел ко мне, я бы не стал отказываться. Я должен был иметь больше гордости, должен был с достоинством защищать свое сердце и оградить себя от неизбежного крушения, которое надвигалось на меня из-за этого. Но я стал добровольной жертвой, пришедшей в святилище безответной любви и протянувшей ему нож, чтобы он мог вырезать бьющуюся мышцу в моей груди и поглотить ее целиком. Я не представлял себе лучшего исхода для своего сердца, чем тот, который он мне уготовил.