Мой рот открывается в попытке произнести хоть что-то, но какой смысл?

Виктор хочет быть говнюком? Я тоже могу.

Вместо того, чтобы сделать, то, что хочется — запустить чем-нибудь прямо ему в идеальное лицо, я разворачиваюсь к Хаэлю со колотящимся сердцем.

— Вот, — сказал Вик перед тем, как я успела хоть что-то сделать, и кинул в нас презервативами, которые вытащил из кармана джинсов. — Ты же не хочешь совершить ту же ошибку, что совершила со мной.

— Конечно, нет, — огрызаюсь я, протягивая один из них Хаэлю. У него на лице все та же придурковатая улыбка, как будто все происходящее для него всего лишь игра. Для этого идиота заниматься сексом стоит на одном уровне с Олимпийскими играми, почему я вообще удивляюсь?

Хаэль берет презерватив, возвращается к кровати и притягивает меня к себе. Переворачивает нас так, что я оказываюсь под ним, а он нависает надо мной, кокосовый аромат окутывает меня, смешавшись со свежим запахом травки, защищая меня от темного влияния Виктора Чаннинга, сидящего в углу.

Мне следовало бы задать ему вопрос, спросить, для чего он нас снимает, но я знаю, что он не собирается это никуда выкладывать. Вик лишком эгоистичен для этого. Весь этот спектакль устроен для него.

Хаэль, видимо, чувствует, что я не хочу его поцелуев, поэтому проводит горячими губами по моей шее. Как только он касается моего горла, с моих губ срывается вздох, спина выгибается на кровати. Его правая рука ныряет под мою майку, нагревая кожу до невыносимой температуры.

Он смотрит, напоминаю я себе, но это не делает этот момент менее горячим. Наоборот, лишь усиливает напряжение, я начинаю извиваться, желая, чтобы Хаэль сместил руки на мои бедра и между ними, чтобы усмирить эту пульсирующую боль между ног.

— Не так быстро, Блэкбёрд, — мурлычет Хаэль, перехватив мое запястье у пуговицы на своих джинсах. Он удерживает его над моей головой, пробегая горячим языком вдоль моей шеи, отмеряя пульс. — Вику нужно шоу, а не спринт. Давай покажем ему полноценное выступление, что скажешь?

Пальцы путаются в рыжих волосах, пока губы спускаюсь вниз по горлу, подушечки гуляют по вспотевшей шее и рукам. Его мышцы все еще подрагивают от всей работы, что он сегодня делал, но это только подливает масла в огонь. Я чувствую каждый скачок его пульса, держа пальцы по обе стороны его горла.

Внезапно он смещается, прикусив сосок сквозь футболку, вызвав тем самым стон из моего рта. Его запах все еще витает вокруг нас, но тяжелых аромат растений все же перекрывает его.

Мои пальцы дразнят Хаэля, стиснув его бицепсы, я смахиваю остатки ростков, пока он работает с моей грудью своим ртом, перенося вожделение из моего низа наверх. У меня начинают болеть соски, когда Хаэль запускает руку мне под футболку, накрыв ладонью одну грудь, и зажимает бугорок меж сильных пальцев. Глазами нахожу Виктора, его правая рука по-прежнему держит телефон, пока левая спокойно лежит на подлокотнике.

Ты меня хочешь, думаю я, когда Хаэль задирает мою футболку, обнажая грудь, и отклоняется. И ты ненавидишь тот факт, что рот твоего лучшего находится на моих грудях. Ты ненавидишь это по той причине, что хотел бы быть на его месте.

Тяну парня за волосы, приближая его рот к своему.

Если я его поцелую, это уничтожит Вика. Он взорвется. Я хочу увидеть, как он поведет себя, когда окажется на грани. Перед тем, как хорошенько это обдумать, я прижимаюсь губами к Хаэлю. Он уже на шаг впереди меня, поглощая меня своим жаром, и я отвечаю ему своими собственными.

Через меня проходит странное чувство, словно падают звезды, оно захватывает все мое тело, когда мы привыкли друг к другу, и я оказываюсь у него на коленях. Руки скрещиваются на сильной шее Хаэля, я чувствую пот после тяжелого рабочего дня на его губах.

Дерьмо.

Целовать его очень странно, словно я делаю то, что не должна была. Поцелуи открывают души друг друга, они дают почувствовать на губах присутствие другого человека, способом далеким от секса. И теперь, когда я ощутила Хаэля на своих губах, он начал мне…нравиться?

Виктор исчезает из моего подсознания, когда я начинаю тереться бедрами о выпуклость на штанах Хаэля, его рука сжимает мою задницу. Он исследует мое тело, пока я прижималась к нему, обнаружив это сладкое местечко, где удовольствие волнами накатывает на мой клитор с каждым рывком вперед. Пока Хаэль держит меня за задницу, а его горячее, твердое тело прижато к моему, мне не потребуется много времени, чтобы получить оргазм.

— Да, детка, давай, — рычит Хаэль мне на ухо, прикусив мою нижнюю губу со стоном, пока я дрожу в его руках, движение моих бедер замедляется, по мере того, как волна удовольствия проносится сквозь меня, как удар молнии. Я уверена, что промокла насквозь. — Блять.

Хаэль переворачивает меня, а затем срывает шорты с трусами и откидывает их куда-то в сторону, наклоняется, чтобы запечатлеть еще один поцелуй на моих губах, одновременно сражаясь с пряжкой от ремня. Я помогаю ему вытащить свой член, длинный, твердый, он пульсирует в моей ладони. Мы пожираем рты друг друга, совсем забыв о том, что нас снимают, что за нами наблюдают.

Смотрю на Вика. Его взгляд превратился окрасился в целое множество оттенков, превратив его темно-карие глаза в цвет коры дерева, его левая рука плотно сжимает член. Он мастурбирует, глядя на нас, челюсть напряжена, телефон направлен на наши потные, спутавшиеся тела.

Пальцами играю с членом Хаэля, большой палец скользит по капельке спермы на кончике, продолжая работу, пока он не начал задыхаться, толкаясь мне в руку. Он вновь заводит запястья мне над головой, направляя свой стояк к пульсирующему теплу между моих ног.

— Презерватив, — гавкает Вик, и я стискиваю зубы. Он не помнит, когда трахнул меня, но думает, что обладает достаточным контролем над своим другом?

Кто-то стучит в дверь, но кто бы это ни был, он не пробует провернуть ручку. Это все равно бы ничего не дало, ведь дверь уже закрыта.

— Вик, ты там? Это Аарон.

— Да, но отъебись, я занят.

Вик кидает еще один презерватив, и Хаэль его ловит, ругаясь, пока натягивал латекс на свой член. Он не колеблется, взобравшись на меня, медово-карие глаза темнеют от желания. В этот раз он не держит меня, будто хочет отомстить кому-то другому, он держит меня так, словно он рад, что в его забитых татуировками руках нахожусь именно я.

— Хочу видеть, как твои сиськи отскакивают, пока я тебя трахаю, — рычит он, с концами сорвав с меня рубашку. Хаэль протягивает руку, дразня мою чернильную плоть своими пальцами. Он ухмыляется, сжимает мое бедро одной рукой, используя другую, чтобы направлять член.

— Хорошо, девочка Хавок, посмотрим, на что ты способна.

Хаэль проталкивается сильно и глубоко, заставляя меня прослезиться, когда я откидываюсь обратно на подушки. Протягиваю руку между нами, играясь с клитором, пока он толкается внутри меня, нанося повреждения своим безумием.

Он наклоняется, чтобы еще раз поцеловать меня, и я впиваюсь ногтями в его плечо, чувствую рваную линию шрама на правой руке. Его теплое дыхание дразнит мои губы, он снова целует меня, его рот твердый, но нежный, в то время как его бедра жестоки.

Прошло примерно десять минут, и я опять начинаю плакать.

— О боже, не останавливайся, малыш, — стону я, притянув Хаэля за волосы, пока он покрывал мою шею поцелуями. Он кусает меня, но мне вовсе не больно. Это призывает очередной оргазм, моя киска пульсирует вдоль всей длины его члена. — Нет, нет, нет, нет, — шепчу я, удерживая его. — Не останавливайся.

— Даже и не думал, — отвечает Хаэль, мой пот смешивается с его. Маленькие комки марихуаны прилипли по всей моей коже, но с каждым вздохом, в мои легкие проникает только запах секса и кокосового масла. Блять, а Хаэль Харбин хорош.

— Довольно.

Холодный, жесткий голос Вика прорезает жару в комнате, словно лезвием, заставляя меня стонать, а Хаэля остановиться, и тот идеальный ритм, который он установил в моем теле, затихает. Оргазм мерцает где-то на окраине моего сознания, когда Хаэль оглядывается на своего друга.

— Что? — его голос звучит так, словно он хочет что-нибудь ударить.

— Я сказал довольно, — повторяет Вик, его взгляд такой темный, что на него больно смотреть. Кулаки свисают по бокам, мышцы так напряжены, что набухли вены. Он откладывает телефон в сторону, его штаны снова застегнуты. — Слезай с нее.

Глаза Хаэля расширяются, и я чувствую, как его тело напрягается между моими раздвинутыми ногами.

— Да ты, блять, издеваешься? — спрашивает он, его голос такой тихий, что я бы и не услышала половины слов, если бы не смотрела на его губы.

— Я склонен часто шутить? — парирует Вик, стоя в конце кровати, его тело так напряжено, что создается ощущение, будто любое слово способно разорвать его пополам. — Слезай с нее и выметайся.

— Ты сумасшедший, — бросает Хаэль, поворачиваясь ко мне. Но тогда Вик хватает его за плечо и дергает назад. Хаэль резко выходит из меня, и я сажусь, сгребая простыню, пока мой гнев выбирается на поверхность.

— Какого хрена, Вик? — рычу я, когда Хаэль вырывается из хватки своего друга, он задыхается и его трясет, зубы крепко стиснуты.

— Что ты вообще делаешь? — начинает он, выкинув руку в моем направлении. — Мы говорили об этом. Бернадетт — девочка Хавок. Не девочка Вика. Если ты так хотел, чтобы она была твоей, тогда почему не обозначил это, когда мы договаривались о цене?

Ого.

Этот разговор набирал обороты, причем довольно быстро. Хаэль избавляется от презерватива, откинув его куда-то к стене, а потом застегивает джинсы. Он заводит руку в волосы и закрывает глаза.

— Сядь на место, и…

— Нет, — говорит Вик, стоя на месте. — Выметайся.

— Никуда я, блять, не пойду! — кричит на него Хаэль. — Ты может и главный, но она не только твоя девушка!

— Она моя будущая жена, — произнес Вик, замерев в темноте, которую сам и воздал вокруг себя. — Если ты еще раз прикоснешься к ней, я не знаю, что сделаю. Я не могу нести ответственность за свои действия.