— Правда? — Холли нахмурилась.

— Да. Джош — бизнесмен. Он поймет, что это чисто бизнес, — пожала плечами Эверли. — Скажем так, ты ожидаешь, что он расскажет тебе все свои планы по сносу этого места?

Холли покачала головой.

— Нет.

— Он говорил тебе что-нибудь о том, что произойдет, как только будет завершена сделка? — настаивала Эверли.

— Нет, не говорил. Мы не очень много говорим о продаже.

Мы были слишком заняты другими делами.

— Тогда он не будет и не должен ожидать, что ты поделишься с ним чем-нибудь об этом. Давай посмотрим правде в глаза, он знает, что ты против покупки, как и все мы. Ему не нужно знать подробности.

— Наверное... — Холли медленно кивнула. В словах Эверли был смысл.

— Я уже много лет не видела тебя такой счастливой, — сказала Эверли, когда Холли прижала ключ к считывающему устройству. — Перестань слишком много думать об этом. И ради Бога, не саботируйте это. Ты заслуживаешь этого, Хол. Ты заслуживаешь счастья.

Ее сердце сжалось.

— Как и ты.

Улыбка Эверли была натянутой.

— Я говорю не о себе. Джош поймет. Поймет. Я видела, как он смотрит на тебя. Просто попытайся насладиться этим временем, которое вы проводите вместе, и перестань париться по этому поводу, — она толкнула Холли плечом. — И, если ты все еще чувствуешь себя виноватой, просто сделай ему что-нибудь очень приятное.

— Например, что?

Эверли подмигнула.

— Я почти уверена, что ты можешь что-нибудь придумать. Теперь я собираюсь пойти к Аляске. Это был долгий день, а завтра будет еще длиннее.

— Дай мне знать, если я смогу чем-нибудь помочь.

— Ты и так делаешь достаточно. Взять на себя обязанности администратора — это огромная помощь, — Эверли поцеловала ее в щеку. — Спокойной ночи, Холли.

— Спокойной ночи, Эверли.

***

Она не могла уснуть. Что было смешно, потому что все ее тело болело, как будто она участвовала в двух триатлонах Ironman подряд. Вместо этого она уставилась на узоры на штукатурке потолка гостиницы «Винтервилл», удивляясь, почему ее желудок все еще скручивается узлами.

Потому что ты не лгунья.

Или, по крайней мере, она не была хороша в этом. И она никогда не хотела быть такой. Она гордилась честностью и порядочностью. Вот что делало ее работу еще более восхитительной.

Взглянув на свой телефон, она поняла, что было уже за полночь. Там было сообщение от Джоша с пожеланиями ей сладких снов. Она быстро набрала ответ.

Холли: Ты не спишь?

Мгновение спустя на экране появился ответ Джоша.

Джош: Я как раз собираюсь лечь спать. Ты в порядке?

Вместо ответа она нажала кнопку вызова. Он ответил прежде, чем она успела выдохнуть.

— Привет, — его голос был нежным. От этого у нее по спине пробежала дрожь. — Уже скучаешь по мне?

Ее плечи расслабились.

— Немного, — призналась она. — Но мои женские части — нет. Они только что прислали мне записку с благодарностью за то, что я дала им выходной.

Джош рассмеялся.

— Как прошел твой вечер?

— Хорошо, — она прикусила нижнюю губу. — Могу я спросить тебя кое о чем?

— Конечно.

— У тебя есть план того, что произойдет с Винтервиллем сразу после того, как совершится сделка?

Джош помолчал, словно обдумывая ее слова.

— Да, есть. Но я думаю, тебе не захочется об этом знать.

— Я сама не уверена, что хочу знать, — черт, это сбивало с толку. — А ты бы на моем месте хотел знать?

— Нет.

— Тогда ладно, — она тяжело вздохнула.

— И я не смог бы сказать тебе, даже если бы захотел. Это было бы коммерческим самоубийством. Если что-то пойдет не так из-за того, что я открыл рот, мне придется объяснить это нашим инвесторам и сотрудникам, — он на мгновение замолчал. — Ты ведь понимаешь это, не так ли?

Больше, чем ты можешь предположить.

— Да, я понимаю.

— Мы все еще в порядке? Потому что это не личное. Дело не в нас с тобой. Это совершенно отдельно.

Как и сказала Эверли.

— Мы все еще в порядке, — тихо сказала она.

— Я рад, — его голос был теплым. — Потому что я не хочу провести еще одну ночь без тебя. Моя кровать слишком большая.

Она улыбнулась. Впервые за весь вечер это было по-настоящему.

— Я тоже не могу спать без тебя, — призналась она.

— Хочешь, чтобы я приехал?

Ее улыбка стала шире.

— Нет. Потому что тогда мы точно не сможем отдохнуть. Может быть, просто поговоришь со мной немного. Твой голос может наскучить мне до усыпления.

Он снова рассмеялся.

Проклятье, он сексуален, даже по телефону.

— Ты сегодня проверяла свою сумочку?

— Да, — она склонила голову набок.

Почему он говорит о моей сумочке?

— Как насчет переднего кармана?

— Я не пользуюсь этим карманом.

— Загляни в него, — настаивал он.

Она переключила его на громкую связь и вылезла из кровати, схватив сумочку. Сунув свободную руку в карман, она нащупала прохладную гладкую поверхность камешка.

Камешек Джоша.

Он казался тяжелым в ее руке.

— Я нашла его, — тихо сказала она.

— Удивлен, что ты не нашла его раньше. Он пролежал там весь день.

Уголки ее губ приподнялись.

— Зачем ты положил его туда?

— Не знаю, — его голос звучал почти застенчиво. — Может быть, поскольку я не могу быть с тобой сегодня вечером, я хотел, чтобы вместо этого с тобой была маленькая часть меня.

Это было так мило, что у нее защемило сердце. Она никогда бы не поверила, что он из тех мужчин, кто все эти годы хранил бы что-то настолько сентиментальное. Или кто бы мог подумать, что ей понадобится что-то сентиментальное, чтобы чувствовать себя в безопасности, находясь в одиночестве в своей постели. Это согрело ее изнутри.

Вот каково это — влюбиться в кого-то?

Она почувствовала, что потеряла равновесие, как будто только что сошла с американских горок и покачнулась в сторону. Было бы так легко влюбиться в Джоша Гербера, если бы она позволила себе это.

И так легко пострадать от него. Он был смущающим, красивым и так отличался от всех, кого она встречала раньше. Не тот бессердечный бизнесмен, которого она списала со счетов в тот первый день в гостинице.

— Присмотрю за ним, — пообещала она. — И верну его тебе завтра.

— Это странно, потому что я все время сую руку в карман и удивляюсь, что его там нет.

— Ты всегда держишь его в кармане?

— Да.

— Все эти годы?

Он рассмеялся.

— Думаешь, я сумасшедший, да?

— Вовсе нет. У некоторых парней есть защитное одеяло, у тебя есть защитный камешек. Это довольно мило.

— Фу. Проклятие «довольно милого». Ни один парень не хочет, чтобы его так называли.

— Как ты хочешь, чтобы тебя называли?

— Бог секса.

Настала ее очередь рассмеяться. Она откинулась на кровать, держа телефон в одной руке, а камешек в другой. И это было странно, но она действительно чувствовала себя лучше, держа его в руке.

— Может быть, ты можешь быть и тем и другим. Бог секса с фетишем на камешки, — ее голос стал тягучим. Теперь ее начинало клонить в сон.

— Это я могу принять.

— Сделай это, — она зевнула.

— Устала? — мягко спросил он.

— Немного.

— Хочешь, чтобы я продолжал говорить?

— Да, пожалуйста.

Он начал рассказывать ей историю о телефонном разговоре с одним из своих инвесторов, жена которого ушла на целый день, оставив его с тремя детьми младше четырех лет. Он не успел договорить до конца, как ее глаза закрылись, а дыхание выровнялось. Слышать его низкий, теплый голос было достаточно, чтобы она почувствовала удовлетворение.

Безопасность.

И немного влюбленности в мужчину, в которого она не должна была влюбиться.