— Ты пахнешь так, будто я умер и попал в рай, — голос Джоша был грубым.

— Не умирай пока.

Он усмехнулся и запустил большие пальцы в ее трусики, потянув их вниз, а затем раздвинул ее ноги, чтобы дать ему лучший доступ к ее ноющей сердцевине.

Холли должна была догадаться, что он будет хорош в этом. Но для нее все равно было шоком, когда он нашел кончиком языка самое сладкое местечко, посылая волны удовольствия по ее телу. Он нежно лизал ее снова и снова. Этого было слишком много и одновременно недостаточно. Безумное удовольствие заставляло ее желать большего.

Затем Джош прижался к ней лицом, засасывая клитор между губами, и вибрация его стона заставила ее сильно сжаться.

Черт, он действительно хорош в этом.

— Смотри на меня.

Она приподнялась на локтях, его развратный взгляд поймал ее, и он снова прильнул к ней. Плотоядность его прикосновений и языка была ошеломляющей.

Холли было двадцать восемь лет. У нее были парни, жених. Она не была неопытной, ради всего святого. Но она никогда не видела мужчину, который бы так стремился доставить удовольствие. Он ввел в нее палец, затем другой, сгибая их так, чтобы попасть в то самое место, отчего ее спина поднялась с кровати.

Свободной рукой он толкнул ее обратно, положив руку ей на живот, и продолжил сосать и лизать, пока за плотно закрытыми веками не появились яркие вспышки. Ее дыхание было прерывистым и учащенным, сердце бешено колотилось в груди, а удовольствие... она не была уверена, что сможет выдержать больше.

— Я собираюсь...

Его глаза смягчились, как будто он улыбался ей. Затем Джош ввел в нее третий палец, и от этого давления ее глаза расширились, а затем она переступила через край. Холли затрепетала вокруг его пальцев, сила оргазма заставила напрячься каждый мускул ее тела. Он медленно вводил и выводил пальцы, доставляя ей удовольствие до последней капли, затем вытащил их и погрузил между своими губами.

— Сними платье, — скомандовал он и наслаждался тем, как она, полностью одетая, стягивает его через голову. — И лифчик.

Она сделала все, как было велено, расстегнула его и бросила на пол. Его глаза вспыхнули, на губах заиграла улыбка.

— Ты прекрасна.

— А ты слишком одет.

Его улыбка расширилась. Джош не спешил раздеваться, медленно стягивая кофту. Холли тяжело сглотнула, опустив взгляд, когда он расстегнул ремень и снял джинсы, не торопясь, словно полностью контролируя ситуацию.

Остались только его темные трусы, толстый контур его желания проступал на черной ткани. Она увидела, как его внушительный член упирается в пояс, и тяжело сглотнула, потому что, черт возьми, он был больше, чем она помнила.

Не снимая трусов, он достал из бумажника презерватив и забрался на кровать, обхватив Холли руками. Он перебирал пальцами прядь волос, упавшую ей на щеку, и его выражение лица было почти нежным, когда он прижался губами к впадинке у основания ее шеи.

— Ты в порядке? — прошептал он. Его губы блестели от ее возбуждения.

— Более чем в порядке, — она потянулась вверх, запустив пальцы в его волосы. Их глаза встретились, и ее грудь сжалась.

Джош был так чертовски красив, что ей хотелось плакать.

Вместо этого она опустила руку между ними, просунула внутрь его трусов и обхватила его ладонью. Джош издал низкий стон и закрыл глаза, пока она медленно двигала кулаком, большим пальцем обводя влагу на кончике его твердого члена.

— Если ты будешь продолжать в том же духе, я испорчу свои трусы.

Она рассмеялась над его предупреждением.

— Может, именно этого я и хочу.

Джош покачал головой.

— Нет, не хочешь. Ты хочешь, чтобы я был внутри тебя.

У нее перехватило дыхание, потому что он был прав. Она хотела.

Внутри нее была пустота. Пустота, которую мог заполнить только он. Она хотела почувствовать его толщину, когда он сделает ее своей. Почувствовать теплую упругость его груди, прижатой к ее мягким грудям.

Холли нетерпеливо дергала его за трусы. Джош подвинулся, чтобы она могла стянуть их с его мускулистых бедер. А потом, когда он оказался обнаженным, возвышаясь над ней во всей своей красе, она почувствовала, как у нее снова защемило в груди.

Что со мной не так?

Она почувствовала, что находится на грани слез. Холли смахнула их.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке?

Она кивнула.

— Ты нужен мне внутри, — она провела пальцем по его члену, и звук ее стона привел его в действие.

Разрыв упаковки презерватива эхом разнесся в тишине. Джош надел его, затем прижался к ее телу, скользнул к ее влажному теплу, прижимаясь к той ее части, которая нуждалась в нем больше всего.

Она затаила дыхание, когда он поцеловал ее. Его губы были теплыми и голодными. Опустив свой лоб на ее, он медленно скользнул в нее, пока не заполнил ее до предела. На мгновение он замер, давая ей привыкнуть к давлению, и она посмотрела на него полуоткрытыми глазами.

Его челюсть была сжата, глаза горели. Джош взял ее икры в свои руки и поднял ее ноги так, что колени уперлись в грудь, а икры легли на его плечи. Холли была открыта для него. Уязвимая и о-очень нуждающаяся. Он тяжело сглотнул, а затем покачал бедрами, почти выходя из нее и снова входя, создавая ритм между ними.

Она снова почувствовала это. Наслаждение нарастало внутри нее, удар за ударом, накатывая и захлестывая, пока не наступит неизбежная разрядка.

Джош прижался губами к ее губам, его язык ласкал и скользил по ней, его кожа была гладкой и влажной, он раскачивал их обоих до забвения.

— Если ты забудешь меня после этого, я навсегда завяжу с сексом.

Она засмеялась ему в губы, а потом ахнула, потому что, черт возьми, он знал, как правильно использовать свое тело. Она вцепилась в его плечи, ее тело выгнулось навстречу его, ее пальцы ног подгибались в предвкушении разрядки, которую обещало его тело.

— Я знал, что ты будешь чувствоваться так. Так тесно. Так хорошо, — его ритм участился, челюсть сжалась сильнее, а пальцы впились в ее бедра, пока он удерживал ее. — Надо было сделать это раньше. Не надо было уходить.

Слезы снова навернулись ей на глаза. Ее горло сжалось так сильно, что стало трудно дышать.

— Джош...

— Скажи мое имя еще раз, — его голос был таким же грубым, как и его движения. Его тело было блестящим от пота.

— Сделай мне приятно, Джош.

Не пропуская ни одного удара, он просунул руку между их телами, его пальцы доставляли удовольствие; он начал пульсировать внутри нее. Когда она кончила, волна была почти невыносимой. Она подняла Холли так высоко, что все, что она могла сделать, это прижаться к нему, выкрикивая его имя в конвульсиях вокруг его толстого, твердого члена.

Затем он присоединился к ней в наслаждении. Его стон был низким и глубоким, его бедра замерли, когда он сильно и горячо излился в нее.

— Холли, — он грубо поцеловал ее, а затем ослабил свою хватку, чтобы она могла обессиленно рухнуть на матрас.

Какое-то время они лежали так, его вес усиливал болезненность ее тела, его медленные поцелуи заставляли ее чувствовать себя настолько желанной, что это было почти больно.

— Мне нужно отстраниться, — предупредил он ее. Холли кивнула, все еще пытаясь вернуть себе дар речи. Зафиксировав презерватив пальцами, он отвел бедра назад, и внезапная потеря полноты заставила Холли вздохнуть.

Она уже скучала по нему, а он все еще был здесь.

— Не двигайся, — сказал он ей. — Я просто схожу в ванную и вернусь.

— Не думаю, что смогла бы пошевелиться, даже если бы захотела.

Он засмеялся и ушел, и да, она любовалась его идеальной задницей, потому что совершенство заслуживает восхищения. Через минуту он вернулся с теплой мочалкой и полотенцем, велев Холли не шевелиться, пока он будет приводить ее в порядок. Его движения были нежными по отношению к ее чувствительной коже.

— Не хочешь выпить? — спросил он ее.

— Хорошо бы воды.

Он улыбнулся, как будто довольный ее ответом.

— Что-нибудь еще? Сэндвич? Чипсы?

Она усмехнулась.

— Думаю, ты уже утолил мой голод.

Джош усмехнулся, схватил свои трусы и, натянув их, вышел из спальни. Холли лежала на кровати, глядя в белый потолок, ее дыхание все еще было сбивчивым.

Он был внимательным любовником. Она ожидала этого. Но она не ожидала такой приятной мягкости после этого. Она чувствовала себя согретой, желанной и чертовски смущенной.

И несмотря на боль между ног и пот, покрывающий ее тело, она хотела большего. Намного большего.