Глава тридцатая

Вечером про мою оплошность не вспоминали. То ли короля не хотели стыдить, то ли меня. Если бы Свен заговорил, я бы напомнила, что одному из противников Рейф рассёк бровь, а другому вообще сломал палец. Я дралась не чтобы показать когти, как это было с Каденом. Ещё придёт время, когда надо будет сражаться не на жизнь, а на смерть, и если уж учиться, то у лучшего из лучших.

В этот раз ужин вышел долгим. Офицеры смаковали десерт, жадно выпытывая вести из дома у новоприбывших Таггарта и Дюранте.

Оба рады были видеть принца Джаксона живым и здоровым, а вот сам Рейф с каждой вестью всё больше мрачнел. Поначалу говорили о будничном: помолвках, урожае, повышениях по службе, но когда речь зашла о министерских дрязгах и ропоте среди генералов, глаза принца сузились, а пальцы впились в подлокотник кресла.

— Через два дня выступаем. Скоро разберёмся, — процедил он.

Его напряжение от офицеров не ускользнуло, и о недовольстве генералов больше не заикались.

Полковник Боден повернул беседу в более светлое русло, заметив, что войско прибыло как раз к завтрашнему балу. Таггарт и Дюранте явно не понаслышке знали, какие Боден закатывает празднества.

— Дамы, готовьтесь, — начал Таггарт. — Вас на заставе немного, придётся танцевать до утра!

— Лично я только рада, — ответила Вила. Остальные женщины дружно закивали.

— И вам тоже, ваше высочество. — Капитан Хейг отсалютовал мне бокалом.

Тосты пошли по новому кругу. Разговор свернул в сторону, и я погрузилась в свои мысли, теребя в кармане косточку и отвлёкшись, как и Рейф, от планов вечеринки, неспособных заполнить странную пустоту в душе. В шатре у меня набралась уже целая кучка костей, слишком я привыкла к этому символу воспоминаний о тех, кто остался позади. Боялась, что Комизар выместит на них ярость, пугали и другие тяготы, которые ещё предстоят. Морриган стоит на пороге гибели, нас могут вычеркнуть из истории, и лишь разбитые памятники будут напоминать о нашем существовании.

Крики вырвали меня из раздумий. Все повернулись к двери: на веранде шла какая-то потасовка. Дверь приотворилась, и на пороге, рассыпаясь в извинениях, возник солдат.

— Поймали одного, ваше величество! Всё, как вы и говорили, ошивался у задней стены! С виду мелкий, но дури хоть отбавляй — одного нашего успел ранить в руку, пока скрутили. Требует встречи с… — Он потупил взгляд. — Хочет увидеть принцессу. Говорит, знает её.

Мы с Рейфом, Каден и Гриз разом вскочили на ноги.

— Сюда его, — приказал Рейф.

Снова крики, затем в зал ввалились двое солдат с мальчишкой, который продолжал вырываться.

— А ну стой смирно, не то башку сверну! — прорычал стражник.

Я встретилась с пленником взглядом, и сердце у меня упало.

Это был Эбен.

Хоть я и знала, что он не любитель нежностей, но бросилась и вырвала его из рук стражников. Каден и Гриз следовали за мной по пятам.

— Эбен! — Я прижала его к себе. — Хвала богам, ты жив!

Он жадно обхватил меня, и я ощутила все рёбра его тощего угловатого тела. Отстранилась, оглядела его: скулы торчат, глаза ввалились и очерчены тенями. Тощий, словно зверёныш, одежда в засохшей крови.

В лицах венданцев читалось волнение. Каден хватил Эбена за рубаху и и грубо заключил в объятия.

— Drazhone!

Брат.

Эбен был их товарищем, юным рахтаном.

Гриз обнял его в свою очередь, затем осмотрел царапину на щеке. Вывернувшись из кольца тел, я поймала взгляд Рейфа. Тот изучал нас не с любопытством, как все, а мрачно нахмурившись. Каден коснулся меня плечом, и я отступила в сторону.

Заметив Рейфа, Эбен с подозрением его оглядел. Для него Рейф был всего лишь дальбрекским эмиссаром, и вряд ли мальчик знал правду. Он перевёл взгляд на Джеба, причёсанного и элегантно одетого, в ком едва проглядывался тот метельщик-оборванец из Венды. Посмотрел и на Свена, некогда наместника Арлестона, сейчас наряженного в офицерскую форму, а следом и на Оррина, немого телохранителя, тоже в дальбрекском мундире и с хрустальным бокалом в руке.

— Сюрприз! — хмыкнул Оррин, поднимая бокал.

Я представила Эбену всех.

— Fikatande chimentras, — пробормотал он.

Я глянула на Рейфа. Хорошо ли он выучил венданский?

— Да, мы лжецы. — ответил Рейф на мой невысказанный вопрос. Он подался вперёд и пронзил Эбена ледяным взглядом. — Мы лгали, чтобы спасти жизнь принцессы. Хочешь что-то сказать?

Эбен дерзко вскинул подбородок, но спустя мгновение помотал головой.

— Вот и славно. — Рейф вновь откинулся в кресле. — Кто-нибудь, принесите мальчику еды. Разговор предстоит долгий.

На этом полковник Боден предложил закончить вечер, и офицеры с жёнами вышли. Остался лишь капитан Хейг.

Поначалу разговор походил на допрос. Рейф, Каден, Гриз, Тавиш, Свен и я наперебой засыпали Эбена вопросами, пока тот зверски сметал еду.

Парень едва ускользнул от смерти. Убийцы пришли за ним в конюшни, где он обхаживал Духа. При упоминании жеребёнка, которого пришлось оставить в Санктуме, голос Эбена дрогнул. Сперва он не придал значения шуму с террасы, но когда Трагерн, Ивер и стражник Сайрес на его глазах молча зарезали метельщика, стало понятно, что дела плохи. Следом заметили и его. Он нёсся прочь со всех ног, укрывался в стойлах, за тюками сена. Наконец Сайрус настиг его на чердаке и зажал в угол. Эбен вогнал ему в грудь вилы. Весь день он перебегал от укрытия к укрытию, пока не забился в брошенную кладовку южной башни. Сидел там двое суток и думал. Охоту на него объявили из-за Гриза. Всех, кто хоть парой слов обменивался с принцессой, Гризом, Каденом или Фейвелом, клеймили изменниками и убивали на месте. Вопли несчастных доносились даже до кладовки.

Эбен закрыл глаза, и на миг мне показалось, он их больше не раскроет. Раскрыл через силу, еле удерживая взгляд — не от ужаса, от изнеможения. Голова склонилась на бок. С полным животом ему было всё труднее отгонять сон.

— Где именно находилась кладовка? — спросил Каден.

— Прямо под покоями Комизара. Я почти всё слышал через дымоход.

— Ты знаешь, кого он послал за нами? — подхватила я.

Эбен перечислил, кто выходил из покоев. В Долине великанов мы прикончили всех нападавших. Малика там не было. Значит, где-то выжидает.

— Эбен, — продолжила я, пока мальчик не провалился в сон. — Комизар ещё у власти?

Дремоту в глазах на миг сменил ужас. Эбен посмотрел на меня и кивнул, словно боясь произносить имя Комизара.

— Призраки из пещер помогли ему зельями. Он теперь другой. Хочет нас всех убить, а я ведь даже ни в чём не виноват!

— Разве что моего солдата ранил, — вставил Рейф. — Что прикажешь с тобой делать?

— Ранил? — хмыкнул Эбен. — Да там царапина, даже зашивать не надо Нечего было у меня на пути стоять.

Рейф вопросительно поглядел на стражника у двери. Тот кивнул.

— Ну а кому же ты теперь верен, Эбен? — продолжил Рейф, сурово нахмурившись.

— Уж точно не таким, как ты! — презрительно ощерился мальчик, но тут же потупился и прошептал с разнесчастным видом: — Но и не Комизару.

Уже дважды вырванный из привычной жизни, Эбен уткнулся взглядом в дальнюю стену и откинул голову. Веки сомкнулись, челюсть отвисла, изнеможение взяло верх. Он начал соскальзывать со стула, и Рейф подхватил его, обессиленного, на руки:

— Я сейчас. Отнесу его к лекарю и заодно проведаю раненого.

— Не забудь приставить к сорванцу часового, — напомнил Свен.

Шаги Рейфа стихли, и в зале сгустилась тишина. Офицеры перекинулись парой слов. Ничего не значащих в отличие от тех, что грохотали у меня в голове: «Комизар правит Вендой».

Так я и знала.

Как бы Рейф ни пытался меня разубедить.

Знал даже истекавший кровью Комизар: «Это не конец».

Даже Дихара шептала мне «jei zinterr». Будь смелой.

Она знала, что это лишь начало.

«Он хочет нас всех убить».

Видение из Санктума, вновь опутало меня пальцами тягучего тумана, что клубился за спиной. Родная Сивика лежала в руинах, чернея обломанными клыками на фоне неба. Вдоль дорог тянулись горы трупов, наваленных, точно камни в кладке.

К затянутому дымом небу поднимались крики немногих выживших, которых уводили в венданский плен.

Их стоны сплетались с голосами Рейфа, Комизара, жреца, Венды и Дихары.

Мы пошлём весть, обещаю.

Настал мой черед восседать на золотом троне Морригана.

Мост сломан, они не переправятся.

Дракон знает лишь голод.

Поверьте в свои дары, Арабелла, какими бы они ни были.

Мы зовем их Жеребцами смерти.

Иногда дар требует великой жертвы.

Ты поймёшь, что необходимо сделать.

Поторопитесь, госпожа.

Иначе все умрут. Неотвратимая, как завтрашний рассвет, истина.

Все умрут.

Туманная пелена перед глазами развеялась, и я встретила взгляды всех, кто сидел за столом.

— Ваше высочество, всё хорошо? — настороженно спросил Джеб.

Его зрачки превратились в булавочные головки. Остальные смотрели почти так же. Что они прочли на моём лице?

— Полковник Боден, — начала я, вставая. — Утром я уеду вместе с Каденом. — Я повернулась к Гризу. — Поправишься, и с Эбеном догоните нас в Морригане. Раненый на лошади — обуза, а ты мне нужен крепким и здоровым. — проговорила я быстро и твёрдо, не давая никому возразить. — Полковник, нам нужны лошади и припасы. И оружие, если дадите. Обещаю, я возмещу…

— Как это понимать?

Все повернулись к двери. На пороге стоял Рейф, высокий и грозный, глаза недобро сверкали. Говорил напряжённо, значит, слышал меня, но я всё равно повторила:

— Я сказала полковнику Бодену, что утром отбываю в Морриган. Комизар жив, теперь мы точно знаем, что он замышляет, и я…

— Лия, давай обсудим это позже. Пока что…

— Нет. Мы уже всё обсуждали, медлить больше нельзя. Я уезжаю.

Он прошёл ко мне через зал и взял за локоть:

— Можем мы поговорить наедине?

— Разговорами ничего не…

— Простите нас, — повернулся он к остальным и под руку вытащил меня из обеденного зала на веранду. Едва закрылась дверь, он начал:

— Что ты себе позволяешь? По какому праву приказываешь офицерам у меня за спиной?!