Сгинул.

Его тело скорчилось на земле, а голова отлетела к валуну. Объезжая Ульрикса, Рейф спрятал в ножны окровавленный меч. Приблизился ко мне и боком пересадил к себе в седло. Я ощутила плечом, как стучит его сердце.

Рейф с трудом переводил дух, пот струился по окровавленному лицу.

— Ты как, не ранена? — прошептал он мне в волосы, прижав к себе так крепко, что я даже при желании не смогла бы соскользнуть.

Слова застряли в горле.

— Рейф, — только и смогла выдавить я.

Он гладил меня по голове, дыхание его успокаивалось.

— Не ранена, — повторил он скорее себе, чем мне.

Мы вышли победителями, однако без новых ран не обошлось.

На лбу Тавиша алел порез. В ответ на вопросительные взгляды он лишь отмахнулся и наскоро обмотал голову лоскутом, чтобы кровь не заливала глаза. При виде Джеба на земле, взмокшего и бледного, сердце сжалось, но Каден развеял мои страхи: раненая лошадь скинула Джеба, и тот всего лишь вывихнул плечо. Когда ему резали рукав, он морщился.

— Это моя любимая рубаха, дикари. — Джеб силился улыбнуться, но судорожные вздохи и выражение лица выдавали боль.

— Я тебе дюжину куплю. — Сев рядом, я отвела ему волосы с лица.

— Это крувасский хлопок. Лучше не найти.

— Куплю из крувасского.

Скривившись, он перевёл взгляд на Рейфа:

— Давай уже.

Плечо налилось кровью и посинело. Джеб явно не отделался простым вывихом, наверняка вдобавок что-то разорвал. Да ещё и зашитая Тавишем рана открылась.

Тавиш кивнул Оррину и Кадену, чтобы держали парня. Рейф приподнял ему руку, повернул и резко дёрнул. По всей низине прокатился надрывный, истошный вопль, от которого мне стало не по себе. Казалось, Джеб лишился чувств, однако, переведя дух, он открыл глаза..

— Ты этого не слышала.

— Слышала только, как дикари рвут превосходную рубаху. — Я отёрла ему лоб.

Джебу сделали перевязь из скатки мёртвого рахтана, затем снарядили для него венданскую лошадь на смену убитой. Заляпанные кровью, мы двинулись дальше в путь. Я беспокоилась за Гриза, он опять держался за бок, словно разошлись швы.

Страшно изувеченные тела рахтанов остались валяться на тропе, причём некоторых мы раздели донага и пустили одежду на лоскуты. Обирая трупы, я чувствовала себя стервятницей, одной из тех, кто повергал в ужас Годрель и Морриган. Хоть бы дальше в развалинах не оказалось новых врагов. Выберемся ли мы из этого ада?

Я кричу, припав к земле,

Не в силах ступить дальше,

Оплакивая мёртвых,

Оплакивая зверства,

Но тихо шепчет мне даль:

«Ты сильна,

Ты сильней своей боли,

Ты сильней своей скорби.

Ты сильней, чем они».

И я вновь заставляю себя встать.

— Утраченное слово Морриган.