— Орден хотел услышать мою версию истории о том, что произошло в Вуду, — ответил я, постукивая талисманом на пальце по стеклянной бутылке. — Я прикрыл свою спину, но Фэллон теперь принадлежит Кейну. Августину не нужно было произносить слово «принуждать», но все в зал знали, что он имел в виду, — процедил я сквозь зубы, злясь на себя за то, что хотел поговорить о ней. — В общем, сделать все, что нужно, а моя мать сидела там и ничего не делала. Я не понимаю, почему она нуждается в защите.

Я бы никогда намеренно не причинил ей боль.

— Прекрати нести чушь, чувак, — Бэк опустил подбородок на пальцы, изучая меня. — Это беспокоит тебя, просто признай настоящую причину.

— Ты уже знаешь почему.

Он хотел услышать, как я это скажу, признать, что она что-то значит для меня. Это было бы единственным рациональным объяснением того, почему я, Джулиан Блэквелл, перепрыгнул через стойку бара, чтобы поймать ее на глазах у всех. Но вместо этого я посмотрел в лес и отпил из своего пива.

Да, я доверял Бэку, но с этими чувствами было достаточно трудно бороться в моем черепе. Я не мог представить, как произнесу их вслух и передам миру, лесу.

«E pur si muove», — произнес Бэк, затем отпил из своей бутылки под клапаном банданы.

Я посмотрел на него.

— Что?

— Она все еще вращается, — сказал он, сглотнув, проводя ладонью по гудящей голове. — Галилея под пытками заставили отказаться от своей теории о том, что земля вращается вокруг Солнца. Ты знаешь, что он заявил потом? После всех насмешек и оскорблений, когда все говорили ему, что он был неправ?

Я выгнул бровь, и он продолжил: — E pur si muove. Она все еще вращается.

Бэк наклонился вперед и положил локти на колени, встретившись своими голубыми глазами с моими. — Никакие побои, трепки или угрозы не могли отнять истину о том, что земля по-прежнему вращается вокруг Солнца, а не наоборот. Несмотря на то, во что тебя учили верить всю твою жизнь, этот ручной человек, которым ты так старался стать, твои добродетели, твоя мораль, Орден или наш договор, ты не можешь игнорировать или убегать от своей правды, Джулс. Вороны все еще будут преследовать тебя, смерть все равно придет, и у тебя все еще будут чувства к этой девушке, и эти чувства не исчезнут просто так, потому что ты этого требуешь.

Он откинулся на спинку стула и глубоко и уныло вздохнул. — Несмотря на это, она все еще чертовски вращается, и ты ни черта не можешь с этим поделать.

После того, как Бэк ушел, я встал перед зеркалом.

Я стянул маску с лица, сделал глубокий вдох. Я поднял голову и посмотрел себе в лицо.

В одно мгновение я уже стоял на вершине Колеса обозрения и смотрел вниз. Ветер дергал мое пальто, бил по коже, желая сбить меня с ног. Желчь подступила к моему горлу. Мои ладони ударились о край раковины.

— Прорвись через это! — крикнул я, пот стекал по моей спине. Но у меня закружилась голова. Тошнота. — Я не боюсь, — повторял я снова и снова.

Колесный вагон раскачивался взад-вперед. Я был слишком высоко. Слишком далеко от земли. Слишком вышедший из-под контроля. Я заставил свои глаза оставаться открытыми, чтобы преодолеть высоту.

Пока борьба не стала невыносимой.

Рвота обожгла мне горло, и я наклонился вперед и плюхнулся в раковину. Слезы защипали уголки моих глаз и потекли по лицу, в которое я никогда не мог заглянуть, — дымящемуся зеркалу. Мои костяшки пальцев на краю раковины побелели, и я закричал, швырнув кулак в отражение, в котором были мои страхи.

Кровь хлынула из моих костяшек пальцев, когда я попытался сделать вдох. Тот, который мог бы удержать меня. Тот, который был нежным и тихим. Тот, который на вкус был как возрождение, а на ощупь — как Фэллон.

Я должен был увидеть ее снова — всего один раз.