Проходя мимо, я смотрю на Рона, стараясь сохранить нейтральное выражение лица. Его глаза задумчивы. Скулеж Кауры усиливается. Я не осмеливаюсь подать ей знак "молчать" так близко к Рону.

— Знаешь, не вежливо пялиться, — рычу я, переходя в режим стервозности Мороз.

— Да, это считается грубым, как в Гласиуме, так и в Осолисе, — говорит он.
Я стараюсь снова не замереть от его слов. Что он имеет в виду?

— Ну, если ты захочешь переехать как-нибудь, тогда, возможно, мы сможем обойтись без тебя и твоей отвратительной собаки.

Он отходит в сторону, жестом приглашая Кауру отойти. Я позволяю себе ещё раз взглянуть на неё. Моё сердце замирает. Она не отвратительна, она прекрасна. Её грудь снежно-белая, как кончики ушей и лапы. Остальные части тела чёрные, за исключением кобальтово-синих глаз.

Которые смотрят на меня, как на предателя.

— Так, это было странно. Он странно на тебя смотрел, — говорит Кристал после того, как мы огибаем пару поворотов.

Я боюсь, что Джован прав. Рон подозревает, что я — Олина, и мог использовать Кауру, чтобы подтвердить это. Надеюсь, моё поведение сбило его со следа.

Мы отправляемся на кухню за ножницами. Я не особенно трепетно отношусь к своим волосам, но мимолетно задаюсь вопросом, знает ли Кристал, что она делает. Наверное, это видно по моему лицу, потому что она смеется.

— Не беспокойся так. Моя мать зарабатывает этим на жизнь, — говорит она.

Я не знала, что у неё всё ещё есть семья. Неожиданно. Я просто предположила, что она осиротела.

Мы доходим до моей комнаты. К счастью, туника Джована исчезла. Я совсем забыла о ней. Я улыбаюсь, когда мой взгляд падает на миску, полную груш, стоящую на кровати. Мне плевать, что это приз жалости от Джована. Я бросаюсь к миске и съедаю одну грушу за рекордное время. В конце концов, это всего лишь Кристал.

— Вау... ты любишь груши, да?

Она смотрит на меня, когда я вытираю остатки сока с лица. Я ухмыляюсь ей, слишком счастливая, чтобы стыдиться.

— Итак, мне есть, что тебе сказать, — начинает она, вытаскивая стул на середину комнаты.

Я сажусь на него и начинаю расплетать косу. Волосы рассыпаются по спине.

— Волосы, ниспадающие до талии — это сексуально, — говорит она. — Волосы, на которых практически можно сидеть — не очень. Мы собираемся их подстричь. Позволь мне сделать своё дело, и сегодня вечером ты будешь выглядеть потрясающе. Останови меня, и ты будешь выглядеть как Лавина с его волосами на груди.

Я смеюсь и закрываю глаза, пока она работает, и только один раз сглатываю, когда она показывает мне, сколько отрезала. Пока она работает, мы по-дружески беседуем.

— Иди, посмотри, — зовет она, подтаскивая меня к зеркалу.

Я проглатываю своё беспокойство. Я не смотрела в зеркало с тех пор, как спала в этой комнате. Я не люблю свои глаза, но также, я просто не привыкла смотреть на себя. Я собираюсь только бросить быстрый взгляд, но мой рот раскрывается, когда я вижу своё отражение.

— Как тебе удалось сделать это вокруг моего лица? — спрашиваю я.

— У тебя есть свои крутые боевые навыки, у меня есть свои крутые парикмахерские навыки, — говорит она.

Я обнимаю её.

— Спасибо тебе.

Она отстраняется и смотрит на меня. Мы одного роста. Это здорово, не запрокидывать голову, когда разговариваешь с кем-то. Улыбка сходит с моего лица, когда я вижу её серьёзное выражение лица.

— Нет, Мороз. Спасибо тебе, — она продолжает держать мои плечи. — Ты спасла мою жизнь. Вне зависимости от того, что ты говоришь, никто из нас не выжил бы в Куполе, если бы ни ты. И потом, ты подарила мне возмездие, с Убийцей. Впервые, с тех пор как меня... изнасиловали, я снова чувствую контроль. Как будто тяжесть ушла, и я могу дышать.
Слёзы наворачиваются и стекают по её лицу. Я не думаю, что я дала ей эти вещи. Думаю, она сама их взяла. Я заметила, как беззаботно она ведет себя с мужчинами в последнее время, но я не уловила связи.

— Кристал, я... — начинаю я, не зная, как принять её благодарность.

— Я собираюсь перейти к делу. У меня такое чувство, что ты, как говорит Алзона, "влипла по самые яйца".

Моё лицо застывает, а сердце начинает учащенно биться. О многом ли она догадалась?

Она торопится дальше:

— Я не хочу знать, что происходит. Я просто хочу, чтобы ты знала, если тебе когда-либо потребуется место, чтобы спрятаться так, чтобы никто не нашёл тебя, приходи ко мне. Я обязана тебе, и это мой способ вернуть долг.

Кажется, я киваю, а потом она снова переходит к делу.

Кристал плюхается на кровать.

— Хорошо, ты готова, — говорит она. — Как и я.

Я глубоко вздыхаю и смотрю на чёрное платье, которое вчера появилось на моей кровати. Мне неловко даже смотреть на него. Я перемещаюсь за новую ширму и снимаю одежду, стараясь не задеть волосы. Платье струится по моей фигуре, как шепот. Я затягиваю его на месте и смотрю вниз. Вени! Даже с этого ракурса оно выглядит плохо. Я шуршу, поправляя тонкие золотые цепочки на бёдрах, чтобы лёгкий, летящий материал прикрывал важные части.

У меня живот сводит. Я не могу это надеть! По бокам, где сверкающая цепочка соединяет переднюю часть с задней, остаётся большой кусок обнажённого бедра. Спина голая, и только две полоски прикрывают грудь. Может, мне лучше пойти в другой одежде? Материал ухудшает ситуацию. В наряде из ремней я, по крайней мере, не волновалась, что всё вывалится.

— Ты ещё не готова? — жалуется Кристал.

Я беру себя в руки. Коль уж я справилась с нарядом из ремней, то могу сделать это. Я повторяю эту фразу десять раз.

Я выхожу из-за прикрытия ширмы.

Кристал давится грушей, которую я нехотя отдала ей после того, как её желудок урчал в течение часа.

— Всё настолько плохо?

Я приглаживаю переднюю часть.

— Чёртовы яйца. Ты выглядишь потрясающе! — восклицает она.

Я оживляюсь. Она особо не ругается. Должно быть, я выгляжу хорошо.

— Не слишком откровенно? — спрашиваю я и кручусь по кругу.

Медленно, чтобы ничего не взлетело.

Она фыркает.

— Не думаю, что ты можешь выглядеть более откровенно, но это платье — твоё. Грех умрет.

Не о Грехе я беспокоюсь.

Я тянусь вверх и регулирую две части, закрывающие каждую из моих грудей до талии, где они соединяются с передней частью. Она двигает тонкую золотую цепочку, которая проходит по всей длине моей спины.

— Я беспокоюсь, что материал не будет держаться на месте, — признаюсь я.

— Мороз, каждый мужчина в зале будет надеяться, что твоё платье не удержится на месте. И что, если нет? У тебя отличное тело. Честно говоря, линия посередине твоего живота пересекается с твоим вырезом. Ты в отвратительно хорошей форме.
Я хихикаю над её глупостью и кручусь быстрее. Чёрное платье взлетает не так сильно, как я думала.

— Ты собираешься посмотреться в зеркало? — спрашивает она, когда двигается к зеркалу.

Я качаю головой.

— У меня сдадут нервы.

Кристал останавливается у наполовину открытой двери.

— Я говорила это раньше и скажу снова. Если ты ведёшь себя так, словно тебе комфортно в платье, все будут относиться к тебе так, будто тебе комфортно. Пойми это, Мороз. И... помни о моём другом предложении, — добавляет она с укором.

Я подбегаю и обнимаю её. Я не знаю, когда снова увижу её.

— Передавай привет от меня Алзоне, — шепчу я.

Некоторое время я брожу по своей комнате. Когда мне полагается спуститься вниз? Раздаётся стук в дверь. Я открываю её и смотрю на Дозорного, у которого отвисает челюсть.

— Э-эм, Король... подумал. Король... он хотел, чтобы я... — заикается он, глядя на мою фигуру.

Всё хуже, чем я ожидала.

Мужчина прекращает говорить и протягивает пару туфель. Я планировала надеть свои ботинки, но эти гораздо лучше. Закрыв дверь, я с хихиканьем прислоняюсь спиной к холодному дереву. После некоторого недоумения я достаю украшенные драгоценными камнями туфли и надеваю их. Интересно, что это за камни? Они чёрного цвета с синим отливом. Вообще-то, интересно, где Джован взял это платье? Оно мне по размеру, а я гораздо меньше женщин Брум. Может, где-то есть ребёнок, у которого он его позаимствовал? Я содрогаюсь при мысли о ребёнке, который носит такую одежду.

Музыка разносится по лестнице, и в моей груди трепещут возбужденные нервы. По крайней мере, есть хоть что-то, чего можно ждать с нетерпением. Я открываю дверь и прислушиваюсь к звукам людей, выходящих из своих комнат по коридору. Громкие крики и визиг доносятся до меня.

Через несколько минут всё затихает. Вот оно.

Я делаю глубокий вдох, напоминая себе, что я — Мороз, а не Олина, и покидаю комнату.

Залы в основном пусты, за исключением Дозорных. Все, должно быть, помчались вниз, как только зазвучала музыка.

По пути вниз я тренируюсь, игнорируя реакцию стражников на моё платье. Я заставляю себя не тянуться к спине, чтобы убедиться, что материал сзади на месте, пока мужчины шепчутся за моей спиной.

Я дохожу до арки. Мне начинает не нравиться её вид. Я вздыхаю с облегчением, когда люди продолжают свои разговоры. Я пробираюсь через битком набитый зал, пытаясь найти своих друзей. Я прохожу мимо Жаклин и Фионы, которые выглядят прекрасно. Платье Жаклин гораздо более откровенное, чем моё. Роман не может оторвать от неё глаз. Я завидую тому, как уверенно она держится.

Похоже, что здесь присутствует больше людей, чем только ассамблея. Возможно, пригласили людей из Внутреннего Кольца. В прошлый раз я этого не заметила. Мужчины толкают друг друга локтями, узнавая меня. Затем группы членовредителей ассамблеи прекращают разговоры. Это потому, что я из Внешних Колец. Потому, что я из Внешних Колец. Может быть, если я повторю это достаточное количество раз, я поверю в это.

Я никогда не была так рада увидеть Лавину. Мужчины из барака стоят в дальнем углу. Я спешу к ним.

— Вот вы где! Я не могла найти никого из вас, — ругаюсь я, положив руки на бёдра.

Ошеломлённое молчание встречает мой выговор. Я оглядываю застывшую группу.