ГЛАВА 14

Вернувшись в комнату, я ругаюсь, пытаясь расстегнуть боковые шнурки своего костюма. Нет причин, по которым я не могу надеть новую одежду в постель, где никто не увидит. Мягкий материал на моей коже! Запертая боковая дверь, которую я пыталась открыть ранее, с треском распахивается. Я хватаюсь за свободные концы своего наряда и вихрем несусь навстречу разрушителю. Я отчасти уже понимаю кто это. Только один человек распахивает двери так, как будто они специально пытаются его замедлить.

Джован врывается в комнату и захлопывает за собой дверь. Его лицо напряжено от ярости. Король Гласиума не утруждает себя приветствиями.

— Ты хоть представляешь, какое дерьмо устроила?

Я дёргаю головой в сторону входа в комнату. Наверняка стражники снаружи слышат его рёв.

— Стены толстые, — говорит он.

— Им следует быть очень толстыми, — бормочу я.

Я ловлю его взгляд на шнурках, распущенных по бокам моей груди. Я отворачиваюсь от него и быстро поправляю их.

— В середине тура я получаю сообщение о том, что Татума исчезла. Ты понимаешь, как много времени я... как много времени Дозорные потратили впустую, ища тебя? И теперь ты возвращаешься без вуали. Ты, блять, в своём уме?

— Джован, дай мне минуту всё объясниться, — говорю я.

Я знаю, что он искал меня. Я видела его с Роном в Шестом Секторе. Почему-то я сомневаюсь, что он будет счастлив узнать об этом.

— Ты воспользовалась своей возможностью сбежать в Осолис, — продолжает он, игнорируя мою просьбу. — Насколько я понимаю, ты столкнулась на своём пути с тем, что оказалось сложнее, чем ты планировала. Ты попала в ловушку во Внешних Кольцах. И ты можешь драться, — обвиняет он. — Всё это время ты скрывала свои навыки.

— Поведать всем об этом было отнюдь не в моих интересах, — спокойно говорю я.

— А я думал, что должен присматривать за тобой, потому что ты такая маленькая. Каким же дураком ты, наверное, считала меня всё это время, — говорит он.

Я хмурюсь. Из всего, что я сделала, именно это раздражает его больше всего?

— Я не считаю тебя дураком. Я скрывала свою способность сражаться всю жизнь. В Осолисе только двое знали об этом, — говорю я.

Я вижу крошечный проблеск интереса среди ярости в его глазах.

— И никогда не появился бы третий, если бы тебе удалось добраться до Великого Подъёма.

— Джован, это не...

— Не ври мне, — бурчит он.

Я вздыхаю и отворачиваюсь, он всё ещё относится ко мне, как к ребёнку. Он прав, отчасти. Я не ожидала, что Внешние Кольца окажутся такими... свирепыми. Но я никогда не планировала возвращаться в Осолис. Я не настолько глупа. Даже если бы я сделала это, мать убила бы меня. Я подхожу к ванне и отодвигаю ширму, беру мочалку. Приходил слуга и слил грязную воду.

— Что ты делаешь? — требовательно спрашивает он. — Мы разговариваем.

Не оборачиваясь, я пожимаю плечами, продолжая убираться.

— Нет, это ты говоришь. Не буду тратить своё время. Это как разговаривать со стеной.

Волоски на моей шее шевелятся. Я поворачиваюсь и вижу его прямо перед собой. Он всё ещё с голым торсом после Купола. Мой взгляд скользит по твердой поверхности его груди и опускается к рельефному животу. Я снова поднимаю взгляд на его лицо, смутившись, и вижу примесь самодовольства в его яростном взгляде.

— Олина, весь последний месяц и даже больше, я думал, что ты умерла. Ты умерла одна в метели? Изнасиловали ли тебя преступники? Или убили за качественное пальто? Ты умерла от голода на Подъёме? — он проводит руками по волосам. — Целый Сектор сменился. Я обезумел от догадок, — говорит он мягким голосом. Самым опасным голосом. — Ты представляешь, через что ты заставила пройти своих друзей?

Я опускаю голову, не в силах встретиться с ним взглядом. Чувство вины захлестывает меня при этих словах. Его вопрос вскрывает чувства, которые я запрятала в коробку на последние шесть месяцев.

— Пожалуйста, поверь, что, когда я говорю тебе, что мне жаль, это действительно так. У меня никогда не было намерения причинить боль моим друзьям. Была зацепка, связанная со стрелой Кедрика. Я предполагала, что вернусь через пару дней, но моя вуаль была порвана, и я не смогла вернуться.

"Или не хотела вернуться", — молча, добавляю я.

— Хмм, — с сомнением отвечает он.

Мой взгляд возвращается к его глазам. Разочарование омрачает его черты, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Всё же ты ушла, когда наши миры были на грани войны. Я понимаю, что ты хочешь найти убийцу моего брата, впрочем, как и я, но ещё есть время заняться этим. Это не должно было быть твоим приоритетом в тот момент. Чем ты оправдываешь то, что бросила свой народ? Я не считал тебя трусихой, как и не думал, что у тебя нет чести.

— Мы в состоянии войны? — быстро спрашиваю я, исследуя его лицо.

Другие его высказывания я оставляю без внимания. Они просто наживка.

— Тебя вообще волнует мой ответ?

Я прищуриваю глаза.

— Конечно. Это мои люди.

— У тебя забавный способ показать это, — насмехается он.

Я вздыхаю.

— Не будь мелочным. Моё решение не было очевидным. Я лишилась своей вуали. Как я должна была вернуться?

Я пытаюсь отвернуться, чтобы собраться с мыслями. Он разворачивает меня обратно и хватает обе мои руки, как он делал в прошлом. Этот спокойный фасад, который он сохранял с тех пор, как вошёл в комнату, наконец-то треснул, и его гнев вырвался наружу.

— Брехня! Ты могла просто прийти ко мне. Ты могла пробраться в замок. Очевидно, ты эксперт по скрытности. Я мог бы найти для тебя чёртову вуаль.

Я пристально смотрю на его руки, и он отпускает их, сжимая кулаки по бокам.

Он ещё не закончил.

— И что за идиотизм ты устроила в Куполе? Ты загнала меня в угол своим глупым поступком. Ты могла погибнуть там, по меньшей мере, два десятка раз! — я наблюдаю, как он вышагивает. — И ты рискнула тем, что все узнают, кто ты на самом деле. Почему ты не приняла моё предложение? Это из какой-то преданности мерзавцам, которые сейчас спят в моём замке? — кричит он.

Я сглатываю.

— Они мои друзья, Джован, веришь ты или нет. Я должна была попытаться спасти их. Я прошу прощения за то положение, в которое тебя поставила. Но я сделала бы это снова. И я искала ткань.

— Ты, кажется, ужасно сдружилась с мужчинами внизу. Уверен, что ты изо всех сил старалась вернуться, — саркастически отвечает он. — И подумать только, я волновался, что кто-то обидит тебя.

В каждой черте его лица — ярость. Я всегда знала, что всё будет плохо, когда вернусь, но это превзошло все мои ожидания. Жестокий выговор, игнорирование меня, припирание к стенке, но не разрушение всех моих жалких оправданий.

— Очень сомнительно, что кто-то свяжет Мороз и Олину, — говорю я.

— Значит, ты не видела взгляды, которые бросал на тебя Рон. Тебе лучше быть чертовски осторожной, чтобы никто не узнал, кто ты.

Это стало для меня новостью, но мне не следовало ожидать меньшего от проницательного делегата.

— Ни у кого нет большей личной заинтересованности в сохранении этой тайны, — говорю я.

Его взгляд встречается с моим глазами, и я отказываюсь вздрагивать от их холода.

— Хочешь знать, что задержало моё возвращение?

— Думаю, я предельно ясно дал понять, что думаю, — говорит он.

Я не обращаю внимания на его ответ.

— Кто последует за голубоглазой Солати?

Я пытаюсь преподнести это как ни в чём не бывало, но мой голос немного дрожит. Он скрещивает руки на груди. Но не отвечает. Потому что нечего сказать. Он, как и я, прекрасно это понимает.

— Более того, какой вред может принести знание о голубоглазой Татуме, оказавшееся в чужих руках?

Я смотрю на него и вижу его понимание. Вероятно, он уже обо всём этом догадался.

— Да, сама мысль, остаться неизвестной во Внешних Кольцах, очень привлекательна. И до сих пор, — я вздыхаю и двигаюсь по комнате, ненадолго погружаясь в свои заветные мысли. — Никаких обязанностей, никакого прошлого. И оставаясь там, возможно, я окажу миру услугу. Может быть, я спасаю свой народ от будущего вреда, а не от непосредственного вреда войны.

Я подхожу к Джовану. Его взгляд скользит по моему телу и возвращается к глазам. Я бросаю на него такой же самодовольный взгляд, как он бросил на меня раньше, и его глаза сверкают.

— Я всегда знала, что с моим лицом что-то не так. Какое-то уродство, или, может быть, я была просто некрасивой, хотя ничего необычного я не чувствовала.

Я пожимаю плечами. Джован фыркает.

— Уверяю тебя, это не так.

Моё сердце подскакивает, но я притворяюсь, что не слышу его.

— Как только я взглянула в зеркало, я поняла.

Я бросаю на него взгляд, но он не показывает удивления, присаживаясь на кровать. Он слышал о разбитом зеркале у Фионы и собрал эту историю воедино.

— Я могу снять вуаль и стать изгоем. Это повергнет Осолис в анархию, пока люди будут свергать мою мать и искать нового лидера — человека, который не опозорил себя, переспав с Брумой.

Я смотрю на Джована, удивляясь, почему он не перебивает, но он просто слушает... причем очень спокойно. Я сажусь рядом с ним и продолжаю, внимательно наблюдая за ним.

— Или я могу оставить вуаль и остаться изгоем, которым я была раньше, просто не таким очевидным. И в один день я буду править, если проживу достаточно долго, и буду всегда бояться, что кто-то раскроет мой собственный секрет. Возможно, он будет использовать это знание для шантажа. Возможно, будет использовать это знание, чтобы запугивать моих детей после меня. А что, если у моих детей будут голубые глаза? Я не смогу надеть на них вуали, как это было со мной, — я бросаю на него мимолетный взгляд. — Так что да, остаться во Внешних Кольцах приходило мне в голову. Часть меня жаждет этой жизни, это также может быть лучшей альтернативой для моего народа, — повторяю я и опускаю голову на каменную колонну рядом со мной.

Я так устала.

— Ты беспокоишься, что я могу сделать это, — говорит он.

Я закрываю глаза от его сердитого тона.

— Я всё ещё пытаюсь понять это.