Я в ужасе смотрю на неё.
— Это... чудовищно.
Она несколько раз моргает, проясняя затуманенные глаза, и поворачивается, чтобы захлопнуть дверцы шкафа.
— У тебя нет ничего чёрного, — говорю я.
Я задерживаю дыхание в ожидании её ответа. Она качает головой.
— Нет. Мне не идёт чёрный цвет. Однако ты прекрасно выглядишь в чёрном. Это ещё больше подчеркнёт голубой оттенок твоих глаз.
Будь проклята моя совесть. Я не могу от неё отделаться.
— Я думала о том, чтобы купить платье, — я подхожу к её гардеробу и снова открываю его. — Мне нужен материал примерно в два раза толще, чем этот. И, если ты говоришь, что мне подойдёт чёрное, то, полагаю, оно должно быть чёрным, — говорю я.
В этом нет никаких сомнений. Я определённо чувствую облегчение и даже счастье, когда она качает головой.
— Я не знаю, где ты рассчитываешь это найти. Если бы такое платье существовало, я бы приобрела его. Советую выбрать более тонкий материал. Мужчинам он нравится, потому что он не прочный и легко рвётся, — признается она с волчьей улыбкой.
Я прочищаю горло.
— Я буду иметь это в виду. Спасибо, что показала мне свой... дом, — говорю я, отступая к двери.
— Ох, вероятно, это я должна благодарить тебя, Мороз. Ты просто сотворила чудеса с моей репутацией, — она ухмыляется мне.
Я ломаю голову над её словами, но не могу понять их смысл.
— И, кстати, я Уиллоу, — говорит она, прямо перед тем, как я закрываю дверь.
Вырвавшись из потока обнажённых женщин и развратных мужчин, я пробираюсь наружу. В поле зрения появляется чёрная макушка Алзоны, и я пробиваюсь к ней.
— Что с тобой случилось? Ты бледная, — спрашивает Осколок.
Я качаю головой. Никто не узнает о моём визите в бордель.