Джойс Чнг «Решение».

Поезд на магнитной подвеске отъезжал от станции с шипением и скрипом металла. Она выдохнула и отклонилась на твердую спинку сидения.

«Наконец-то я уезжаю», — она не брала много вещей, только сумочку с необходимым: янтарные четки, ее ID-карта и одежда.

Было непросто покинуть дом семьи. Да, было много словесных фейерверков от Лао Лао, ее бабушки и матриарха семьи, и от ее старшей сестры. Но она была молодой женщиной, юной паучихой-джинном, и ей нужно было покинуть семейное гнездо.

Но ее решение было внезапным, потрясло всех в семье. От мысли об их реакции она с горечью рассмеялась.

Она посмотрела на свою ID-карту, недавно заламинированную, ее черно-белое лицо смотрело на нее. Не улыбающееся лицо. Строгое лицо с двойными веками, темными глазами, полными губами. Но без улыбки.

Пауки-джинны получили законный статус, как все мифические расы, после Пробуждения. Вдруг мечты и кошмары человечества появились на улицах, Земля стала частью межгалактического альянса. Необычное уже не удивляло.

Правительство было щедрым. Один человек в месяц для пауков-джиннов. И только неопознанные тела в морге. Пауки-джинны питались только человеческой плотью. Законной альтернативой была свинина, но многие относились к ней с презрением и тут же отказались, как от плохой замены.

Конечно, Лао Лао жаловалась.

«В мое время, — заявляла она дрожащим голосом, размахивая посохом из человеческих костей, — мы ели больше человеческой плоти, — говорила она. — Она была вкусной, здоровой. Современная еда отвратительна. Много химии. Так много!». Это она говорила ей и ее старшей сестре. Лао Лао не смирилась с резким отбытием их матери, когда ей было пять. Она и ее сестра представляли то, что Лао Лао потеряла.

Мама много спорила с Лао Лао. Она помнила ночи, когда женщины кричали друг на друга, голоса сотрясали балки, напоминая о монахах в желтом, которые скандировал сутры в ближайшем храме. Только эти слова не воодушевляли. Они причиняли боль, ранили глубоко. Старшая сестра обнимала ее, пока над ними бушевала словесная буря. Они засыпали, рыдая.

Было непросто жить под одной крышей с матриархом, которой было две тысячи лет, чьи традиции были требовательными. Девушки убирали. Готовили. Шили. Управляли магазином. А еще девушки состязались с другими кланами за еду от правительства. Они добывали лучшее, только что умершее, из морга. Девушки в ее доме управляли популярным рестораном для людей, которые любили китайскую еду, вкус «дома». Ресторан занимал клан, приносил богатства. Ей хватало порезов, ожогов. Ее жизнь была состязанием за еду и работой в ресторане. День за днем.

Но она знала, почему Лао Лао так себя вела каждый день. В шестнадцать девушки покидали гнездо. Ей было уже восемнадцать. Она должна была уйти. Должна была. Но Лао Лао не хотела ее отпускать.

И она резала овощи, убирала в доме, шила форму для работниц ресторана годами. Она часто портила стежки, потому что ей было скучно, ее злила душная комната, в которой она застряла. Испорченные стежки были ее бунтом. Порой она резала овощи крупно, а не так, как требовалось. Порой она не все убирала в большом доме семьи.

Жизнь говорила Лао Лао, что ее младшая внучка выросла.

Парень крутился рядом с кухней, пока она готовила. Робкий, худой, красивый, хорошо сложенный, он строил ей глаза. И улыбка была милой. Неделю назад он принес ей красиво завернутый подарок: большого водяного жука, завернутого в паучий шелк и блестящий лист банана. Она вежливо приняла его. О, мальчики выбирали быть мужчиной. Все пауки-джинны рождались женщинами. Девушки становились парнями по своей воле, когда хотели покинуть клан.

Этот парень был очень нежным. Они соединились за кухней. Это быстро закончилось, и больше она парня не видела. Наверное, его тело нашли где-то еще.

Ее старшая сестра разозлилась, когда узнала об их встрече. Ni mei you kan guo nan re shi ma? До этого ты не видела мужчин, да? Она была в ярости. Ты так отчаялась? Поддалась похоти? Ее растили как преемницу Лао Лао, и стресс сказывался. Джи выглядела изможденно, ее волосы часто были растрепаны, особенно, когда в ресторане было много людей. Она даже не могла стать мужчиной.

«Тебе легко, — глаза старшей сестры винили ее в ее свободе, — легко хлопать ресницами и дуть губы, играя с мужчинами».

А потом включалась природа. О, жестокая, непредсказуемая и красивая природа.

Она не сразу заметила признаки, решила, что это был просто голод из-за долгих часов нарезки овощей на кухне. Но не простой голод. Она ужасно хотела есть. Пустота кричала в ее желудке. Одной ночью она поймала себя на том, что объедалась остатками еды, и поняла, что что-то ужасно не так. После этого она сразу устремилась в купальню, и ее стошнило всем, что она съела. Это подтвердило ее опасения и надежды. Ее сердце сжалось, хотя до этого парило от манящего блеска надежды. Свобода!

О, как Лао Лао кричала, когда узнала новость. Так, что ее настоящий облик выбрался из человеческой кожи и костей, огромный тарантул с коричнево-золотой шерсткой недовольно двигал волосатыми черными передними лапами. Она не видела столько горя от бабушки с тех пор, как мама ушла на Новую Землю.

«Она просто встала и бросила нас! Теперь ты так делаешь! Одного поля ягоды! Я проклята неблагодарными дочерями и внучками!» — ей было почти жаль Лао Лао. Бабушка потеряла сознание от воя. Просто рухнула кучей. Ее старшая сестра мрачно посмотрела на нее, пока пыталась привести старушку в чувство.

«Помоги отнести ее, дура», — рявкнула ее старшая сестра. Она часто рявкала, злилась. Всегда говорила с горечью. Они подняли бабушку по лестнице и осторожно уложили на кровать. Лао Лао спала, как бревно, уставшая. Изменение облика забрало у нее много энергии.

В тишине душной спальни ее старшая сестра плакала.

— Джи, — прошептала она, потрясенная честными эмоциями, задевшими ее душу.

— Иди, — лицо ее старшей сестры смягчилось. — Иди. Но помни меня, помни нас. Погоди, помни только меня. Когда будешь посещать храм, вспоминай меня.

Она поднялась в свою комнату и собрала вещи.

Теперь она впервые покидала дом. Поезд на магнитной подвеске с шипением проносился мимо размытых домов и зелени, столько зелени. Храм, ступы, дома, дома, дома, потом зелень, зелень, зелень.

Свобода.

Она начнет снизу и продвинется к вершине. Наверное, со служанки. Больше не вторая в клане. Больше никаких подавленных желаний и ожиданий. У нее было будущее! О, да, от надежды и мечты о создании собственного клана джиннов-пауков у нее по спине пробежала дрожь. Она опустила руку себе на живот, там, где ее малыши толкались, зная, что впереди их ждет лучшая жизнь. С расслабленным вздохом она снова посмотрела наружу, мечтая о паучьем шелке и крошечных пушистых лапках.