Глава 12 Нокс

Белый порошок, который я добавил в воду Дав, действует как заклинание. Она отключилась в считанные минуты, развязывая мне руки делать с ее телом все, что я захочу. Она даже не просыпается, когда я стягиваю с нее одеяло. Для такого чутко спящего человека она сейчас в глубоком сне и ни за что не проснется. Я тщательно дозировал порошок, чтобы не навредить ей, а также убедился, что она будет крепко спать все время, пока я с ней играю.

После того, как я стягиваю с нее одеяло, я трачу некоторое время просто на то, чтобы полюбоваться ее потрясающим обнаженным телом. Шрамы портят ее конечно, но они не умаляют ее красоты. Она прекрасна в безобидном смысле, который поражает меня до глубины души. Ее упругие розовые соски торчат, просто умоляя меня взять их в рот. Ее киска обнажена воском, за исключением полоски темных волос, спускающейся к ее сладкому центру. Однако она болезненно худая, ее кости выступают из-под перламутровой кожи.

Дав губит себя. День ото дня она становится слабее, тоньше и все больше поддается расстройствам, преследующим ее разум и тело. Я клянусь себе, что сделаю всё для неё, чтобы убедиться, что с ней все будет в порядке, что она будет правильно питаться, и что она больше не будет морить себя голодом. Но у меня заканчивается терпение. Мне нужно прикоснуться к ней. Мне нужно почувствовать ее шелковистую кожу под кончиками пальцев. Я протягиваю руку, кладу ей на живот. Я ожидал, что она холодная, но под кожей у нее теплая, горячая кровь.

Я стону.

Свободной рукой я лезу в карман и достаю игрушку, которую купил специально для нее. Я увидел это в магазине пару недель назад и купил, сразу представив Дав, уже фантазируя о том, чтобы засунуть это в ее узкую маленькую попку. Я до сих пор помню, как лишил ее девственности, во всех дырочках сразу, пока она корчилась от удовольствия и боли. Сегодняшний вечер будет еще лучше, потому что сегодня Дав не сможет сопротивляться.

Мои пальцы блуждают по ее телу, исследуя каждый запретный дюйм. Я кладу их под ее груди, ощущая их тяжесть в своей ладони. Наконец-то прикосновение к ней кажется чертовски реальным. Я впиваюсь зубами в нижнюю губу, задыхаясь, шепчу ее имя. Я хочу, чтобы она проснулась. Чтобы увидела меня. Осознала, что я тот, кто был рядом все это время. Но я борюсь с желанием и вместо этого глажу ее, позволяя своим кончикам пальцев снова ознакомиться с частями ее тела.

Боже, она прекрасна. Ее фарфоровая кожа, испорченная шрамом, который я ей оставил, и теми, которые она сама себе нанесла, мерцает в лунном свете. Мой член такой твердый, что натягивает ткань джинсов, и я не медлю, сжимаю его в кулаке. Я вытаскиваю его, поглаживая своей впечатляющей длиной обнаженное бедро Дав. Моя предварительная сперма размазывается, отмечая ее как мою собственность, когда я сильнее поглаживаю себя, чтобы вытянуть семя из своих яиц.

Я не могу удержаться, чтобы не потянуться между её ножек. Двумя пальцами я раздвигаю ее шелковистые складки, позволяя своей слюне стекать с моих губ на ее горячий маленький центр. Я втираю её, стону, когда она шевелится во сне, так хочется большего.

Я хочу, черт возьми, сожрать ее.

Повертев в руках пробку, которую я принес с собой, я подношу ее ко рту и смачиваю слюной. Затем я играю с ней, водя игрушкой по ее перламутровому телу, прикасаясь к каждой ее частичке, поглаживая кончиком по ее твёрдым соскам, легко скользя по животу и между ее половых губок. Она мокрая. Всегда так чертовски готова для меня, умоляет меня сделать больше с ее милым, бессознательным маленьким телом. Боже, я так сильно хочу ее трахнуть. Желание скручивает мои внутренности, требуя, чтобы я уступил тьме, которая стремится нанести ущерб Дав. Но я не могу. Я должен сопротивляться еще некоторое время.

Я начинаю дрочить на нее. Сначала один палец, затем два, затем три, растягивая ее тугую маленькую щелку так сильно, как только могу. Мой член, блядь, истекает предварительной спермой. Я хочу быть внутри нее, но мне нужно продолжать бороться с этими побуждениями. Вместо этого я жестко вталкиваю в нее пальцы, играя с ее задницей с помощью пробки, которую принес. Скоро она проскользнет, наполнит ее, растягивая её задницу так, как нужно, чтобы она неизбежно приняла в нее мой член. Я вставляю пробку на добрый дюйм, растягивая ее сладкое отверстие. Я играю с ней одной рукой, другой массирую свой пульсирующий член. Наконец, я полностью проталкиваю пробку, ее задница проглатывает её, с губ Дав срывается вздох, и ее глаза распахиваются. Я делаю паузу. Я убежден, что она проснулась, но эти красивые глаза снова закрываются, спасая меня от ареста. Она стонет во сне, беспокойно вздрагивая, когда ее тело принимает мой дар.

Я так чертовски отчаянно хочу кончить. Я хочу наполнить ее, отмечая ее как свою. Но мне нужно бороться с этими инстинктами. Мне нужно сдерживаться, пока…

Я трахну ее достаточно скоро.

Тем не менее, я не могу устоять перед желанием провести головкой члена по ее губам, оставляя за собой влажный след. Розовый язычок голубки высовывается, слизывая остатки моей предварительной спермы, и она улыбается во сне. Какая хорошая девочка. Я хочу вознаградить ее, поэтому еще немного играю с ней. Пальцы исчезают в ее мокрой киске, в то время как другая моя рука закручивает пробку в ее узкую маленькую дырочку. Я мог бы часами заниматься этим, играя с ней, показывая ей, что такое удовольствие. Но меня арестуют, если я задержусь здесь. Действие порошка скоро пройдет, и я уже рискнул быть пойманным, когда ее глаза открылись в первый раз. Черт возьми, черт, будет трудно оставить ее. С ее приоткрытым ртом и моей спермой, все еще блестящей на ее губах, мне требуется все моё самообладание, чтобы не трахнуть ее сейчас.

Я отрываюсь от кровати Дав. Но становится поздно или, скорее, рано.

Она будет сонной и растерянной, когда проснется. Я хотел бы быть здесь, чтобы сделать все лучше, но я не должен. Мне нужно убраться к чертовой матери из дома Дав. Я подумываю о том, чтобы вытащить пробку, но решаю оставить её, чтобы больше поиграть с разумом Дав. Ухмыляясь ее беспокойной фигуре, я делаю быстрое фото на свой телефон, прежде чем выйти из комнаты.

Я позволяю себе расслабиться и вспоминаю о пакете сладких булочек, который я купил для Сэма. Я беру его из багажника байка и направляюсь в переулок, который он называет домом.

Мой новый друг прислонился к кирпичной стене здания позади него и, кажется, взволнованным, когда видит меня.

— Принес мне что-то хорошее?

— Они немного остыли, но все равно должны быть вкусными. — Я передаю ему пакет и сажусь, скрестив ноги, напротив него. — Надеюсь, ты голоден.

Он кивает, приветствуя меня, и принимается за еду. Ему не нужно выражать свою благодарность, его теплые глаза говорят сами за себя.

Мы сидим вместе в дружеской тишине, пока он расправляется с едой. Я понимаю, что мне нравится Сэм. Он первый человек, за всю жизнь, с которым я хочу быть рядом, с которым я хочу быть друзьями. Он не давит, не раздражает меня. Он просто принимает меня со всеми моими недостатками.

— Скоро увидимся? — Спрашиваю я, когда беру себя в руки, и глаза Сэма встречаются с моими. Интересно, знает ли он, что я чувствую. Как много значит для меня этот простой момент.

— Очень скоро, — усмехается он в ответ. — Спасибо за еду.

Я поднимаю руку в молчаливом приветствии и оставляю его там. Сегодня мое сердце не такое холодное.

***

На следующее утро я просыпаюсь рано и решаю сопротивляться своему непреодолимому желанию повсюду следовать за Дав. Вместо этого я решаю проведать скользкого фотографа Рафаэля. Мне нужно узнать о нем больше. Мне нужно знать, серьезно ли он относится к Дав, или он трахается с кучей других сук за ее спиной.

Я следую за ним от его квартиры до офисного здания, где он работает. Я иду в булочную, покупаю еду, которую не буду есть, пока присматриваю за парнем. Я наблюдаю, как он общается с группой великолепных моделей через стеклянные стены, которые окружают его офис. Парень хоть и выглядит небрежно, но он идеальный джентльмен. Он не прикасается ни к одной из них неподобающим образом, не флиртует, не позволяет взглядам девушек отвлекать его от выполнения своей работы. Он классный актер.

Я стискиваю зубы, в ожидании, когда он закончит. Позже он встречается с женщиной, но это похоже на деловую встречу, они приветствуют друг друга крепким рукопожатием. Я начинаю понимать, что этот парень серьезно относится к Дав. Он хочет ее. Он не собирается ничего делать, чтобы испортить свои шансы, и это меня бесит, потому что я хочу свою маленькую птичку для себя.

Позже я паркуюсь в боковой аллее недалеко от дома Дав. Я наблюдаю, как Робин, ее брат, заходит и решаю использовать приложение, которое я установил на телефон Дав, чтобы прослушать их разговор. Я слышу глупую гребаную идею ее брата пригласить Элизу, а затем и Рафаэля тоже. Я широко улыбаюсь. Чертовски идеально.

Пришло время раскрыть секреты.

Рафаэль прибывает первым, и дуэт брата и сестры приветствует его с волнением. Элиза подъезжает модно поздно, и я внимательно слушаю разговор через прослушку, когда они все встречаются в доме Дав:

— Это Элиза, — представляет Робин свою девушку. — Элиза, это Рафаэль, друг Дав.

— Ты выглядишь знакомо, — с намеком мурлычет Элиза. Боже, хочу быть гребаной мухой на стене в этой комнате. Хотел бы я сейчас увидеть выражение лица этого самодовольного ублюдка.

— Да, я думаю, мы вместе снимались пару месяцев назад, — отвечает Рафаэль.

Почему он звучит так чертовски спокойно? Он не должен быть спокойным. Он должен дрожать в своих гребаных ботинках.

— Я помню тебя. Элиза Ховард, не так ли?

— Да, — отвечает сука. — Я тоже тебя помню.

Бьюсь об заклад, ты, блядь, помнишь его каждый день, думаю я про себя. Ты пыталась залезть к нему в штаны в течение гребаных месяцев. Жаль, что он смотрит только на мою девочку. Он ни за что не даст тебе то, чего ты, блядь, хочешь.