Поскольку сейчас глубокая ночь, по дворцовым залам никто не ходит. Но даже если бы это было так, люди все равно смотрели бы в мою сторону, и не потому что я какая-то особенная. А потому что я ношу одежду, которая отличается от одежды других женщин, как людей, так и дравианок. Они носят шелка ярких цветов, обернутые вокруг их тела и бедер, и наряды дополняют украшениями.

Я, с другой стороны, ношу устаревший летный костюм цвета морской волны. Непрактично обнажать живот при работе с пациентами, лекарствами и биологическими жидкостями. Я также не оставляю свои светло-русые волосы распущенными, как все остальные. Опять же, непрактично. Вместо этого собираю их в хвост или пучок – это все, на что у меня есть время, поскольку постоянно нахожусь в клинике. Я – образец поговорки «Не умеешь — научись!»

Только для меня это звучит так: «Не можешь забеременеть – принимай роды».

Стучу кулаком в дверь, как только добираюсь до места назначения, а затем нажимаю кнопку интеркома.

– Это Натали, – тихо говорю я.

Не прошло и минуты, как дверь распахивается, являя Кейда, стоящего без рубашки и с мечом в руках. Рядом с ним Гром.

– Привет, приятель, – говорю я венолиту, или огромному волку. Ладно, может, он еще щенок, если его можно назвать щенком, когда он размером с большого дога. Гром обнюхивает мою руку, прежде чем ее лизнуть.

– Могу я вам помочь? – спрашивает Кейд. Его взгляд останавливается на мне и сужается, заставляя меня напрячься. Возможно, это была не самая лучшая идея – просить его о помощи.

– Мне нужно сказать тебе кое-что важное, – сообщаю я, переведя взгляд через его плечо, чтобы убедиться, что мы одни. – Это касается твоего брата.

Уголки губ Кейда смыкаются, и он нахмуривает брови.

– Он умер?

– Нет, но он в беде.

– Я сейчас вернусь.

Он заходит внутрь, позволяя двери закрыться, и я прячу руки в карманы и прислоняюсь к стене. Наверное, не стоило бы, ведь она украшена драгоценными камнями и золотой краской, но я устала после долгой смены. И не похоже, что она скоро закончится.

Кейд снова появляется полностью одетым, но меч все еще на месте. По крайней мере, он у него на бедре, а не в руке. Это немного смягчает мое напряжение, хотя не должна бояться. Я не сделала ничего плохого. Ну, кроме того, что вывела из строя его брата, но это была самооборона и полностью оправдана. И что более важно, я не превысила его дозу. Ура мне.

– Он в медпункте, – говорю я.

– Что случилось?

Глубоко вздохнув, не совсем понимаю, как рассказать о случившемся.

– Колтон пришел в клинику в поисках обезболивающего, и я притворилась, что даю ему его. Однако вместо этого предложила ему нечто, что заставило его уснуть. Теперь он лежит на полу без сознания.

Кейд кладет ладонь на мою, останавливая.

– Он сделал тебе больно?

Я качаю головой.

– Он просто напугал меня. – Правда в том, что он мог убить меня, но у меня не хватает смелости сказать это Кейду.

Я открываю медпункт, и Кейд бросается внутрь, а затем опускается на колени рядом с Колтоном, который все еще не шелохнулся.

– Как долго он будет в таком состоянии? – спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

– Я в отчаянии пыталась не дать ему причинить кому-нибудь вред, так что, возможно, вколола слишком много.

– Это не твоя вина, – Кейд выдохнул и провел рукой по лицу, положив ладонь под подбородок. – Кто еще знает о проступке моего брата?

– Только ты.

Кейд хмурит брови.

– Ты не сказала Брэкстону?

– Нет, – отвечаю, чувствуя себя глупо. Я поворачиваюсь, чтобы взять шприц и ампулы и вернуть их на прежнее место, чтобы Брэкстон не узнал, что кто-то их трогал. – Слушай, я знаю, что должна сказать ему, но с учетом беспорядков в совете и роли Колтона во всем этом, просто подумала, что будет лучше, если ты сам разберешься со своим братом.

– Если другие члены совета узнают о зависимости Колтона от эликсира, то его должность будет упразднена. – Кейд ненадолго закрывает глаза. – Я не имею никакого желания занимать его место, но мне пришлось бы.

– Есть ли какой-то вид реабилитации, которую он может пройти?

Кейд качает головой.

– Нет, не без того, чтобы об этом узнали все. Его место в совете – единственное, что поддерживает его волю к жизни.

Я поджимаю губы.

– Не похоже, что он заботится о его сохранности. Я не так много знаю об эликсире, но в курсе, как обычно ведут себя наркоманы. Колтон может любить свою должность, но в данный момент его тело больше любит действие эликсира. Это возобладает над его лучшими стремлениями.

– Если только он не пересилит себя.

– Я не знаю, – отвечаю, скрещивая руки. – Учитывая, на что он пошел, чтобы получить что-то похожее на наркотик, не уверена, что он сможет. Если он употребляет наркотик уже долгое время, это не просто зависимость, это привычка, или, что еще хуже, образ жизни.

– Если мы будем ограждать его от эликсира, то, наверное, он станет ясно мыслить, как только его организм перестанет зависеть от наркотика?

Воздух в моих легких обжигает, потому что я перестаю дышать при виде лица Кейда. В его голубом взгляде светится столько любви и надежды, что я не могу вынести боли. Моя роль сиделки всегда была моим самым большим источником гордости, но в такие моменты, как этот, она становится моим самым тяжелым бременем. Я всегда стремлюсь помочь людям, чем могу.

– Возможно, – я поднимаю руку, не давая Кейду сказать. – Но это будет длительный и тяжелый период для него, и я говорю не о ломке. Я говорю о силе духа, которая понадобится ему, чтобы не поддаться искушению в будущем. Достаточно сделать один неверный выбор, и он снова окажется здесь. Только в следующий раз он может оказаться не спящим, а мертвым.

– Я обязан попробовать. – Кейд поднимает брата на руки и решительно смотрит на меня. – Пойдем со мной.

Пожав плечами, следую за ним, задаваясь вопросом, во что я ввязалась.