Мои глаза закрываются, когда приходит облегчение, горячее и острое от укуса боли. Я не могу сдержать стон удовлетворения, когда он повторяет это действие четыре раза. Методично, точно. Это отнимает его время и заботу.

Как только он закончит, другое ощущение берет верх. “Чёрт.” Это его язык, скользящий по коже моего запястья, когда он целует свою работу. Он лакает кровь, пальцы болезненно впиваются в мою руку. Отправьте меня в ад, мне все равно. Я чертовски влажнее, чем когда-либо. Мои бедра сжимаются от потока чистого возбуждения.

— Илай, — шепчу я, как молитву.

Зарываясь пальцами в его непослушные шоколадные кудри, я сильно дергаю его, пока его окровавленные губы не оказываются там, где я могу их забрать. Зубы сталкиваются с силой нашего поцелуя, он так же очарован, как и я. Он схватил меня за лицо, исследовал каждый дюйм моего рта своим медным языком и пометил свою территорию.

Желание прожигает меня, когда я карабкаюсь на колени к Илаю, обвивая ногами его тонкую талию. Сблизив наши тела, мне нужно чувствовать его повсюду. Теперь у меня был вкус, я не могу насытиться, я быстро падаю, и он здесь, чтобы поймать меня.

Наши бедра соприкасаются, когда его рука скользит под мой свитер, скользя по моему животу и ребрам. Его пальцы, несомненно, чувствуют и там гребни и приподнятую кожу. Он быстро забирается в мой лифчик, дразня мои твердые соски. Я трусь о него еще сильнее, давление его каменно-твердого члена сводит меня с ума.

— Еще, — выдыхаю я.

Илай смотрит на меня, его глаза искрятся озорством, и он кусает губу. Он самый живой из всех, кого я видела, самый бдительный. Он всегда прячется от мира, выключаясь из соображений самосохранения. Но сейчас Илай со мной.

Быстро расстегивая его джинсы, я тянусь к застрявшей внутри жесткой длине. Он готов для меня, горячий и пульсирующий. Илай дергает меня за рубашку, и я даю ему возможность, чтобы он мог снять мои джоггеры (Прим.: Джоггеры – предмет одежды в спортивном стиле, попавший в повседневный образ. Изначально – это беговые брюки для определенного стиля бега трусцой, который так и называют «джоггинг») и промокшие трусики. Затем его пальцы скользят по моей коже, кружат вокруг моих бедер, пока он не скользит в мои мокрые складки, дразня там комок нервов. Я судорожно вздыхаю. Он бросает мне еще одну нахальную улыбку, прежде чем нырнуть внутрь двумя пальцами, широко разводя меня.

— Да, черт возьми, — стону я.

Илай делает паузу, размышляя в течение дьявольской секунды, прежде чем отступить и потереть пальцами мою кровоточащую руку, обжигающая боль пронзает мою кожу. Со собравшейся кровью он возвращается к моей киске и засовывает их обратно внутрь, горячая кровь увлажняет мои складки, когда я кричу.

“Так чертовски неправильно, но в то же время так правильно.”

Он ускоряет темп, грубо трахая меня пальцами, и я начинаю работать его бархатным стволом. Я слышу его хриплое дыхание, наслаждаясь удовольствием, которое я ему доставляю. По мере того, как чувство нарастает, и я сжимаюсь сильнее, я понимаю, что это то, что мне нравится, после многих лет страданий от дерьмовых связей.

Развратный.

Кровавый.

Извращенный.

Но, в конце концов, чертовски “невероятный.”

Губы Илая пробегают по моей линии подбородка, спускаясь вниз по склону шеи, посасывая и оставляя синяки по пути. Я люблю это. Он владеет мной, и я не могу насытиться. Полностью опустившись к нему на колени, я раздвинула ноги. Идеально оседлав его, когда его кончик прижимается к моей покрасневшей киске.

Илай колебается, его рука обвивает мою шею, чтобы привлечь мое внимание. Сжимая мое горло, пока я не задыхаюсь, вопрос в его глазах ясен. Даже после всего этого он все еще хочет моего согласия. Он настоящий чертов джентльмен. Тот самый джентльмен, который только что разрезал мою кожу, и ему это понравилось.

— Пожалуйста, — смущенно прошу я.

Он, не теряя времени, вонзает свой член достаточно глубоко, чтобы я могла вскрикнуть. Я так полна, каждый нерв в огне, когда его лоб встречается с моим. Когда я нахожу равновесие и начинаю двигаться, эйфория только усиливается. Я жестко скачу на нем, обхватив руками его шею для поддержки. Он все еще сжимает мое горло, сжимая достаточно сильно, чтобы возбудить меня еще больше, когда дышать становится еще труднее.

Я гонюсь за кайфом, ненасытная и отчаянно нуждаюсь в большем количестве этого чувства. Наши тела соприкасаются друг с другом, когда мы оба стонем и задыхаемся. Как только я выкрикну свой первый релиз, Илай двигается, беря на себя доминирование и убирая меня со своих колен. Меня опускают на холодную землю ступеней мавзолея. Руки сжимают мои бедра, когда он нависает надо мной, взлохмаченные волосы скользят по его лицу и мешают мне видеть. Я смахиваю их.

“Как он смотрит на меня?” Это чертовски затягивает.

Как будто я тот самый кислород, которым он дышит.

Проскальзывая обратно внутрь, Илай зарывается лицом мне в шею, а я корчусь и кричу. Он трахает меня жестко и быстро, как будто от этого зависит его жизнь. На открытом воздухе становится только жарче. Есть что-то запретное в том, чтобы трахаться с мертвецами, похороненными на этом кладбище. Из обеих наших рук течет кровь, что свидетельствует о нашем общем увлечении искусством самоуничтожения.

Близнецовые пламена обречены на забвение.

Мы оба кончаем вскоре после этого. Волосы Илая щекочут мою щеку, когда он отдышался, в конце концов взглянув на меня этими проклятыми понимающими глазами. Как будто он слышит все мои мысли, несмотря на тишину между нами.

— Илай, — начинаю я.

Громкий голос прерывает нас, и мы вскидываем головы. Я хватаю свою одежду, и Илай делает то же самое, пытаясь прикрыться, когда голос приближается. Схватив его за руку, мы спрыгиваем вниз по ступенькам и как раз вовремя крадемся вдоль стены мавзолея. Пара охранников с кислыми лицами врываются на кладбище и срочно обыскивает все вокруг, сообщая по своим рациям.

— Здесь ничего. Ты уверен, что она пошла этой дорогой?

Радио хрипит. — Да, лейтенант. Используйте свои глаза.

— Пусто. Проверь еще раз свой проклятый компьютер.

В динамике слышен треск, какая-то потасовка, прежде чем раздается новый голос. — Это Август. Верните объект в зону действия или собирайте чемоданы.

Двое охранников быстро возобновляют поиски, ныряя за надгробия и проверяя деревья. Илай цепляется за мою руку, когда один из них подходит в опасной близости, топая тяжелыми черными ботинками по ступеням мавзолея. Раздается громкий стон, когда он открывает дверь, отдергивая древний камень, чтобы заглянуть внутрь. Мы пользуемся этой возможностью, чтобы выбежать из-за спины и сбежать обратно к забору.

Илай не отпускает мою руку, пока мы не вернемся в Окридж.

Потный, окровавленный и довольный.