16 Феникс

Cathedrals by Animal Flag

Я пинаю мяч Хадсону чуть сильнее, чем нужно. Он проплывает мимо него и вылетает за пределы поля, вызывая множество жалоб. Он сбивает меня с ног и гонится за ним, доставляя мне удовольствие. Хорошо. Одного вида его лица сейчас слишком много, чтобы с этим справиться.

Я не особо жестокий человек. Слова - лучшее оружие, чем что-либо еще. Вы можете ранить кого-то гораздо глубже правдой, чем любым лезвием. Но что он сделал? Я злюсь. Блин, я в бешенстве. Все шло хорошо, пока он не появился, и все пошло к черту.

“Две недели.”

Бруклин нет уже две проклятые недели. Независимо от того, какое юридическое преимущество было брошено в этом месте, она находится под опекой психиатров. Ее жизнь подписана на них. Больше ничего не поделаешь, нападение на Хадсон решило ее судьбу. Имея достаточное количество свидетелей, чтобы подтвердить, что произошло, даже долбаный адвокат из Лондона не смог вытащить ее из одиночной камеры.

Я схожу с ума. Эта девушка, она у меня под кожей. Я не знаю, как и почему, но зная, что она в том подвале, совсем одна… это делает со мной что-то. Вызывает чувства, на которые я даже не думал, что способен.

Мы с Илаем пытались вломиться прошлой ночью. Нас самих чуть не бросили туда. К счастью, я кристально чистый, а он слишком сумасшедший, чтобы выжить в дыре, так что мы получили только предупреждение. В любом случае, если она не вернется к концу выходных, мы вернемся туда. Последствия к черту. Я бы с радостью попрощался со своим безупречным послужным списком ради шанса увидеть ее снова.

— Если ты собираешься вести себя придурком, мы можем остановиться, — кричит Хадсон.

Ну, это почти гарантировано.

Я марширую, ненавидя, как я злюсь прямо сейчас. Это не я. Я не чувствую такого дерьма. Кажется, он думает, что я иду поговорить, но как только я оказываюсь достаточно близко, я бью кулаком ему в живот. Согнувшись пополам, он стонет от боли. Теперь я вижу привлекательность насилия.

— Думаю, я заслужил право быть придурком. Да пошел ты, приятель, — кричу я в ответ.

Повернуться спиной — ошибка. Следующее, что я помню, это то, что мои ноги выворачиваются из-под меня, моя голова касается твердой земли. Хадсон нависает надо мной, его лицо искажает маска ярости.

— Да пошел ты, Никс. Думаешь, я не чувствую того же?

— Да, ну, я не вижу, чтобы ты дерьмом этим занимался!

Хадсон хватает меня за воротник рубашки, его лицо достаточно близко, чтобы слюна попала мне в щеку. — Ты понятия не имеешь. Совсем нет, — мрачно бормочет он. — Не говори о дерьме, которого не понимаешь, иначе у нас будут проблемы.

— Ребята, давайте не будем делать этого снова. Кейд вздыхает.

— Отвали, — одновременно отвечаем мы.

Через несколько ударов и оскорблений мы уходим и отряхиваемся. Нет смысла затягивать, нам обоим просто нужна была разрядка. Кейд предпочитает молча страдать, бессмысленно пролистывая интернет в поисках юридических аргументов и лазеек. Пустая трата времени, если вы спросите меня.

Илай совсем другой породы. Для нелюдимого парня он бьет рекорды на данный момент. Полностью ушел в себя, всегда уткнувшись носом в книгу. Тем не менее, он, кажется, никогда не заканчивает его. На самом деле, я думаю, что он уже некоторое время читает одну и ту же страницу.

— Давай просто вернемся в комнату, — говорю я, отряхиваясь. — У нас есть еще немного пива из Рио.

— Тебе действительно нужно перестать с ним торговаться, — отчитывает Кейд.

— Я верну ему деньги, не волнуйся. Он знает, что я хорош для этого.

— Мне не помешало бы выпить, — угрюмо вмешивается Хадсон.

Мы возвращаемся в Окридж в неловкой тишине, в мрачном настроении. Отношения между нами никогда не были такими напряженными. Последствия нападения Бруклин на Гудзон тяжело сказываются на всех нас, но никто не знает, как исправить этот беспорядок. Не тогда, когда мы охвачены страхом перед тем, что происходит с маленькой фейерверком, ворвавшимся в нашу жизнь.

Я осознаю, что слишком быстро привязался. Хотя ни хрена не меняет. Каждую ночь эти бурные глаза вторгаются в мои сны. Ее губы на моих, тело идеально прилегает к моему, чертовски идеально, сладкое влагалище плотно обвивается вокруг моего члена. Лучший поцелуй в моей жизни. Готов поспорить, что когда она уйдет, ничто не помешает мне делать это снова и снова. Что угодно, лишь бы вдохнуть в нее хоть немного жизни, эта неохотная улыбка, опустошающая мое сердце одним лишь взглядом.

— Хадсон! Малыш!

Пронзительный голос Бритт разносится по двору. Она заметила нашу группу, преследовала нас. “Глупая сука.” Когда она бросилась на Хадсона, он вынужден оттолкнуть ее и сделать большой шаг назад. Его выражение лица говорит само за себя.

— Где ты был? Я везде искала. Я скучаю по тебе.

Она снова скулит, и Илай стремительно уходит, буквально шагая прочь без второго взгляда. Я знаю, что он терпеть не может ее голос, но теперь я и Кейд застряли. Мы неловко двигаемся, пока она смотрит на удаляющуюся спину Илая, поворачиваясь, чтобы встретить очевидный отказ Хадсона. На самом деле довольно забавно наблюдать, как она разбивается на миллион жалких кусочков.

“Просто я? Ну что ж.”

Хадсон проводит рукой по волосам, недовольно поджимая губы. — Я думал, что сказал тебе оставить меня в покое, Бритт. Мы закончили, навсегда. Закончили.

— Малыш, о чем ты говоришь? Хватит уже так шутить. — Ее голос постепенно становится все более истеричным, когда она вцепляется в его руку. — Не делай этого, Хад. Я тебе нужна.

— Послушай меня, мы закончили. Вот и все. Хватит, — рявкает Хадсон.

Жирные слезы начинают катиться по ее щекам, радостно сверкая, когда ее разбитое сердце укореняется. Это чертовски весело, если вы спросите меня.

— Не говори так. Пожалуйста, — хнычет она.

Хадсон стискивает зубы, набираясь терпения. — Это правда.

Разражаясь громкими, эхом рыданиями, Бритт свисает со своего тела. Цепляясь за его рубашку, как какой-то невменяемый котенок, мяукая свои жалкие просьбы. Черт возьми, я должен был бежать, пока у меня был шанс. Она почти ничего не весит из-за своих торчащих костей и тонких ног, поэтому Хадсон быстро кладет ее спиной на землю.

— Оставь меня в покое. Отойди, — приказывает он.

Ее боль быстро переходит в гнев, лицо сморщивается, а руки сжимаются в кулаки. Пощечина приходит так быстро, как и ожидалось, оставляя на его щеке большой красный отпечаток ладони.

— Да пошел ты, Хадсон Найт. Ты ублюдок, — резко выплюнула она.

Хадсон просто пожимает плечами, не проявляя никаких эмоций. Даже не глядя ей в глаза, как будто она не более чем дерьмо на подошве его ботинка. Мучительно смотреть, но болезненно увлекательно.

Еще немного крича и ругаясь позже, Бритт уносится прочь в облаке ярости, оставляя Хадсона потирать воспаленную щеку. Он смотрит ей вслед с раздражением. — Чёрт, она тяжелая работа.

— Мы говорили тебе об этом несколько месяцев, — отмечает Кейд.

— Что бы ни случилось, теперь это сделано.

— Еще одна жертва, — отвечаю я. Он выглядит так, будто хочет меня убить.

— Что это должно означать?

Я горько усмехаюсь. — Ты точно знаешь, что это значит.

— Извини, со сколькими парнями ты переспал на прошлой неделе? — Хадсон наносит ответный удар.

Мы спорим всю дорогу домой, обмениваясь оскорблениями. Во многом мы с Хадсоном слишком похожи. Мне не хватает его гнева, но у нас обоих есть склонность оставлять за собой след из разбитых сердец, трахаться и брыкаться, как будто завтра не наступит. Так проще, обязательство слишком рискованно. Привязанность здесь ни к чему хорошему не приводит.

Мы добираемся до четвертого этажа, и я иду впереди, открывая мне ясный вид на коридор. Мой взгляд первым падает на нее. Я так потрясен и взволнован что, мне приходится моргать, чтобы убедиться, что она настоящая. Охранник дает ей агрессивный толчок и уносится прочь, не оглядываясь. Она приваливается к двери, ее колени подгибаются.

— Святое дерьмо, — выдыхаю я.

Убегая прежде, чем другие успевают ответить, я мгновенно оказываюсь у ее двери, предвкушение ускоряет мои шаги. Такое ощущение, что прошла вечность. Просто видеть ее кажется сном после ночей, проведенных в воображении этих платиновых волос, обвивающих кончики моих пальцев.

— Бруклин, — кричу я.

Она даже не поднимает голову, когда я останавливаюсь, внезапно неуверенный.

— Брук?

Она упирается в дверь, отчаянно не в состоянии попасть внутрь. Ее рука так сильно трясется, что она не может отсканировать ключ-карту.

— Я не могу этого сделать, — хнычет Бруклин.

Этот приглушенный голос смертельно ранит мое сердце. Наклонившись, я убираю ее волосы в сторону и внимательно рассматриваю лицо, скрытое под ними. Если раньше она выглядела как призрак, то теперь она не более чем труп. Смертельно бледный и осунувшийся, глаза опухшие от слез. Я вижу синеву ее вен под кожей, когда она сильно моргает, кажется, точно осознавая, кто я.

— Эй, фейерверк. Это я. Никс, — мягко уговариваю я.

Подняв голову, Бруклин наконец-то встречается с моими глазами. Блеклые и размытые, зрачки расширились до невозможности. Я практически вижу наркотики, плавающие в ее организме. Мой большой палец касается ее воспаленной нижней губы так чертовски нежно, что я удивляюсь даже себе.

— Рад видеть твое лицо, — шепчу я.

Мои слова разрушают чары, и она убирает мои пальцы со своего лица, выражение ее лица становится жестче. Уязвимость глубоко запрятана, вместо этого ее место занимает упрямая ярость.

— Оставь меня в покое, — хмыкает она.

— Что? Нет.

— Все вы… просто оставьте меня в покое.

Мы смотрим, как двое других наконец догоняют нас. Кейд сразу же подходит ко мне, плавно переходя в режим защитника, когда он оценивает и оценивает. Он выглядит таким же счастливым, как и я, из-за того беспорядка, который они устроили из нашей девочки. Она едва может встать, не говоря уже о том, чтобы открыть дверь.