Я качаю головой. — Я больше не участвую в этом.

Он смотрит на меня с такой грустью, словно хочет сказать больше, но не может. Я выдавливаю ужасную улыбку, оглядываясь на стол. Меня не было черт знает сколько времени. Конечно, им нужно было продолжать жить. Так почему же так чертовски больно?

Оставив меня в покое, Логан растворяется в толпе, когда пациенты покидают столовую, направляясь на занятия. Эта иллюзия кажется почти реальной. Умело построенный, чтобы скрыть правду. Я не могу лгать им всем четверым, защищая Огастуса и его безумие.

Внезапно меня охватывает жар, когда я понимаю, что меня заметили. Сумев встретиться с его затравленным изумрудным взглядом, я наблюдаю, как Илай проходит через стадии шока. Он чертовски красив. Скулы достаточно острые, чтобы порезать мою плоть, и губы, умоляющие очистить мои окровавленные раны.

Его рот слегка приоткрывается, как будто он не уверен, что я не призрак. Неуверенно я поднимаю руку и удрученно машу ему рукой.

Это все, что ему нужно.

Мой разум всегда был его страной чудес.

Не мешая остальным, Илай ставит свой поднос и направляется ко мне. Я поворачиваюсь и убегаю, прежде чем кто-либо успевает последовать за мной, не готовая встретиться со всеми сразу. Я дожидаюсь снаружи, пока он догонит меня. Мягкие шаги присоединяются ко мне.

Я жду его отказа.

Этого не происходит.

Его пальцы сплетаются с моими, как будто они были созданы для этого.

— Тебе не обязательно было следовать, — сокрушенно говорю я.

Легкое сжатие руки Илая сигнализирует о его несогласии.

— Я не должна был возвращаться. Вдали от меня ты в большей безопасности.

Илай обнимает меня так крепко, что у меня скрипят ребра. Это все, что мне нужно. Приветствие и прощание, заключенные в один трагический момент. Его мягкие кудри трутся о мою щеку, и я купаюсь в его аромате, который пахнет домом больше, чем любое здание. Он мое безопасное место. Мое близнецовое пламя. Мой чертов партнер в темноте.

Интересно, кто я для него?

Интересно, какое у него на вкус мое безумие.

— Скучал… по тебе, — умудряется прошептать он.

— Черт, Илай. Я тоже скучала по тебе, — хрипло говорю я.

Впиваясь в меня глазами, он улыбается. Меня тащат через квадроцикл, не глядя, куда мы едем. Мне не нужно знать. Илай - моя путеводная звезда. Он был им всегда.

Миновав опустевшие общежития и охранников, которые, похоже, теперь точно знают, кто я, мы достигаем периметра. Илай борется со старой, гниющей частью забора безопасности, создавая новую дыру.

Я не беспокоюсь о камерах.

Огастус не может сделать мне ничего хуже.

Пробираясь сквозь кусты и вздымающиеся деревья, мы промокли до нитки из-за моросящих облаков. Я жадно втягиваю запах свежего дождя, впервые в жизни благодарная за такую мелочь.

В конце концов мы добираемся до кладбища, заросшего и заброшенного, каким я его помню. Кажется, что прошла целая вечность с тех пор, как мы впервые поднялись по этим ступеням, нас прервали охранники, которые точно знали, где мы находимся.

“Это Огастус.

Верните объект в зону действия или соберите чемоданы.”

Это было его первое появление в моей жизни, прежде чем я даже узнала об этом, приказав охранникам выследить нас. Дьявол все это время стоял у дверей.

Мы рушимся перед мавзолеем.

Я пытаюсь подобрать слова и терплю неудачу.

Оба наших языка были украдены.

Позволив моей голове упасть ему на плечо, рука Илая отказывается оставить мою. Мы цепляемся друг за друга в целях безопасности, и ужасы подвала ускользают. Это просто мы — две сломленные души, находящие подобие мира друг в друге.

Илай снова сжимает мои пальцы, и я знаю, что он хочет объяснений. Мне нечего предложить. Даже если Огастус скрыл мои действия, ребята знают. Хадсон все видел. Они сами увидели, кто я на самом деле.

— Мне чертовски жаль, — запинаюсь я.

Илай делает долгий выдох. — Нет.

— Не оправдывайся передо мной.

— Нет.

— Перестань говорить нет. Господи, я не должна быть здесь.

Схватив меня за подбородок, Илай заставляет меня посмотреть на него. Так много слов в его лесно-зеленых глазах; фонтан эмоций ждет, чтобы вырваться из его замерзших губ.

Вместо этого я целую его. Чистый, простой поцелуй. Извинение. Он опускает мою голову к себе на колени, позволяя мне лечь на него, прижимая меня к себе. Мои глаза закрываются, а слезы продолжают обжигать мою кожу.

— Иногда я задаюсь вопросом, действительно ли существует мир за пределами Блэквуда, — говорю я, не утруждая себя больше прятать свои осколки. — В жизни должно быть что-то большее, чем это. Иначе какой смысл жить? Я не хочу, если это все.

— Мы… не ж-живём, — вырывается из Илая, его тело трясется от беспокойства. — Но… в один д-день… — низко наклонив голову, чтобы встретиться со мной взглядами, он снова направляет мои губы на свои. — Мы б-будем.

Не открывая глаз, мы упиваем друг друга, как отчаянные влюбленные, разделенные пропастью смерти. Его язык захватывает каждый дюйм моего рта, и я дергаю его за волосы, принимая каждую унцию его разума, тела и души за свою. Я закапываю украденные кусочки его глубоко внутри, запираю наглухо, чтобы никто никогда не смог их забрать.

Открыв глаза, я жалко улыбаюсь. — Ты сможешь. Я никогда не покину это место. Не сейчас.

Нежно целуя кончик моего носа, Илай качает головой. — В-вместе… или в-вообще нет. — Его хватка на моем подбородке крепче, когда его губы скользят по моим щекам, целуя слезы. — Н-не оставлю т-тебя позади. Л-лучше умереть… чем жить… без т-тебя.

Я не могу сдержать водянистый смех.

— Я слишком чертовски люблю тебя, чтобы тащить тебя за собой.

— Не… н-не волнуйся. Вместе… с-совсем нет.

Упрямый, невероятный сукин сын упирается своим лбом в мой. Дыша воздухом друг друга, мы делаем две половинки одного поврежденного целого.

Я смотрю глубоко в его радужные оболочки. — Поклянись.

Он вопросительно приподнимает бровь.

— Поклянись, что ты всегда будешь моим, и ты никогда меня не забудешь. Поклянись, что, что бы ни случилось, ты все еще будешь моим монстром. Я люблю тебя, и мне нужно, чтобы ты поклялся своей чертовой жизнью, что любишь также как я, потому что я неуравновешенная, ебанутая убийца, которая не может жить без тебя.

Признание утомляет меня.

Я готовлюсь к тому, что он уйдет.

Вместо этого лицо Илая озаряется душераздирающей ухмылкой.

— Да, — шепчет он.

— Да?

— Я клянусь.

— Тогда это сделка.

Не имея ничего, кроме шепота обещаний, которые связывают нас, я могла бы умереть счастливой без сожалений. Улыбка Илая не исчезает, и я знаю, что последует за этим. Его перочинный нож блестит на весеннем солнце, и я закусываю губу, ожидая его следующих действий.

Вот как мы начали.

Запечатанный в крови и болезни.

Это уместно, это должен быть наш конец.

Я покидаю комфортные его колени, лежа на холодном камне мавзолея, где шесть месяцев назад он разрезал меня, когда я не могла порезаться. На этот раз все по-другому. Я предлагаю свое тело на бойню.

Илай поднимает одолженную рубашку, не обращая внимания на кровь и синяки, целуя покрытый шрамами участок моего живота. Он закатывает джинсы достаточно низко, чтобы обнажить мое бедро, бросая на меня последний взгляд в поисках подтверждения.

— Доверяешь… м-мне?

Я киваю, смакуя его хриплый голос. — Всегда.

Держа перочинный нож в его натренированной хватке, я подавляю шипение боли, когда лезвие касается моей кожи. Сначала я думаю, что он просто режет меня, но кончик его ножа скользит дальше по моей плоти. Мне не нужно искать, я доверяю ему всю свою жизнь.

Закончив свою тщательную работу, Илай садится на корточки и подносит окровавленный клинок к губам. На этот раз я зачарованно наблюдаю, как он осторожно облизывает край, слизывая каждую каплю моей теплой крови.

Его джинсы выпирают из-за явного давления его эрекции, и он снова смотрит на меня с неописуемой потребностью. Я смотрю вниз на свое тело, горя любопытством.

Когда я нахожу работу его рук, я не могу не улыбнуться этому жуткому заявлению о любви. Идеально. Илай усаживается на спину рядом со мной, протягивая мне перочинный нож.

Он поднимает рубашку, обнажая пресс и аппетитную прядь волос, спускающуюся прямо вниз. Я с легкостью оседлала его тело и приняла клинок, готовая повторить его замысел.

Когда я закончила, мы идеально подходим друг другу.

Donec mors nos separavit. (В переводе с латинского: Пока смерть не разлучит нас)

Оба претендовали друг на друга, каждое предложение врезалось достаточно глубоко, чтобы нанести ровный шрам, просачиваясь сладкими малиновыми каплями на оскверненный камень под нами.

— Что это значит?

— Пока с-смерть… не разлучит нас, — шепчет он.

Я улыбаюсь, качая головой. Достаточно. Илаю всегда будет достаточно. Неважно, какой ценой или какой частью себя мне придется разорвать на куски и чем пожертвовать, чтобы обеспечить его постоянную безопасность.

Я буду защищать сердце, которое он был достаточно смелым, чтобы подарить мне, до моего последнего вздоха. Чего бы это ни стоило, он увидит восход солнца за пределами этого проклятого места. Он увидит мир и “будет жить.”

Я гарантирую это.

Даже если это последнее, что я сделаю.

— Иди сюда и трахни меня, — бесстыдно умоляю я. — Заставь меня забыть, хотя бы на минуту. Я слишком напугана, чтобы встретиться с ними лицом к лицу.

Без возражений Илай полностью срывает с себя рубашку, на мгновение останавливаясь, чтобы полюбоваться своим новым, окровавленным клеймом. Слова немного шатаются из-за моей трясущейся руки, но он все равно улыбается.

— Малышка, — выдавливает он.

— Да?

Раздвинув мои ноги и устроившись между ними, он прижимается губами к моим, крадет воздух прямо из моих легких. Когда мы расстаемся, в его голосе звучит мужество.

— Я люблю тебя.

Я смахиваю слезы. — Я тоже люблю тебя, Илай.