Раньше я не замечала, насколько все плохо, потому что всегда ходила с Гейбом, обращая внимание на то, как сильно не хотела быть рядом с ним, но мы потратили больше времени, пытаясь попасть на парковку, чем стояли в очереди в кафе.

Это просто смешно.

Я пишу Сейдж, чтобы сообщить ей, что мы здесь, и она сразу же отвечает, что направляется к нам с Сойером и Феликсом. Я даже не сомневаюсь, что Целитель ходит за ней хвостом, после такого случая я уверена, что он был у нее на хвосте.

Мое мнение о Райли достигло рекордно низкого уровня, потому что он не чувствует того же.

Мне приходит в голову, что если мы с Гейбом действительно друзья, то у меня теперь есть еще один союзник в команде «Райли – нужно умереть», и я поворачиваюсь на своем месте, чтобы посмотреть на него. — Что ты думаешь о Райли? Мне нужно твое мнение, прежде чем я взорву мозг этого придурка и буду наблюдать за его конвульсиями, пока он не умрет.

Наступает момент молчания, когда я уверена, что они оба жалеют, что стали моими Связными, но потом Гейб отвечает: — Он долбаный мудак. Когда мы росли, он всегда был ласков с Сейдж, и я знал, что они будут Связными. Иногда это просто видно, и он был как защитный щит над ней в любое время… потом появляется Джованна, и он бросает Сейдж, как будто она ничто, я не испытываю к нему ничего, кроме ненависти.

Я хочу отметить, что раньше он постоянно защищал этого парня передо мной, но сейчас это кажется контрпродуктивным. Это не имеет значения, он понимает, что лицемерит, и кривится на меня. — Я знаю. Знаю, что говорил. Я был в ярости от того, что ты подружилась с Сейдж, как только приехала сюда. Ты до сих пор смотрела на меня так, будто я худшее, что ты когда-либо видела, но сразу же полюбила ее.

О Боже.

Волна вины накатывает на меня, и я заставляю себя не смотреть на Атласа, потому что он, вероятно, сидит там и чувствует себя самодовольным из-за того, как легко я приняла его, когда он приехал.

Я действительно такая сука, какой меня считает Гейб.

Когда Атлас паркуется, я прошу его оставить нас с Гейбом на секунду, и он выходит без единого слова, сжимает мою руку и идет на встречу с Сейдж, потому что он действительно чертовски идеален.

Глубоко дыши, Оли, не кисни сейчас. — Извини. Мне нужно было держать тебя подальше от себя, потому что я не могу сблизиться ни с кем из вас. Ни с тобой, ни с Атласом, ни с кем из вас. То, что я могу сделать… нельзя допустить, чтобы оно стало сильнее. Это все, что я могу сказать. Это ужасно, Гейб. Сейчас я чувствую это еще сильнее, и если я позволю этому расти только потому, что хочу вас всех, ну, я не настолько эгоистична. Я не могу так ставить себя выше всех остальных.

Он смотрит на меня секунду, а затем его взгляд опускается на мои руки. Они сейчас неподвижны, мой дар безмятежно сидит внутри меня, а узы довольны их запахами, окружающими меня сейчас.

Его голос низкий и ровный, когда он спрашивает: — И это все, это единственная причина, по которой ты не хочешь связываться? Ты боишься того, что случится, если ты это сделаешь?

Я киваю и бросаю взгляд, чтобы увидеть, как Сейдж улыбается чему-то, что сказал Сойер, и все четверо ведут себя так, как будто они были друзьями миллион лет и мы не были похищены сумасшедшей кучкой ополченцев Одаренных.

— Я не собираюсь вытягивать из тебя ответы. Я чертовски сильно хочу их получить, но… но, возможно, наши проблемы были из-за того, что я сам решал, как все должно быть, а не позволял нам вместе разобраться, — говорит Гейб тем же низким тоном, наблюдая за остальными. Он звучит чертовски несчастным, и я все еще чувствую себя самым плохим человеком за то, что так с ним поступила.

Мне нужно помнить, что он тоже был козлом, что все это не сваливается на меня. Он изменился и довел дело до конца, но это не отменяет того, что он был огромным козлом по отношению ко мне.

Я прочищаю горло и хватаю свою сумку. — Больше никаких разговоров о дарах и Связных, давай просто будем друзьями и продолжим... проходить наши занятия, не убивая всех подряд. Мы ведь вполне можем это сделать, правда?

Он насмехается надо мной и выходит, двигаясь так быстро, что успевает открыть мою дверь прежде, чем я успеваю взяться за ручку. Я хватаю его за руку, чтобы выйти из машины, но отпускаю ее, как только оказываюсь на ногах.

Нет смысла искушать судьбу.

Сейдж смотрит, как я делаю два шага в их сторону, прежде чем бросается на меня, и мои ноги подгибаются под нами обоими, почти увлекая нас на землю. Почти, потому что Гейб поймал нас и удержал на ногах.

Сейдж сжимает меня так сильно, что у меня скрипят ребра, и говорит: — Не могу поверить, что ты спала целых два дня, а теперь просто пришла на занятия! На твоем месте я бы заперлась как минимум на неделю.

Я смеюсь и отстраняюсь от нее, чтобы хорошенько ее рассмотреть. Она в порядке, на ней нет ни единой отметины, и я уверена, что за это мы должны благодарить Феликса. — Я ни за что не останусь дома, когда эти двое ластятся ко мне. Можешь себе представить? Я бы в конце концов убила кого-нибудь… или напилась до смерти.

Она хихикает и бросает Гейбу натянутую улыбку. — Я забыла сказать спасибо, что позвонил родителям из самолета. Я наказана до конца жизни, или была бы наказана, если бы не была полностью сформировавшимся взрослым человеком с собственной машиной, работой и деньгами. Сегодня мой отец пытался проследить за нами до кампуса, он собирался весь день торчать на задних рядах на наших лекциях, как маньяк. Сойеру пришлось его отговаривать.

Сойер улыбается нам обоим и легонько похлопывает меня по плечу. — Теперь у нас есть список «Защита Сейдж и Оли». Привыкайте к этим лицам, девочки. Мы больше никогда не оставим ни одну из вас одну. Даже у Грифона есть копия, у него тоже есть несколько временных интервалов.

О Боже.

Я смотрю на Гейба, и он пожимает плечами. — Я заставил его согласиться не говорить Дрейвенам.

Я насмехаюсь над ним и стараюсь не обращать внимания на взгляды, которые на нас бросают другие студенты, проходя мимо нас. Это просто жуть, как много они все шепчутся и показывают на нас, но я уверена, что новизна со временем пройдет. — И ты ему поверил? Эти трое в карманах друг у друга, он никак не сможет уберечь их от твоих маленьких планов.

Гейб снова пожимает плечами и хмурится на проходящую мимо группу девушек, которые слишком громко обсуждают новые слухи обо мне. В кои-то веки это правда, так что я ничего не могу сказать по этому поводу.

Сейдж снова бросает взгляд между нами, а затем перехватывает свою руку в мою, увлекая меня за собой. — Мне нужно зайти в административное здание подписать кое-какие бумаги о смене класса, так как я поступаю на ТП.

Мне требуется целых два шага, чтобы обработать ее слова и понять их, прежде чем из меня вырывается визг. — Ты поступаешь на ТП?! Сейдж, я люблю тебя, но ты уверена?

Она хихикает надо мной, и мы обе игнорируем то, как парни сгрудились вокруг нас в какой-то странный строй, пока мы направляемся в сторону кампуса. — Я уже говорила тебе, что мои родители хотели, чтобы я была в классе, но я была слишком напугана, чтобы сделать это… ну, теперь я слишком напугана, чтобы не делать этого.

Она смотрит на Атласа, который стоит рядом со мной, но он не пытается ее перебить, а просто кивает ей, словно соглашаясь с ее решением.

Я знала, что не зря он один из моих любимчиков.

— Оли, если бы ты… если бы ты не пришла за мной, я уже знаю, что была бы мертва. Ты уже знаешь, что я не собираюсь задавать вопросы о том, как ты знала, что делать, или как ты сохранила голову, но мне нужно узнать это самой. К тому же, мы с Феликсом уверены, что Вивиан неравнодушен к тебе. Я разыграю карту подруги и попрошу свести нас во всех симуляциях и сценариях. Там мы будем неудержимы: ты будешь пудрить людям мозги, а я – поджигать их.

Я смеюсь над ней немного слишком громко, но она абсолютно права.

Мы, по сути, суперзлодеи, и я почти злюсь, что Зоуи не будет рядом, чтобы мы надрали ей задницу.

Сойер начинает рассказывать Гейбу какую-то историю о новом парне из их футбольной команды, и они вдвоем встают позади нас, также навязчиво наблюдая за нашим окружением. Я чувствую себя лучше, когда они оба рядом, зная, что наши спины прикрыты.

Атлас усмехается кровожадному выражению моего лица и обнимает меня за плечи, наклоняясь, чтобы прошептать: — Тебе лучше взять меня в свою команду. Я не могу оставаться без присмотра рядом с этими людьми, иначе меня ждет адская расплата.

Я насмехаюсь над ним, даже когда румянец поднимается по моим щекам от его близости на глазах у всех. У него непринужденная манера общения со мной, полное игнорирование того, уместно ли прикасаться ко мне, что одновременно освежает и пугает.

Моим узам это очень нравится.

Мой мозг снова кричит об опасности, потому что я не могу забыть, что Связные по-прежнему под запретом.

Неважно, как сильно я их хочу.