Глава 24

Эрика пришла в себя с больной головой и пересохшим ртом. С минуту она оставалась совершенно неподвижной. Как животное, свернувшееся в клубок, боялась, что любое движение может привлечь внимание хищника. Она не знала, где находится и что произошло, но инстинктивно понимала, что в опасности.

Заставив себя сделать медленный, глубокий вдох, Эрика впитывала окружающую обстановку.

Она лежала на чем-то твердом и холодном. Это не походило ни на цемент, ни на дерево. Она не знала, что это такое. Воздух казался затхлым и спертым, ни намека на ветерок. Она внутри? Да. Даже с закрытыми глазами Эрика чувствовала крышу над головой.

Затем она сосредоточилась на любых звуках.

Ничего не слышно. Если не считать мучительного дыхания и стука сердца, отдававшегося эхом в ушах. Абсолютная тишина, которая возникает в замкнутом пространстве. Подвал. Погреб. Хранилище. Тюрьма...

Страх пронзил Эрику, но она мрачно поборола панику. Сейчас ей нужен ясный ум и план действий.

Она осторожно открыла глаза, с облегчением обнаружив, что не заперта в багажнике своей машины.

Это последнее нечеткое воспоминание, которое у нее осталось — она только что вышла из дома и шла через гараж к своей машине, когда ее ударили сзади.

Как давно?

Ее взгляд переместился на маленькое прямоугольное окно под низким потолком. На улице уже ночь. Это объясняло удушающую темноту, давящую на нее. И почему у нее так пересохло во рту. Она пролежала в отключке несколько часов.

Следующий вопрос: Где она?

Ее взгляд остановился на деревянных полках, выстроившихся вдоль кирпичных стен, и старомодном угольном желобе, едва различимом во мраке. Это напомнило Эрике подвалы под местными фермерскими домами. Место для хранения запасов еды на зиму, угля и дров, а также безопасное помещение, где можно переждать бурю. Но не комфортная гостиная для приятного отдыха.

Эрика медленно перекатилась на спину. Голова раскалывалась, затекшие мышцы протестовали, но из тени не выскочил безумный убийца. Она собиралась считать это победой.

Досчитав до десяти, Эрика села. Голова все еще болела, но туман начал рассеиваться.

Итак, сейчас ночь, и она находится в подвале. Она уже подозревала, что ее доставил сюда человек, который прятался в ее гараже. Но не знала, кто это сделал и что ему от нее нужно.

Собрав все свое мужество, Эрика решительно поднялась на ноги. Ее колени ослабли, равновесие оставалось сомнительным, но она не упала. Еще одна победа.

Убедившись, что не упадет, она медленно повернулась на месте. За пыльными полками и короткой деревянной лестницей в узком пространстве не просматривалось ничего.

Она не знала, почему ее оставили одну. И сколько времени осталось до возвращения похитителя. Но подозревала, что любая надежда на побег сводилась к тому, что или сейчас, или никогда. Она сделала шаг, затем остановилась, сердце застряло в горле. Ничего. Она сделала еще шаг. И еще один. Потолок с открытыми балками был настолько низким, что задевал ее макушку, а на лицо налипали паутины. Эрика вздрогнула, но продолжала пробираться вперед.

Сейчас или никогда, напомнила она себе.

Она добралась до ступенек и поднялась по ним с той же медленной, методичной скоростью, отказываясь думать о том, что там, куда она идет, может быть еще хуже, чем здесь.

Когда она была аспиранткой в Университете штата Айова, Эрика ехала домой с вечеринки с подругой. Дороги тогда сильно обледенели, и они съехали в кювет. В то время мало у кого имелись мобильные телефоны, и им пришлось решать: оставаться в машине и ждать, пока кто-нибудь проедет мимо, или идти пешком через морозную ночь, чтобы найти помощь.

Эрика решила идти пешком, не желая сидеть и надеяться, что их спасут, вместо того чтобы взять ситуацию в свои руки. Наконец она нашла фермерский дом, чтобы позвать на помощь, но к тому времени, когда приехал эвакуатор, чтобы вытащить машину, ее подруга уже умерла. Бедная девушка не знала, что снег забил ее выхлопные трубы, и она умерла от отравления угарным газом, когда держала машину включенной, чтобы согреться.

Для Эрики это стало серьезным уроком.

Возьми ситуацию в свои руки или станешь жертвой.

Оказавшись на верхней ступеньке, она протянула руку. Ладонь коснулась гладкой древесины двери. В этом углу темнота казалась плотнее, н она начала искать ручку. Наконец она взялась за ржавую металлическую защелку и толкнула ее вниз.

Ее охватило разочарование, когда дверь не поддалась.

Заперто.

Бросив всякую осторожность, она ударила рукой по двери.

— Эй! Есть кто-нибудь? — Бах, бах, бах. — Эй!

Она сделала паузу, прислушиваясь к любому ответу. Тишина. Эрика проглотила истерический всхлип.

Неужели кто-то запер ее здесь, чтобы она сгнила в этом подвале?

Кто мог совершить такое?

Эдгар Мур.

Это имя пронеслось шепотом в ее сознании.

У него хватало мотивов желать ее исчезновения. Она не только угрожала пойти в полицию, чтобы раскрыть факт, что Эдгар отсутствовал в офисе, как всем сказал в ночь убийства его жены, но и держала в своих руках судьбу его драгоценной карьеры.

Ни у кого больше нет причин причинять ей боль.

Так в чем же заключался его план?

Запугать ее, чтобы она держала рот на замке? Или что-то похуже? Намерен ли он оставить ее здесь? Нет. Ужас взорвался в ней, пробиваясь сквозь барьеры, за которыми она держала свою панику.

Нет ничего хуже, чем быть похороненной заживо. Ничего.

В бешенстве она колотила руками по двери. Как будто думала, что сможет пробить ее силой своего страха. Меньше всего она ожидала, что дверь резко распахнется.

С пронзительным криком Эрика влетела в маленькую кухню, больно приземлившись на руки и колени. Судорожно повернув голову, она обнаружила, что над ней кто-то стоит. Тусклый свет освещал фигуру, поэтому все, что она могла определить, это очертания невысокого человека, что-то держащего в руке.

Пистолет?

Господи. Какого черта она вообще приехала в Ларкин?

В одном ее мать права. Ей следовало найти хорошего мужчину и остепениться. Она могла бы быть несчастной, но живой.

А теперь...

Эрика услышала выстрел, но у нее не хватило времени испугаться. Она умерла еще до того, как почувствовала, что пуля вошла в ее мозг.

***

Когда Ноа смотрел, как Винтер поднимается с кровати и надевает халат, было еще темно. Он не глядел на часы, но не сомневался, что сейчас еще не пять часов. Вот тебе и выходной.

Не то чтобы его волновал ранний час. Он с удовольствием проснулся бы, если бы это означало продолжение исследования восхитительного тела Винтер. Или хотя бы отправиться к близлежащему озеру, чтобы попытать счастья с местной рыбой.

Но он не испытывал радости от того, что встал раньше солнца, чтобы отвезти Винтер на ферму ее деда. Место, которое наверняка ее расстроит.

— Я не хочу, чтобы ты туда ходила, — упрямо твердил Ноа. Нет, он не упрям, тихо напомнил он себе. Просто решительно придерживался своих намерений.

Винтер откинула свои белокурые локоны с лица.

— Я должна заботиться о своих растениях. Если они погибнут, я потеряю несколько тысяч долларов, а еще мне нужно пополнить кладовую «Винтер Гарден».

Ноа дернулся в шоке. Из-за всего происходящего он забыл, что со дня на день она должна вновь запустить свой ресторан.

— Ты собираешься открываться?

— Да.

— Когда?

— Завтра. — Она подняла руку, когда его губы разошлись в знак протеста. — Ноа, у меня есть сотрудники, которые зависят от стабильной зарплаты. Ресторан не может дальше простаивать.

Он не мог возразить. Сотрудники Винтер трудились вместе с ней с самого начала. Все они были верными и трудолюбивыми. Несправедливо просить их ждать несколько дней, а может и недель, чтобы вернуться к работе.

Это не прибавило ему желания отправиться на ферму Сандера.

— Позвони Оливеру и попроси его разобраться с теплицами, — посоветовал он.

Она покачала головой.

— У него и так много работы по хозяйству. Нечестно просить его делать больше. Кроме того, я никому не доверю свои драгоценные растения.

Ноа поднялся с кровати. Он знал, что такое кирпичная стена, когда врезался в нее головой.

— Ты собираешься настаивать?

— Да.

— Хорошо. Я оденусь и отвезу тебя туда.

Она нахмурила брови от его слов.

— Знаешь, мне, наверное, стоит одолжить дедушкин грузовик.

— Почему?

— Мой не будет исправен по крайней мере несколько дней, а мне понадобится транспорт, когда ресторан откроется и ты вернешься на работу, — заметила она, настолько рассудительно, что спорить просто невозможно. — Как бы мне ни нравилось иметь своего личного шофера, все равно потребуется транспорт.

Ноа с ужасом вспомнил тот момент, когда грузовик остановился рядом с ним, и он увидел пистолет, направленный ему в голову. А если бы за рулем сидела Винтер? Смогла бы она вовремя распознать опасность? И если бы она успела, остался бы убийца, чтобы закончить дело?

От одной только мысли об этом у него стыла кровь.

Но опять же, Винтер права. Она не могла перестать жить своей жизнью.

— Мне все это не нравится, — ворчал он, перемещаясь по краю кровати, чтобы притянуть ее в свои объятия.

Она откинула голову назад, насмешливо улыбаясь.

— Да, я понимаю.

— Мы должны отправиться в хороший, долгий отпуск.

— Куда?

— Мы могли бы понежиться под солнцем в Майами. — Сердце Ноа сжалось от тоски. Он построил свой дом в Айове, и ему нравилось жить здесь, но какая-то часть его души всегда жаждала солнца и веселья, наполнявших дни его детства. — Я знаю лучшие пляжи, а еще потрясающий тайваньский ресторан. Мы даже получим семейную скидку.

— Звучит неплохо, — пробормотала она.

— Или мы можем отправиться в круиз на Багамы, — предложил он.

— Я никогда не жила на острове.

Во время учебы в колледже Ноа проводил лето, работая на зафрахтованной яхте, которая курсировала из Майами на Багамы. Этот опыт мог бы испортить ему настроение: места отдыха кишели шумными туристами и дешевыми безделушками. Но за пределами блестящих курортных городков он обнаружил несколько уединенных бухт, поражающих своей красотой.