— Я хотела только лучшего для нее, — пробормотала Эрика.

— Ты?

— Счастья.

Эдгар покачал головой, на лице застыло раздражение. Ему никогда не нравилась Эрика. С первого дня ее пребывания в колледже Гранта он изо всех сил старался убедить других профессоров, что она — пустая трата драгоценных денежных ресурсов. А когда она подружилась с Лорел, его неприязнь к ней переросла в уродливую ревность.

— Нет. Просто пыталась убедить ее в том, что она никому не нужна, кроме тебя, — настаивал он.

Эрика поджала губы. Возможно, в его словах содержалась доля правды. Она ненавидела делить Лорел. Ни с кем.

— По крайней мере, я не пыталась ее задушить. Между тобой и постоянными придирками твоего отца, Лорел не могла дышать. Я хотела, чтобы она освободилась.

— Освободилась от чего?

— От твоих ожиданий. Они её подавляли.

Эдгар пренебрежительно махнул рукой. Он был типичным мужчиной, полагая, что жена будет соответствовать его ожиданиям, не требуя от него компромиссов. Неважно, что Лорел пришлось отказаться от своего желания стать художницей, лишь бы Эдгар процветал и преуспевал в своей карьере. Все остальное не имело значения.

— И поэтому ты пыталась убедить ее сделать аборт? — потребовал он.

Эрика задохнулась от неприкрытого нападения.

— Это неправда.

Его губы искривились в неприятной улыбке.

— Я подслушал, как она говорила с тобой по телефону.

Рот Эрики пересох. Она вспомнила тот звонок. Лорел рыдала, когда узнала о своей беременности. Она сказала Эрике, что напугана. Она не хотела, чтобы Эдгар знал. Не потому, что он хотел стать отцом. Он слишком эгоистичен, чтобы отягощать свою жизнь ребенком. Но отец Эдгара, Сандер Мур, требовал наследника с того самого дня, как они поженились. У старика была какая-то странная одержимость передачей семейной фермы. Как будто это королевский титул, а не участок земли в глуши. А поскольку они постоянно сидели в долгах перед Сандером, Лорел боялась, что рождение ребенка — это та цена, которую Эдгар заставит ее заплатить.

— Я сказала ей, что это решение она должна принять сама, — настаивала Эрика, не желая вспоминать о том, как ее лично взволновала мысль о беременности Лорел. В тот момент она поняла, что все уже никогда не будет как прежде. Она не была ужасным человеком, просто молода и эгоистична. — Никто не мог знать, что она чувствовала, забеременев. Ни я. Ни ты. Ни твой отец.

— Тогда почему Лорел отказалась от твоей дружбы?

Эрика обхватила себя руками за талию. Ей не нужно быть психологом, чтобы понять, что она инстинктивно пытается защитить себя от боли воспоминаний.

— Я порвала с ней, когда стало очевидно, что приношу больше вреда, чем пользы, — призналась она. Размолвка произошла не в результате одного пламенного спора. Наоборот, их отношения медленно и неуклонно ухудшались на протяжении всей беременности Лорел. Резкие требования внимания, когда у Лорел было время, а затем недели молчания, когда у нее появлялось что-то или кто-то более интересный, чтобы ее занять. Полуночные телефонные звонки, когда она плакала из-за последней ссоры с Эдгаром, а затем появление этих двоих на мероприятии в колледже, рука об руку с улыбками на лицах. — Она зависела от своих маниакальных спиралей, и я не могла смотреть, как она разрушает себя.

Эдгар приподнял бровь.

— Почему она разбила твою машину бейсбольной битой?

Эрика пожала плечами. Какая-то ее часть ликовала, когда Лорел потеряла контроль. Это показало, что ей не все равно. Другая часть ужаснулась насилию. Лорел была беременна. Ей нужны мир и спокойствие. Совершенно очевидно, что прекращение отношений было к лучшему.

— Она разозлилась, что я не отвечаю на ее звонки, — пробормотала Эрика.

На его узком лице появилось лукавое выражение.

— Значит, ты отказалась от своей любви, чтобы ее наказать?

— Нет, я надеялась, что она сможет найти покой в своем браке, чтобы защитить своего не рожденного ребенка. — Она печально покачала головой. — Единственное, в чем мы все могли согласиться, так это в том, что Винтер важнее наших мелких дрязг.

Усмешка Эдгара угасла, его плечи опустились.

— Винтер.

Эрика изучала мужчину, который служил ей досадной помехой с тех пор, как она приехала в Ларкин, и внезапно поняла, что сейчас самое время задать вопрос, который преследовал ее долгие годы.

— Почему ты отправил Винтер на терапию в мою группу? — спросила она. — Ты никогда меня не любил.

— Нет, ты мне не нравилась, — с готовностью согласился он. — Но ты была лучшей, и, что еще важнее, я знал, сделаешь все, что в твоих силах, чтобы Винтер преодолела горе. Именно этого я хотел для своей дочери.

Эрика поверила ему. Когда Лорел ждала ребенка, она сомневалась, что Эдгар будет хорошим отцом. Но Эрика должна признать, что сильно удивилась, когда он взял на себя заботу о Винтер после смерти Лорел. Эдгар оказался не самым внимательным отцом, но он дал ей стабильный дом и безусловную любовь.

— Тогда почему ты настоял на том, чтобы она покинула группу? — спросила она. — Винтер нравилось быть там с другими детьми. Это помогло ей понять, что она не одинока в потере родителя.

Эдгар отвернулся.

— Я не хотел, чтобы к ней применяли гипноз.

— Почему нет? Это важная часть терапии для пациентов, которые борются с травматическими воспоминаниями.

— Если хочешь знать, мой отец был убежден, что ты намеревалась исказить ее воспоминания, чтобы наказать меня, — пробормотал он, как будто ему неудобно признавать правду. — И поскольку он оплачивал счета, у меня не осталось выбора, кроме как прекратить сеансы Винтер.

Эрика растерянно моргнула.

— Как я могла изменить ее воспоминания?

Он нетерпеливо хмыкнул.

— Мой отец с подозрением относился к любому виду терапии. Он думал, ты попытаешься убедить Винтер, что я имею отношение к смерти ее матери.

Эрика сузила глаза. Неужели Сандер Мур подозревал, что его сын в этом замешан? И что сеансы гипноза раскроют воспоминания, которые Винтер бессознательно пыталась подавить?

Опасная вереница мыслей вернула Эрику к причине, по которой она сейчас стояла в холле деканата вместо того, чтобы отправиться домой на поздний ужин с заслуженной бутылкой вина.

— Я хочу знать почему ты соврал мне о ночи, когда погибла Лорел?

Эдгар в замешательстве уставился на нее, выглядя озадаченным неожиданным вопросом.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— После убийства Лорел я пришла к тебе, — напомнила Эрика ему. Это случилось во время поминок, которые он организовал через неделю после похорон. Поминки больше походили на светское мероприятие с болтливыми гостями, которые потягивали коктейли и обсуждали последние сплетни из колледжа. Она страдала от горя и гнева, желая наброситься на кого-то. Нет, не на кого-то. На конкретного человека. Если бы он постоянно не отталкивал Лорел, она бы не оказалась в Пайке той ночью. Она не была бы мертва. И вот она загнала Эдгара в угол на кухне и прямо потребовала сказать, виновен ли он в убийстве своей жены. — Я хотела знать, где ты находился той ночью.

Замешательство Эдгара сменилось раздраженным выражением рассеянного профессора.

— Я же сказал тебе, что был в своем кабинете.

— Да, именно так ты и сказал. Кроме того, ты заявил, что у тебя есть доказательства, если они мне понадобятся. Я тогда не придала этому значения.

Эдгар потянулся вверх, как будто намереваясь разгладить галстук, которого не было.

— Почему ты заговорила об этом сейчас?

— Потому что полиция расследует ее смерть, — сказала Эрика.

Эдгар и глазом не моргнул. Очевидно, он уже подозревал, что с этим делом что-то происходит.

— Это пустая трата времени. Лорел убил невменяемый грабитель, — сказал он отрывисто. — Конец истории.

Она покачала головой.

— Если ты правда веришь в это, тогда почему соврал мне?

— Я не...

— Доктор Пейтон только что заявил, что он находился в секретариате, когда позвонили полицейские, разыскивая тебя, — резко перебила она. — Тебя не нашли.

Цвет медленно исчезал с его лица. Эдгар был явно шокирован, обнаружив, что его алиби разлетелось вдребезги. Так почему же он солгал? Потому что побывал в Пайке, где убил свою жену? Или потому что замышлял что-то еще, и не хотел, чтобы это раскрыли?

— Доктор Пейтон, должно быть, ошибается, — наконец смог пролепетать он.

— Никакой ошибки, — настаивала Эрика. — Тебя здесь не было.

Его губы сжались, подбородок упрямо наклонился.

— Я не собираюсь обсуждать это с тобой.

— Прекрасно. Тогда я буду обсуждать это с полицией, — блефовала Эрика.

Она не знала, что скрывает Эдгар, но будь она проклята, если позволит ему продолжать лгать.

Сосредоточившись на Эдгаре, который смотрел на нее с неприкрытой яростью, Эрика не заметила движения во внутреннем кабинете. Пока не появилась женщина, вставшая рядом с Эдгаром, с наполовину расстегнутой блузкой и распущенными волосами.

Линда Бейкер.

— В этом нет необходимости, — произнесла секретарша, ее улыбка оставалась такой же холодной, как и блеск в ее бледных глазах. — Он был со мной.

Эрика вздрогнула от шока, когда поняла, почему Эдгар выглядит таким нехарактерно взъерошенным. Переведя взгляд с профессора на его секретаршу, Эрика почувствовала, как по щекам поползло тепло. Почему она смущается? Ведь не ее же застукали за сексом с сотрудником в кабинете.

Тем не менее Эрика обнаружила, что хочет поскорее покинуть приемную. Она пришла туда за ответами, и они у нее появились. Не имело смысла затягивать неловкий разговор о том, собирается ли она доложить о неподобающем поступке Эдгара в Наблюдательный совет. С этим можно будет разобраться на следующей неделе.

Только дома, допивая второй бокал вина, Эрика задумалась о том, что, возможно, у нее нет тех ответов, о которых она думала.

Эрика уже много лет знала, что Линда Бейкер влюблена в Эдгара. А теперь у нее появились доказательства того, что они любовники. Если Линда посчитает, что Эдгар в опасности, какова вероятность того, что она встанет на его защиту? Сто процентов.