ГЛАВА ДВА

ТЕО

После того, как я собираю с пола свои разбросанные вещи и дохожу до аудитории, у меня в запасе остается меньше минуты. Поправляю на плече ремень сумки, вхожу в лекционный зал и направляюсь к доске. Сделав несколько шагов, замечаю профессора Уайлдера. Он сидит за столом слева от кафедры, расположенной на небольшой сцене, низко склонив голову над листом бумаги, и что-то пишет.

— Ты как раз вовремя, — говорит он в знак приветствия, все еще с опущенной головой. Затем поднимает руку и указывает на стол напротив него с правой стороны сцены. — Спасибо. Можешь положить там свои вещи. Присаживайся, пожалуйста.

Профессор наконец-то поднимает голову, и смотрит на меня. Его взгляд пристальный и проникновенный, когда он молча и внимательно меня изучает. Я знаю, что его пронзительный взгляд напугал бы многих, но, когда всю мою жизнь сверстники рассматривали меня и мысленно разбирали по кусочкам, я научился сохранять бесстрастное выражение лица и не принимать это близко к сердцу.

Кладу свою сумку на стол и, удерживая взгляд Уайлдера, подхожу к нему. Он вопросительно приподнимает бровь, поэтому протягиваю руку и представляюсь.

— Меня зовут Тео Кэдвелл. Рад, наконец, встретиться с Вами.

Профессор также протягивает руку, и мы обмениваемся крепким рукопожатием. Он едва заметно кивает головой, словно мой внешний вид его удовлетворил.

— Коэн Уайлдер.

Киваю в ответ и сажусь поближе к его столу. Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и его оценивающий взгляд изучает меня еще мгновение, а затем он спрашивает:

— А ты работал раньше ассистентом преподавателя?

— Нет, сэр, но у меня были занятия с ассистентом преподавателя, и я прослушал ознакомительную лекцию, предложенную университетом.

Он приподнимает губы в ухмылке.

— Пожалуйста, давай без этого «сэр». Ты не мой студент. Я очень требователен к своим ученикам, и буду требователен к тебе, но ты можешь называть меня Коэн. Мы будем работать вместе весь следующий учебный год, и я надеюсь, что мы построим дружеские отношения - так что не нужно всех этих формальностей. Кроме того, я поддерживаю политику открытых дверей. Не стесняйся, если захочешь поговорить со мной или заглядывай в мой кабинет, если у тебя есть вопросы или просто нужно тихое место для проверки работ.

— Хорошо, спасибо. — Я немного ошеломлен — этот парень на самом деле такой крутой, как говорят.

— У нас есть несколько минут до начала занятия, так что давай ты расскажешь немного о себе, а я коротко расскажу о твоих обязанностях. Хорошо?

— Хорошо, — отвечаю я с улыбкой.

Кратко рассказываю о своей специализации и о том, что надеюсь получить от занятий, а он в свою очередь говорит, какие у него ожидания от работы со мной в этом семестре, которые не кажутся какими-то необычными, судя по той информации, что я узнавал или изучал. Я буду помогать составлять некоторые тесты и учебные материалы, а также оценивать контрольные, работать со студентами, которым нужна дополнительная помощь, и, возможно, проведу пару занятий. Последний пункт заставляет меня немного нервничать. Я стараюсь избегать выступлений перед аудиторией, потому что боюсь спровоцировать заикание, которое мне удается контролировать последние несколько лет благодаря совету доктора Майклза, но профессор Уайлдер, кажется, замечает мои опасения.

— У тебя такой взгляд, — замечает он.

— Какой такой?

— Твой взгляд говорит, что тебе не нравится выступать на публике.

— Я не в восторге от этой идеи. — Коэн продолжает внимательно смотреть на меня, явно ожидая, что я назову причину. — Я заикаюсь. Я научился контролировать заикание большую часть времени, но если я переживаю о том, что могу его спровоцировать, то так, скорее всего и произойдет. Не хочу ставить себя в неловкое положение, так сказать.

Коэн смотрит на меня с задумчивым выражением лица, а затем говорит:

— Я понимаю. Ну, а как насчет того, чтобы поработать над твоей уверенностью? Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. — Он одаривает меня быстрой улыбкой, встает и становится перед столом.

Прежде чем я успеваю ответить, он бросает мимолетный взгляд на часы, опираясь на стол, и как раз в этот момент двери лекционного зала распахиваются.

— Веселье начинается, — шепотом бормочет профессор, когда в аудиторию заваливается толпа студентов.

Подхожу к своему столу, который находится с другой стороны, и замечаю, как непринужденный Коэн, каким он был со мной, превращается в строгого и властного преподавателя, когда старшекурсники — в основном студентки — входят и занимают свои места. Его улыбка исчезла, и он стоит, скрестив руки на груди. Спустя несколько минут все расселись, и Коэн внимательно осматривает аудиторию, словно король, проверяющий своих подданных. Он блуждает взглядом по залу, и кажется, что студенты следят за ним с замиранием сердца, а шепот и пустая болтовня стихают, когда он завладевает всеобщим вниманием. Судя по влюбленным глазам каждой девушки в аудитории, не похоже, что с дисциплиной будут проблемы. Опускаю взгляд на список студентов и осознаю, что в аудитории более трехсот учеников. Я понятия не имел, что он так популярен.

— Добро пожаловать в «Основы греческой мифологии». — Глубокий голос профессора звучит громко и легко разносится по комнате даже без микрофона. — Меня зовут Коэн Уайлдер, и я буду преподавать вам этот предмет в этом семестре. Прежде чем я начну, пожалуйста, поднимите руку те, для кого этот курс является обязательным согласно образовательному плану вашей специальности.

Никто не поднимает руку. Не упускаю легкий вздох Коэна, что, как я предполагаю, означает разочарование или недовольство.

— Кто из вас посещает этот курс факультативно?

После этого вопроса все поднимают руки, а Коэн опускает свои и кладет их на стол по обе стороны бедер.

— Понял. Давайте проясним. Если вы выбрали мой предмет, в надежде получить оценку «отлично» не напрягаясь, - вы попали не туда. — Я почти смеюсь над унылым выражением лиц некоторых студентов, но сдерживаю себя. — Не хочу вас разочаровывать, но я не буду полтора часа рассказывать вам сказки. В этом семестре мы будем рассматривать греческие мифы с упором на их значимость в средиземноморском обществе. Будем не только изучать мифы, чтобы лучше понять греческую литературу, религию, моральные и политические концепции, но и углубимся в то, как они были созданы. Какие факторы повлияли на создание этих историй? Какую роль они играли в жизни и сознании греков? — Когда Коэн говорит, его глаза блестят от восхищения, и я замечаю, что многие студенты неосознанно наклоняются вперед, будто мотыльки на пламя, чтобы не упустить ни единого его слова. — Мы будем изучать эти темы, и я надеюсь, что вы все готовы учиться. Если нет, пожалуйста, выберите другой курс.

После слов Коэна наступает тишина, некоторые студенты выглядят напуганными, но у большинства из них все еще горят глаза от восторга.

— Возможно, этот предмет не имеет прямого отношения к вашей специальности, но я призываю вас приходить сюда с рабочим настроем.

— Я бы пришла на занятие и сидела с раздвинутыми ногами, если бы он мне позволил, — хихикает одна девушка с кудрявыми волосами в стиле Ширли Темпл (прим. пер.: Ширли Темпл — американская актриса, политик). Она понизила голос, но слова отчетливо разносятся по комнате.

— И я бы точно кончила (прим. пер.: в данном случае слово «come» (приходить) переводится, как «кончать»), это стопудово, — отвечает ее подруга громким шепотом.

Они смеются и не обращают внимания, что все взгляды устремлены на них.

— Что это было? — спрашивает Коэн.

Как только он задает вопрос, хихиканье девиц стихает. Они обе испуганно смотрят друг на друга, прежде чем перевести смущенный взгляд на своего профессора, который явно не в восторге от их слов.

— Ничего, сэр, — раскаивающимся голосом отвечает Ширли Темпл.

— Мы просто…

Коэн прерывает ее.

— Вы только что сказали о том, что сидели бы на занятии с раздвинутыми ногами, а вы — что кончили бы, да? — Его голос низкий и тихий, но тон холодный и резкий. Я поражаюсь тому, насколько он спокойно все это говорит. Большинство профессоров, которые у меня были, игнорировали бы подобные комментарии. С другой стороны, большинство моих профессоров были старше, женаты и не выглядели так, будто сошли со страниц какого-то любовного романа (я знаю это только потому, что такую литературу читает Деми).

Обе девушки пялятся на него с разинутыми ртами, напоминая рыб, которых выбросило на берег, и они отчаянно нуждаются в кислороде. Все студенты в аудитории навострили уши и ждут ответа, будто этот разговор достоин первой страницы свежего выпуска какой-то грязной газетенки.

— Я так и думал, — произносит Коэн, когда девочки ничего не говорят. — Как вас зовут?

— Киара Симмонс, — шепчет та, что с длинными накрученными волосами.

— Джули Джонс, — также шепотом отвечает ее подруга.

— Что ж, мисс Симмонс. Мисс Джонс. — Он переводит свой пристальный взгляд с одной девушки на другую. — Проваливайте из моей аудитории. Я не потерплю никаких форм сексуальных домогательств, в том числе, любых замечаний сексуального характера в мой адрес. На данный момент вы обе официально исключены из состава студентов, посещающих этот курс. Есть много других желающих - так что теперь ваши места достанутся тем студентам, которые действительно хотят учиться.

— Но...

— Вон. Сейчас же. — Коэн не повышает голос, но его тон такой холодный, что я удивлен, как мы тут все не покрылись инеем.

Девушки выбегают из аудитории, и как только двери захлопываются, Коэн окидывает взглядом шокированных студентов.

— Поскольку сегодня первый день занятий, небольшая чистка рабочего места в порядке вещей. Пожалуйста, достаньте учебную программу курса, которую я опубликовал на нашей доске обсуждений в интернете на прошлой неделе. Если вы не распечатали ее, пусть поделится человек, сидящий рядом. В любом случае, слушайте меня.