Глава 3

Неподалеку от аэропорта, на шоссе I-10, Ник зарегистрировал их в старом мотеле, который вряд ли мог похвастаться высокотехнологичной системой безопасности. Только что наступила полночь. Несмотря на сон в машине, Саша выглядела готовой упасть в обморок. Ее веки закрывались, плечи поникли. Как давно она нормально спала? С тех пор, как почувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы спать?

После того, как он припарковался позади, в месте не видном с дороги, он вернулся в грязную комнату и осторожно осмотрелся. На парковке никого не было. Никто их не преследовал.

Прокладывая себе дорогу, он прошел мимо Саши, вытащил пушку и стал обходить комнату, проверяя каждый угол и шкаф. Пусто.

– Входи. Закрой дверь. Запри и закрой на засов.

Она так и сделала, взгляд ее блуждал по маленькой кухне, дивану для двоих напротив устаревшего телевизора, грязным окнам и дрянному ковру. Ник понял, что она сразу заметила, что в номере всего одна кровать. Он поступил так, чтобы она была ближе. И потому что он был глупым придурком, слишком искушенным, чтобы упустить возможность быть рядом с ней, даже если все, чем они будут заниматься – спать. Прошло много времени с тех пор, как он вдыхал запах женщины и прижимался к ней своим телом. И теперь он жаждал прикоснуться к этой женщине.

– Что теперь? – Саша вошла в комнату, нервно озираясь, дыхание было прерывистым. – Мы поедем на место сегодня?

Ник покачал головой.

– Сначала мне нужно позвонить Ксандеру. Еще мне нужно задать тебе несколько вопросов.

– Мне? Я все тебе рассказала.

– То, что ты считаешь важным, – поправил он. – Расскажи мне о неделе, предшествовавшей смерти Майка. Его тело было обнаружено в пятницу утром, верно?

Ник уже знал ответ на этот вопрос. Момент, когда он услышал эту новость – одну из последних, когда он был отпущен под залог, – навсегда врезался в его мозг. Его сфальсифицированный суд начался в день убийства Майка. В тот вечер, когда он узнал о смерти своего друга, он официально стал осужденным насильником. Разве не иронично?

– Да. Но я поняла, что что-то не так в среду вечером, – сказала она. – Он пришел домой поздно. Он вел себя слишком тихо. Был очень рассеян. Когда я спросила, все ли с ним в порядке, он сказал, что что-то случилось на работе, и он не хочет об этом говорить. После ужина он уединился в своем домашнем офисе. Он не ложился спать, пока не стало… поздно.

– В ту среду вечером он позвонил мне и сказал, что Клиффорд на него напал. Он хотел знать, как защитить тебя и Харпер. Ник покачал головой. – Я приказал ему оставить тебе список имен учетных записей, паролей и контактов, чтобы у вас были наготове деньги и помощь.

Это заставило ее замереть от удивления.

– Ты?

Он кивнул.

– Майк боялся за свою безопасность, но больше он беспокоился о вас двоих.

– Похоже на него. Он не пришел домой в четверг вечером. Не отвечал на сообщения и звонки. Оставлял голосовые сообщения… – Саша мужественно боролась со слезами. – Посреди ночи я начала обследовать его кабинет в поисках зацепок. Сначала я подумала, что у него любовница или что-то в этом роде, но последней ночью… – она покраснела, и Ник догадался, что Майк занимался любовью со своей женой, опасаясь, что это будет в последний раз. – В верхнем ящике, в конверте с моим именем на лицевой стороне, лежало письмо, в котором говорилось о каждой сэкономленной нами копейке. Я поняла тогда, что произошло что-то ужасное. Несколько часов спустя в мою дверь постучали из полицейского участка.

Проклятье.

– Мне жаль. Я обещал Майку, что позабочусь о тебе. Даже когда шел мой суд, я надеялся, что меня не осудят. – И он чувствовал себя дерьмово из-за того, что был достаточно глуп, чтобы его подставили, и не смог сдержать свое обещание. – Я надеялся, что правда и логика восторжествуют. Я даже не мог давать показания от своего имени и упомянуть тот факт, что Фиона была племянницей Клиффорда или что я вел расследование в отношении нечестного окружного прокурора. Позже я узнал, что этот ублюдок угрожал детям моего адвоката.

Саша выглядела ошеломленной.

– Каким образом Клиффорд все еще занимает свой пост?

Ник поморщился.

– Как и все успешные политики, он хорошо улыбается, утихомиривает свои особые интересы и чертовски хорошо лжет.

– Что ж... вся эта подробная информация, которую ты сказал ему оставить мне, была спасением. После похорон Майка в тот понедельник я забрала все, что у нас было. Я выставила дом на продажу, уволилась с работы, продала машину, забрала Харпер из детского сада. Головорезы Клиффорда угрожали мне до того, как мы ушли в подполье с наличными. С тех пор я всего несколько раз звонила своим близким. Раньше я бы поклялась, что мы не сбежим… – Она не могла говорить дальше, как будто хотела забыть об этом.

– Все нормально. – Он погладил ее по плечу, затем прошел через комнату к стулу. – Я просто чертовски жалею, что не выбрался раньше или не смог поговорить с тобой. Это сэкономило бы тебе кучу времени.

– Ты действительно знаешь, где Майк спрятал свои улики? – Она дышала так, как будто его утверждение было слишком хорошим, чтобы в него можно было поверить.

Он кивнул.

– Я в этом уверен. Майк когда-нибудь рассказывал тебе, как мы познакомились?

– Он сказал, что ты избил нескольких хулиганов, которые к нему приставали.

Легкая улыбка тронула его губы.

– Майк и я, вероятно, никогда не стали бы друзьями. Он был тощим тринадцатилетним парнем с шикарной Лейкшор Драйв. Мне было семнадцать лет, и я жил недалеко от квартала для бедных. Мой папа сбежал, и мама перевезла нас сюда из Джерси. Она думала, что будет романтично жить в Новом Орлеане, – он фыркнул. – Было бы лучше, если бы у нее была работа и немного сбережений. Не стоило называть ту дыру, которую мы переехали, Мечтой, никто не хотел там жить. Тогда Майк и какая-то церковная молодежная группа приехали в район с благотворительной миссией, чтобы изменить нашу жизнь на один день или что-то в этом роде. Он отстал от своего взрослого куратора. Он будто блестел, так был похож на богача, и некоторые ребята из моего квартала пристали к нему за ништяки в его карманах и избили его до чертиков в процессе.

– Ты остановил их, – пробормотала Саша, склонив голову набок, как будто видела его впервые.

Ник не хотел, чтобы она подумала, что он какой-то герой.

– Я не люблю нечестную борьбу. Я только уравнял шансы, да и только.

– Но тебя никто не заставлял, это был твой выбор. – Она буквально убивала его своим взглядом. – Ты мог выбрать закрыть передо мной дверь вчера вечером. Или воспользоваться ситуацией, когда я была на коленях вчера. Так почему же этого не сделал?

– Я оптимистичный придурок, а не бессердечный ублюдок Я не собирался оставлять больного ребенка под дождем. – Он нахмурился. – Ты хочешь услышать остальное или нет?

Она скрестила руки на груди и отошла от него, ощетинившись из-за его тона. Он мысленно отгородился, чтобы сохранить дистанцию ​​между ними.

– Продолжай.

– После того, как я заставил детей в капюшоне отступить, я помог Майку вернуться в его группу. После этого он и его семья как бы… усыновили меня. Джанин пыталась стать моей матерью.

Это заставило Сашу улыбнуться.

– Моя свекровь старалась быть матерью для всех. Майк был подавлен, когда она скончалась.

И Ник тоже, когда узнал об этом.

– По крайней мере, сердечный приступ был быстрым. А отец Майка был отличным мужиком. Он часто пытался наставить меня, потому что моего старика не было рядом.

– Глену одиноко в этом доме, я уверена. Я миллион раз мечтала навестить его, но не осмеливалась подвергать его опасности. Он, наверное, думает, что я его бросила.

То же самое. У Ника никогда не хватило смелости сказать старику, что он пополнил свой список обвинений. Даже если приговор был чистой чепухой, он не хотел видеть осуждение на лице старика. – Когда все это закончится, я пойду к нему. Я уверен, что он чертовски скучает по Майку.

Она кивнула.

– Я отвезу Харпер к нему. Он хотел бы этого. Извини, что продолжаю отвлекать. Так как они вроде как приняли тебя…

– Да, когда Глен еще руководил грузовой компанией, у него были проблемы с воровством. Я помог ему выяснить, кто грабил его. Он предложил мне стать частным детективом, – Ник пожал плечами. – Это затянуло. Так что я ему должен. Но ты же знаешь, что в детстве Майк был сильно увлечен «Звездными войнами», так?

Она фыркнула.

– Во взрослом возрасте тоже. Боже, он обожал это. Мне было больно продавать все его коллекционные наборы и фигурки ЛЕГО.

– Но ты не могла взять их с собой, а тебе нужны были деньги.

– Ага. Я была потрясена, когда узнала, что Звезда Смерти ЛЕГО 2005 года стоит более двадцати пяти с половиной тысяч долларов.

– Если бы он купил ЛЕГО «Тысячелетний сокол», как я ему и говорил, в 2007, эта херня сейчас стоит шестнадцать кусков. – Ник покачал головой, потому что даже он не мог поверить в ценность этих маленьких пластиковых кусочков. – В любом случае, когда он был ребенком, мы часто встречались в городском парке. Он ехал на велосипеде от Лейкшора, обычно в сопровождении Джанин. Мы часто тусовались в Попп Бэндстэнд. Знаешь, где это?

– Да, у нас свадебные фотки оттуда.

Он мог бы поспорить, что она выглядела прекрасно в белом кружеве и невинная на фоне одной из самых изящных построек города.

– Летними вечерами мы задерживались допоздна. Иногда играла живая музыка.

– Город был полон музыки. Это единственное, что мне нравилось в нем, когда я переехала.

– Ага. И фейерверк освещал небо. Именно тогда Майк любил притворяться, что он Люк Скайуокер. А я был Ханом Соло. Мы яростно бились, а эстрада была Звездой Смерти. Он собирался стать героем, ей-богу. Я помог ему в этом.

– Ты баловал ребенка. Большинство подростков проигнорировали бы его.

Общение с Майком также дало ему возможность снова стать ребенком. У него снова появился шанс стать одним из них с тех пор, как его отец уехал, а денег стало не хватать.