— Нет.

Ее голова откидывается назад, и всего этого становится слишком много для меня. Слезы наполняют ее глаза. Она сдвигает челюсть и отводит взгляд, не желая плакать передо мной.

— Мне нужно выбраться отсюда. Сейчас. Я не могу … Мне нужно идти.

Арктически-голубые глаза встречаются с моими, плотина строится и готова лопнуть. Я делаю шаг вперед, и, предвидя мой ход, она отступает назад в тот же самый момент.

— Не надо, — рычу я, давление на мои ребра усиливается, становится трудно дышать. — Не отходи от меня дальше и не приближайся к нему.

Роуэн переминается с ноги на ногу, привлекая мое внимание, и я скосил глаза в его сторону, чтобы обнаружить, что его глаза прищурились, когда он смотрит на Оукли. Я знаю, что он уловил, что она там сказала. Он знает, что она была со мной.

К черту это. Он знает, что она моя.

— Позволь мне уйти, Алек. Это был действительно дерьмовый день. — Она фыркает, отводя взгляд. — И ночь, если на то пошло.

— Не говори так.

Ее голос намного тише, когда она снова говорит.

— Не добавляй к этому, заставляя меня смотреть, как она прикасается к тебе.

Блядь, детка …

Я стискиваю челюсть, чтобы удержаться на месте. Я чертовски хочу обнять ее, но шаги Мариссы становятся все ближе.

— Иди, — заставляю себя сказать.

Ее глаза встречаются с моими. Я вижу сомнения в ней, как она медленно отступает. Она будет ненавидеть меня какое-то время, еще больше после того дерьма, которое я собираюсь провернуть, но я имел в виду то, что сказал ее отцу, как только шаг сделан, пути назад уже нет.

Не для меня и, черт возьми, уж точно не для нее.

Это единственный способ, и это гарантированно выведет ее из себя.

Она идет к грузовику Роуэна, и я позволяю ей.

Я сдвигаюсь, бросаю взгляд на своего брата через плечо, говорю тихо, чтобы Марисса не услышала:

— Следи за собой, Роуэн. Я, блядь, серьезно.

Он издевается:

— У тебя много нервов, чувак. Она не твоя женщина, о которой нужно беспокоиться.

Я разворачиваюсь, оказываясь перед его лицом, и он встает напротив меня, вызывая меня предъявить гребаные права, чертовски хорошо зная, что мои слова ограничены Мариссой, которая сейчас прямо за мной.

— Убирайся отсюда, — рычит он. — Возвращайся туда, откуда ты пришел, и забери свои проблемы с собой.

— О, милый, — теперь говорит Марисса, ее рука опускается на мою руку. Она гордо улыбается, наклоняя голову, переводя взгляд с моего брата на мою девочку, садящуюся в грузовик Роуэна. — Я останусь на какое-то время.