40

Кинросс вполголоса обменялся парой слов с коллегой из реанимационного отделения и вернулся к кровати, на которой лежал Гринхолм. Едва слышно гудел аппарат искусственной вентиляции легких, и через равные промежутки времени раздавался сигнал контроля сердечного ритма.

Возле кровати сидела Эдна и не сводила глаз со старика. По другую сторону стоял Холд.

— Когда он придет в себя? — спросил доктора Дэвид.

— Я не хочу вам лгать. Мы не знаем. Вы успели просто чудом. Приди вы на несколько минут позже, у него не было бы шансов.

— Как вы считаете, его мозг поврежден?

— Пока рано о чем-нибудь говорить, Дэвид. Мне очень жаль.

Эдна подавила рыдание. Скотт сделал знак Холду выйти с ним в коридор. Отойдя на пару шагов от дверей палаты, Дэвид спросил:

— Он поправится, доктор? Скажите мне правду.

— На этой стадии трудно поставить диагноз. Но уже через сутки мы будем знать больше. Я лично стану наблюдать за ним.

Скотт ненадолго замолчал, затем поглядел на Холда и спросил:

— У вас есть предположения, что могло произойти?

Дэвид выдержал его взгляд и ответил:

— Сперва я подумал, что это был несчастный случай. Что управляющий, чье обугленное тело мы нашли среди остатков сгоревшего флигеля, допустил неосторожность в обращении с газовыми баллонами в бойлерной. В результате произошел взрыв, отчего сам он погиб на месте, а в стене здания образовалась трещина, сквозь которую огонь проник в западное крыло особняка.

— Вы сказали: «сперва». Теперь вы так не думаете?

— Я надеюсь, доктор, что наш разговор останется между нами. Очень возможно, что мистер Гринхолм решил свести счеты с жизнью. После того, что он перенес, это было бы объяснимо. Он пришел в то место, в котором чувствовал себя ближе всего к Мэри, и поставил точку, забрав с собой все, что было ему дорого.

— Он пребывал в депрессии?

— Ему невыносимо было наблюдать, как его жена теряет разум. А ее смерть стала для него жестоким потрясением. Гринхолм — это скала. Мне приходилось видеть, как он заражал своим энтузиазмом гостей на вечерах, в то время как ему приходилось бороться с серьезнейшими проблемами в бизнесе. Но этот удар был, несомненно, самым ужасным в его жизни. Даже скалы дают трещины.

— Мне кажется, что и в версии самоубийства вы не убеждены до конца.

— Меня смущают некоторые детали… У него на лице и на теле имеются синяки, хотя, когда я его обнаружил, вокруг него не было никаких обломков.

— Да, я тоже обратил внимание на гематомы, когда к его телу присоединяли электроды. Они совсем свежие и явно представляют собой последствия сильных ударов.

— Есть еще кое-что. Эдна сказала мне, что когда она была на кладбище, ей послышался звук мотора. Сначала она подумала, что это возвращается мой вертолет, но я прилетел только час спустя.

— Был другой вертолет?

— Пока не могу сказать, но я знаю человека, у которого есть доступ к радарным сводкам службы береговой охраны.

Скотт нервно потер лоб.

— Кто мог желать ему зла? У него были враги?

— Насколько я знаю, нет. Особенно с тех пор, как он продал свои патенты. Он полностью удалился от дел.

Кинросс поискал глазами взгляд Холда.

— Дэвид, я уверен, что у вас есть какие-то соображения. Пожалуйста, скажите мне их.

— А у вас? Возможно, вы думаете, что если бы мистер Гринхолм исчез, я остался бы единственным выгодоприобретателем по подписанным вами контрактам?

— Я вас ни в чем не обвиняю.

— Я вполне мог разыграть его спасение. Ведь, в конце концов, свидетелей у меня нет…

— Эдна была там. Она видела, как вы вошли в здание и вышли из него. Она также рассказала мне, в каком вы были состоянии. Пусть у меня нет ваших боевых навыков, но за годы моей работы мне не раз приходилось иметь дело с человеческими страданиями, и здесь меня не обмануть. Эдна сказала, что вы были так потрясены, что почти плакали. Вы не представляете, как слезы обнажают сущность человека.

Холд явно был сильно смущен и, чтобы скрыть это, поспешно спросил:

— Так, значит, меня вы не подозреваете?

— Только не в этом, Дэвид, только не в этом. Но вы не ответили на мой вопрос: каковы ваши соображения?

— Сперва я должен проверить две вещи, доктор. И для одной из них мне понадобитесь вы. Просто поверьте мне, я вам позже все объясню.

— Что от меня требуется?

— Возможно ли выяснить, был ли мистер Гринхолм одурманен каким-то средством?

— Это зависит от использованного препарата и от того, сколько времени прошло с момента, когда он был введен или принят. Я попрошу взять у него анализы на токсикологию.

— Сделайте это, прошу вас. И еще: позвольте мне охранять его палату.

— Вы чего-то опасаетесь?

— Я считаю, что надо быть готовыми ко всему.