— Ну конечно, здоровяк. И я подумал.

— Не напрягайся слишком сильно.

— Да ты просто душка. Такой милый.

— Кому-то нужно держать твое эго в узде.

— И ты думаешь, что это должен быть ты?

Майк слегка бледнеет, не желая показаться самонадеянным. Он отводит взгляд и издает слабый смешок, пытаясь отшутиться, уйти от ответа. Мямлит:

— Я не имел в виду…

— Но я хочу, — быстро говорит Шон, словно боится, что не успеет сказать все, что собирался. — Чтобы ты это имел в виду, я об этом.

— Правда? — уточняет Майк, затаив дыхание.

— Ага, — отвечает Шон.

Майк прочищает горло и старается не показать, насколько он доволен собой.

— Хорошо, — говорит он. — Я… М-м… Могу. Держать. Твое эго. В узде?

О чем они вообще говорили?

В уголках глаз у Шона появляются морщинки. Одна из первых вещей, которые Майк в нем заметил. Что ему не обязательно улыбаться ртом, он может улыбаться одними глазами. И Майк снова забавляет Шона, и Майку это нравится, нравятся эти маленькие моменты, когда все спокойно и хорошо. Конечно, он немного нервничает, а в голове тоненький голосок нашептывает: «Уверен, что это был сон?», и «Не призрак?», и «Ты что-то забываешь, что-то важное, вспомни, как плакала женщина и у тебя чесались ладони», но он не обращает внимания. Он не обращает на этот голосок внимания, потому что не хочет, чтобы что-то отвлекало его от этого момента. Майк лежит на спине и держится за руки с Шоном, у которого от улыбки собираются морщинки возле глаз. Ему весело. Они так близко друг к другу, что Майк чувствует его дыхание на лице, видит каждую ресничку, когда Шон медленно моргает отяжелевшими веками. Так что, он игнорирует беспокойство, потому что не хочет иметь с ним ничего общего. Он хочет, чтобы ничто не отвлекало его от настоящего момента, к которому он шел три года.

— Сделай это, — говорит Шон. — Держи меня в узде, хорошо?

— Ага, — хрипло отвечает Майк.

— Ага.

Идеально. Все настолько идеально, что он едва может дышать.

Шон говорит:

— Итак, поскольку уже почти конец лета. Через пару недель состоится ежегодное мероприятие.

Майк сглатывает, несмотря на пересохшее горло. Женский клуб Амории устраивает праздник с едой, музыкой и танцами. Майка такое никогда особо не интересовало. Там очень шумно и весело, но, как владелец бизнеса, он должен прийти в галстуке и с улыбкой на лице. Последние пару лет они с Шоном приходили по отдельности; они встречались на месте, ели и смотрели, как танцуют другие. И хотя Майк пытался заставить себя сделать что-то большее, вытащить Шона на танцпол, прижать его к себе и танцевать, покачиваясь туда-сюда, он этого не делал. Не понятно, почему, но всегда было что-то, что его сдерживало.

Но он от этого устал. Майк уже не тот, что раньше. Он изменился. Между ними все по-другому. У них первое свидание, все идет хорошо. И Майк даже подумывает о том, чтобы поцеловать Шона в конце вечера, в губы или в щеку, он пока не знает. Он хочет все сделать правильно. Не может допустить, чтобы что-то это испортило. Возможно, будет немного опрометчиво с его стороны, но он думает, что Шон не будет против. Потому что иногда Майк замечает на себе взгляд Шона, словно тот тоже хочет его поцеловать. Они оба краснеют и отворачиваются друг от друга. Но такие ситуации возникают уже давно, и происходят все чаще и чаще.

— Осенний праздник сбора урожая, — говорит Майк.

— Точно, — подтверждает Шон. — Важное событие.

— Ты должен туда пойти, — выпаливает Майк. — Эм-м… Со мной. Если хочешь. Мы могли бы сходить. Вместе?

И он мысленно клянет себя за то, что говорит как какой-то неуклюжий ребенок. Черт, ему тридцать шесть, и он весит под сто килограмм. Он мог бы поднять Шона как пушинку даже одной рукой, ведь он такой худенький. Но Майк неправильно расставляет знаки препинания в речи; ему хочется начать все сначала.

Но прежде чем он успевает это сделать, Шон кивает и прикусывает губу. И Майк думает: «Надо же, взгляни на себя, просто взгляни. Боже, вот это да».

— Мне бы очень хотелось, — говорит Шон. — Если это то, чего ты хочешь.

— Да, конечно, — отвечает Майк. — Я хочу этого, — и крепко сжимает руку Шона, словно боится, что все окажется сном. А он этого не хочет, даже если сон хороший.

— Отлично, — говорит Шон. И Майк наблюдает, как он придвигается чуть ближе и опускает голову ему на плечо. Майк слегка поворачивается, пока носом не утыкается в волосы Шона. И глубоко вдыхает аромат мыла, крема для бритья, кофе и едва заметный отголосок сигаретного дыма.

Это мое. Этот момент. Он мой. Наш. У нас все получилось, и это мгновение принадлежит только нам.

***

Уже поздно, и на улице стемнело. Майк, как настоящий джентльмен, проводил Шона до дома. И теперь нервничает. Нервничает, потому что думать о поцелуе в щеку или в губы было намного проще в парке, когда у него было все время в мире. Возможность выбора прошла несколько часов назад, и сейчас пришла пора выбирать, а Майка парализовала нерешительность.

«Соберись», — говорит он себе. — «Возьми себя в руки».

— Я хорошо провел время, — слегка улыбаясь, произносит Шон.

— Я тоже.

Майк напоминает себе, что это один из его лучших друзей, и что они долго шли к этому моменту. По большей части, он знает, что Шон к нему чувствует. Знает его лучше, чем кто-либо еще. С ним он готов попытать счастье. Ради него готов пройти сквозь огонь и воду. Ощущение «бабочек в животе» – то, что он хочет испытывать снова и снова, и…

Шон говорит:

— Я хочу чаще ходить с тобой… — но это все, что он успевает произнести, потому что Майк его целует.

Глаза Майка открыты, а у Шона широко распахнуты от удивления, их губы прижаты друг к другу. Они стоят, не двигаясь. Губы лишь слегка соприкасаются, но это так приятно. Затем Шон закрывает глаза, медленно поднимает руки и опускает их Майку на бедра, слегка приоткрывает рот и выдыхает. Майк чувствует теплое дыхание на губах, и тогда наконец отмирает. Он слегка поворачивает голову и обхватывает лицо Шона своими большими ладонями, прижимая к себе, не желая, чтобы он отстранялся.

Кожа словно в огне, и кажется, будто он парит над землей. Поцелуй вышел целомудренным, Майк слишком громко дышит через нос, но о большем он и не мечтал. Легкое касание языка к его нижней губе, а потом они прижимаются лбами и ловят вдохи друг друга. Глаза Шона все еще закрыты, но в уголках глаз собрались морщинки, он облизывает губы, словно пытаясь ощутить вкус Майка.

— Это было… — говорит он. — Это было потрясающе.

Он кажется ошеломленным.

— Ага, — соглашается Майк.

Шон открывает глаза.

— Ага, здоровяк.

Я хочу этого. Хочу, чтобы так было всегда.