ГЛАВА 08

В течение следующей недели мне казалось, что я постоянно задерживаю дыхание. Я ожидала следующего хода матери. Я знала, что она каким-то образом попытается восстановить контроль. Её месть была лишь отложена. Но пока я защищала Аквина, Оландона и Кедрика, она не могла навредить мне.

Если вы не были в Комнате пыток, вам покажется, что ничего не изменилось. Я осторожна с едой, ем только яблоки и ищу признаки того, что они были испорчены. Случалось, что придворных травили ядом Теллио.

Я не беспокоюсь о том, что она отравит Кедрика. Если он умрёт здесь, это будет означать войну.

Аквин и Оландон оба знают, что нужно быть начеку, я рассказала им о Кассии и моём ультиматуме матери. Оландон был счастлив от новостей. Реакция Аквина была больше похожа на мою собственную — настороженность и ожидание. То, что случилось между мной и моим братом, было забыто. Он слишком взволнован моим заявлением, чтобы злиться на меня. Он отметил, что пришло время всё изменить. Когда я попросила его объяснить его замечание, он завершил разговор и сказал, что мы поговорим об этом после отъезда делегатов. Может быть, он не верит, что я смогу сохранить это в секрете от Кедрика.

Я была более осторожна, чем обычно, отправляясь на свои тренировки. Чувство вины за то, что я подвергла Аквина потенциальной опасности, повисло тяжестью в моей душе. Но когда я предложила ему прекратить тренировки, он велел мне заткнуться и заняться делом. Позже он объяснил, что он уже достаточно стар, чтобы беспокоиться, и он всегда знал, каков был риск.

Я только начала тренироваться в этот день. Я подняла взгляд после серии ударов и увидела Кедрика, прислонившегося к дверному косяку. При виде его я пошатнулась, но вовремя поймала себя. Что он делает здесь? Аквин не позволяет ему заговорить. Он проводит нас через серию изнурительных упражнений, к концу которых у меня горят руки и живот. Моя вуаль промокла. Я ненавижу это время перемены.

После этого мы с Кедриком лежим под деревом Каура на сухой и растрескавшейся земле. Его тренировочная туника снята, а при виде его груди я растерялась. Так ли он очарован моим телом? Я дала Кедрику сильно отредактированную версию того, что произошло с моей матерью. Я не хотела настраивать его против неё сильнее, чем уже было. Это повлияет на отношения между нашими мирами.

— Я могу чувствовать, что ты смотришь на меня, — бормочет он.

Он поднимает руку и смотрит на меня. Ужас от того, что меня поймали, захлестывает меня. Я мотаю головой в сторону Каурового леса. Он хихикает.

— Я начал сомневаться, находишь ли ты меня вообще привлекательным. Так сложно сказать, о чём ты думаешь, — говорит он, и тянет руку, чтобы задрать мою вуаль.

Я отстраняюсь и не отвечаю, оглядываясь вокруг в поисках чего-нибудь, что могло бы меня отвлечь, но все полевые цветы исчезли, высушенные сокрушительной жарой. Я всегда беспокоюсь об Аквине, находящемуся здесь, в центре леса со всеми этими пожарами. Каждые полтора года, когда я высказывала эти опасения, он поручал нам с Оландоном расчищать завалы на сто метров в лес по полному кругу вокруг территории. Это всегда помогало мне почувствовать себя лучше, и, к неудовольствию Оландона, я без стеснения поднимала эту тему каждый раз, когда мы приближались к третьей ротации.

— Ты находишь меня привлекательным, не так ли?

Он встаёт передо мной, сгибает свой рельефный живот, на его лице ухмылка. Небольшая улыбка играет на моих губах, но я держу голову повернутой от него. Я не могу удержаться от того, чтобы украдкой взглянуть ещё раз, и успеваю увидеть, как напрягается его поза, прежде чем он бросается на меня. Я толкаю его назад, а он прижимает мои руки над головой, прежде чем я успеваю подумать. Я уже собираюсь пнуть ногами, чтобы разорвать захват, когда по моей коже пробегает ощущение, сочетающее в себе удовольствие и пытку.

Кедрик щекочет мой живот и ноги. Я кричу, умоляя его остановиться.

— Я хочу услышать, как ты говоришь, что находишь меня привлекательным! Нет! Я хочу, чтобы ты сказала, что я секси.

— Что такое "секси"? — я задыхаюсь, извиваясь из стороны в сторону от смеха.

— Это означает, что ты хотела бы иметь от меня детей.

Я задыхаюсь от возмущения. От его слов по моему телу, как и раньше, разливается тепло. Но в этот раз, более интенсивно. Я больше не могу терпеть эту пытку.

— Ты секси, — хрипло произношу я.

Он перестает щекотать меня и опускает своё лицо ближе к моему, его ноги на моих, а его тело нависает надо мной, его вес приходится на локти.

— Кто? — говорит он, его взгляд пронзает меня через вуаль.

— Ты! Кедрик, ты секси, — говорю я, моё сердце стучит в груди.

Его вес внезапно исчезает, и меня поднимают на ноги. Разъяренный Оландон хватает меня за руку и пристально смотрит на Принца.

— Почему ты на ней, Брума? — выплевывает он.

Он задал вопрос, чтобы оскорбить Кедрика. Я не утруждаюсь объяснениями, что Кедрик предпочитает такой формат беседы.

— Только то, что я привёл тебя сюда, не означает, что ты можешь позволить себе вольности, — продолжат он.

— Ты привёл его сюда? — удивлённо спрашиваю я.

Оландон бросает на меня быстрый взгляд и кивает. У меня почти наворачиваются слёзы. Он задумался над моими словами, сказанными на днях. Он пытается помочь мне провести время с Кедриком.

— Я щекотал её, не причинял ей боль, — объясняет он.

— Ты трогал её, — рычит Оландон, приближаясь к нему со сжатыми кулаками.

Лицо Кедрика на мгновение застывает, а затем он усмехается с вызовом во взгляде. Я не уверена, что он понимает, насколько взбешён мой брат.

— Это не было больно, Ландон, — успокаиваю я, пытаясь выйти вперёд.

Оландон грубо толкает меня за спину.

Кедрик сдвигает брови, и его следующие слова звучат отрывисто:

— Я не думаю, что он сомневается в отсутствии боли... Лина.

— Вени, — вскрикиваю я, когда Оландон бросается вперёд и хватает принца.

Они перекатываются и бьют друг друга. Они были бы равны, но ярость Оландона даёт ему преимущество. Я шагаю вперёд, чтобы вмешаться, но меня хватают за руку.

— Пойдём со мной. Лучше оставить мальчишек с этим, — говорит Аквин.

Он провожает меня до места в тени за углом. Я поворачиваю голову, оглядываясь.

— Почему они дерутся?

Я тереблю вуаль. Я хочу, чтобы они остановились. Они выглядят так, словно собираются убить друг друга.

Аквин смотрит на меня веселыми глазами.

— Твой брат не одобряет внимание принца к тебе. Мужчины не трогаю тело женщины без причины, хотя... Я бы пока не считал принца мужчиной.

Он смотрит на дерущуюся пару. Я хмурюсь, когда Аквин осуждает Кедрика.

— Ты имеешь в виду, иметь от него детей.

Мои глаза расширились, я вздрогнула от того, что только что сказала.

Он усмехается.

— Да, это часть этого. Но также есть много чего ещё.

— Что ты имеешь в виду? — в небольшом недоумении спрашиваю я.

Я не слышала об этом раньше.

Аквин некоторое время улыбается и не отвечает, хотя я спросила прямо. Упрямый старик.

Мы уютно расположились в обществе друг друга, пока я слушаю крики и возню. Может, мне пойти разнять их?

— Лина... — начинает Аквин.

От его серьезного тона я сажусь прямо и вглядываюсь в него. Я достаточно близко, чтобы видеть его лицо.

— Ты не болен, — говорю я, положа руку на его плечо.

Он вздыхает, и в этом звуке чувствуется усталость, словно он держит на руках тяжесть двух миров.

— Ты должна пообещать мне... что ты будешь осторожна, — говорит он. — Крайне осторожна.

— Конечно, — говорю я, подергивая плечами.

Он знает, что я всегда осторожна.

— Нет, — говорит он. — Ты не понимаешь. Есть люди... — он начинает и закрывает рот. — Происходят события, о которых ты не знаешь.

Мои глаза расширились. Аквин никогда раньше не предостерегал меня подобным образом, он по-настоящему боится за мою жизнь.

— Расскажи мне, — шепчу я.

Аквин поднимает голову. Я слежу за его взглядом. Крики и возня прекратились. Звуки смеха моего брата и Кедрика приближаются к нам. Старик смотрит снова на меня и притягивает меня в крепкие объятия.

— Береги себя, моя девочка. Прости меня.

— Как мне защитить себя, если ты не говоришь мне? — спрашиваю я.

Он отстраняется и смотрит на меня глазами полными слёз, а затем встаёт и медленно уходит. Кедрик и Оландон стоят передо мной, но я не могу оторвать глаз от старика, который теперь опирается на свою трость, словно за время нашей беседы он постарел ещё на одну перемену.

Я возвращаюсь через лес с моим братом и Кедриком, отказываясь говорить с любым из них. Принц и мой брат решают, что это очень весело. Теперь, когда они избили друг друга, они кажутся лучшими друзьями. Я не знаю, как они объяснят свои ссадины и кровоподтёки за ужином. Теперь, когда виноградные лозы высохли и упали с деревьев, идти легко. Это хорошо, потому что я не могу успокоиться после разговора с Аквином. Он попросил простить его. Он извинялся, потому что не мог остановить это? И что ещё происходило во дворце? Мы с Аквином уже обсуждали, как моя мать могла искать возмездия. Планировал ли что-то Кассий? Может быть, у меня были враги, о которых я не знала. Я спотыкаюсь об обнажившийся корень. Оландон ловит мою руку и сжимает ладонь прежде, чем вернуться к насмешливой дискуссии с Кедриком. Аквин практически плакал. И он обнял меня. Этого никогда не случалось ранее.

Я спускаюсь к подземным источникам — моя привычка после каждой тренировки, чтобы удалить застоявшийся пот. Источники представляют собой огромное озеро под поверхностью, простирающееся под всеми ротациями. Вода всегда тёплая благодаря кипящей воде под четвертой ротацией. Тепло от кипящей воды проникает наружу, вплоть до первой ротации. Сейчас вода терпима, но только в течение короткого времени. В следующие несколько недель, когда мы перейдём в третью, вода станет слишком горячей, чтобы в ней мыться.

Факелы спускаются по стенам вниз, в темноту. Это единственное место, где в Осолисе разрешено пользоваться открытым огнём. Поджог влечёт самые суровые наказания в нашем мире. То есть смерть для тебя и всей твоей семьи. Этого не происходило на протяжении моей жизни. Я надеюсь, что это никогда не произойдёт и за время моего правления.