8

Соран лежал, придавив собой руку. Плечо болело от удара об пол. Его голова тоже болела, но он не знал о той боли, когда попытался сосредоточиться, прогнать тьму от приоткрытых глаз. Бессознательность подступала и утекала. Только железная воля не давала ему поддаться, дать теням утянуть его за собой.

Нилла.

Что она с ним сделала?

Нет, он не соображал. Это сделала Дева Шипов. Точно. Или другой враг напал внезапно.

Нилла… она не стала бы…

Он слышал знакомый скрип, шаги спускались по лестнице маяка. С усилием, которое пронзило болью его череп, Соран приподнял веки и увидел Ниллу. Она была там. Он видел, как ее босые ступни легонько шагали по лестнице. Он пытался поднять взгляд, увидеть ее лицо, но не мог. Он снова потерял сознание.

Что-то ждало во тьме в его голове. Что-то жестокое, свернувшееся во множество колец, окруженное сладким запахом.

«Итак, любимый, вот ты и увидел правду о ее натуре».

Что-то скользило в его душе, рвало по пути. Он пытался отпрянуть, но стены его разума давили. Он был в ловушке.

«Слишком поздно. Боюсь, всегда слишком поздно».

Боль пронзила его разум. Его душа истекала черной кровью.

«Почему ты не учишься? Есть лишь одна чистая любовь в этом мире. Любовь, которую ты создал во мне в первый миг моего создания. И я хотела поделиться любовью с тобой…».

— Соран.

Нилла. Ее голос, тихий, но ясный, зазвучал в его ухе.

От этого он вернулся в физическую реальность. Его приоткрытые глаза стали видеть четче, он посмотрел из-под опущенных ресниц. Она сидела на коленях рядом с ним. Его рука уже не болела, и он понял, что она повернула его. Он лежал на спине, смотрел на нее. Ее пальцы убрали пряди волос с ее лица.

Он пытался заговорить. Что происходит? Ты в порядке? На нас напали? Слова были на языке, но он не мог вытолкать их за губы. Его губы горели…

Нилла склонилась над ним. Длинная прядь рыжих волос упала с ее плеча, задела его щеку, и она нетерпеливо отбросила ее. Ее лицо в веснушках появилось перед его глазами, становилось то размытым, то четким.

— У меня не было выбора, — сказала она. — Прости. Прости, что не сказала правду. Почему я пришла в Роузвард. Многие мои слова были правдой, но… я не рассказывала всего.

О чем она говорила? Подозрения сдавили его сердце.

Нилла… нет. Не Нилла. Не она.

— Я знаю, что ты не простишь меня, — слезы мерцали в ее глазах, но не лились. — Я хочу спасти тебя. Думаю, я могу. Я знаю, что ты не можешь остановить Деву Шипов сам. Но маг Гаспар… возможно, у него получится.

Гаспар.

«Гаспар?».

Душа Сорана содрогнулась так сильно, что его конечности дернулись. Но он не смог отогнать паралич, а Нилла вздрогнула и отодвинулась, ее глаза расширились. Гаспар! Что о Гаспаре? Что он сделал? Откуда она его знала?

Нилла села на пятки, он увидел что-то под ее рукой — потрепанную обложку из красной кожи.

Розовая книга.

«НЕТ!».

Крик рвался из его духа, рвал сильнее, чем объятия Девы Шипов. Но он не мог озвучить это телом. Он был заперт. Она отравила его. Нилла отравила его.

Предала его.

Нет, нет, нет! Не она! Не Нилла! Пусть она будет верной. Пусть другие будут плохими, лжецами. Пусть его душа будет проклята за его грехи. Но пусть Нилла будет верной!

Она прижимала книгу к груди. Он видел ужасную реальность на ее лице, вина сияла в ее глазах. Слои сладких масок, которые она носила, играя с ним за эти милые недели, рассыпались.

Он должен был давно увидеть это. Он должен был знать.

Она была как Хеления.

— Я не хочу оставлять тебя таким, — Нилла склонила голову. — Сладкие Сны рассеются завтра утром, и ты будешь защищен этой ночью. Дева Шипов больше тебе не навредит, — она стала вставать, но замерла. Его зрение снова потемнело, расплылось, но он пытался сосредоточиться. Он видел, как она стиснула зубы, словно боролась с собой.

А потом повернулась, склонилась над ним. Ее глаза мерцали над его, голубые, как небо в ясный летний день.

— Я не знаю, слышишь ли ты меня, — прошептала она. — И я знаю, что ты будешь думать обо мне, когда проснешься и узнаешь, что я сделала. Но я говорила честно. Я люблю тебя, Соран Сильвери. И всегда буду.

Она закрыла глаза, склонила голову. Ему показалось, что к его горящим губам что-то нежно прижалось? Нет. Это не могло быть на самом деле. Это был только сон. Должен быть. Должен быть!

О, семь богов, пусть это будет сон…

Он опустился на глубину разума. Тьма сомкнулась на его душе. Часть него смутно ощущала, что Нилла поднялась, пересекла пол и закрыла дверь. Но это было так далеко, словно не существовало. Больше не было ничего настоящего, кроме этой тьмы.

И что-то двигалось во тьме.

«Я пойду, любимый. Она забирает меня от тебя. Я не могу ее остановить. Если бы ты дал убить ее, когда она прибыла, мы не расстались бы, но! Ты проявил себя как неверный любовник, погнался за ее милым личиком и красивым телом, хоть ты знал. Знал, что я была тут. Ждала тебя. Любила тебя. Желала тебя…».

Руки в шипах обвили его, притянули близко, рвали его разум, вонзались, как кинжалы. Но вскоре они стали таять.

«Прощай, милый. Прощай, мой. Я отправляюсь в новые миры искать новую любовь. Но я тебя никогда не забуду».

Ее голос стал ниже и слаще, последняя рана.

«Я люблю тебя, Соран Сильвери. Я всегда буду тебя любить».

Она пропала. Осталась только тьма.

* * *

Лодка Сэма была все еще в пещере, где они спрятали ее четыре дня назад. Нилла проверила ее тщательно, но магическая буря не тронула лодку. Ее сумка била ее по спине, пока она вытаскивала лодку из пещеры на пляж. Было сложнее без Сэма, но она была настроена решительно.

Пора было оставить этот мир позади. Пора вернуться в реальность.

Она смотрела на воду, пока двигала веслами, взгляд был прикован к Эвеншпилю. Он мог пропасть в любой миг, и когда это случится, пропадет и ее шанс отыскать путь в Вимборн. Эта мысль придала сил ее уставшему телу. Она толкнула лодку в воду, ее штанины промокли до колен в холодных волнах.

Нилла забралась в лодку, села на скамью и стала грести. Прочь от пляжа, где она впервые встретила тихого мага в капюшоне. Прочь от скал, где виверны создали свои гнезда. Прочь от маяка, потрепанного, но все еще стоящего над ней.

Прочь от Сорана.

Слезы выступили на глазах, текли по ее щекам, но она едва ощущала их. Ее щеки уже были мокрыми, замерзали от брызг моря и ветра. Хоть небо было ясным после волшебной бури, тучи собрались, пока она спускалась со скалы и вытаскивала лодку. Буря — не волшебная, но все еще опасная — могла вот-вот начаться. Если бы она не спешила, она не осмелилась бы плыть в такую погоду.

Но она не могла остаться. Ни на день. Ни на минуту.

Виверн не было в небе над головой, они все еще были на страницах с заклинаниями, спрятанные в шкаф мага. Все, кроме искалеченной виверны.

Она видела его на краю скалы? Маленькая синяя фигурка неловко бегала на задних лапах, подняв крылья?

— Бедный червячок, — прошептала она. — Ты не должен был привязываться к такой, как я. Ты должен был знать лучше…

Нилла шмыгнула и попыталась сосредоточить энергию на движении весел. Но взгляд скользил по бесконечной водной глади. Она найдет Вуаль и вернется в свой мир? Вимборн еще будет там? Или Роузвард уплыл слишком далеко в Хинтер между мирами?

Она налегла на весла сильнее, молясь. Хоть ей не нравилось смотреть туда, она заставила себя сосредоточиться на башне маяка, ей нужно было отмечать свое местоположение, пока море трепало ее лодку, а тучи над головой рычали угрозы.

А потом небеса разверзлись. Дождь хлестал ее по опущенным плечам, пропитывал ее тонкую рубашку. Нилла поспешила опустить весло, притянула сумку ближе к себе. Она могла лишь надеяться, что кожаная обложка защитит Розовую книгу. Что будет, если книга рассыплется раньше, чем она пересечет Вуаль? Дева Шипов появится в лодке и порвет ее на куски на воде?

Или она появится рядом с павшим создателем? Она могла обвить его множеством рук, порвать его плоть и душу, пока он лежал там без сознания, беспомощный…

Нилла закрыла глаза от дождя, кричала от гнева и печали, кричала на безжалостный ветер. Но это был тщетный гнев. Что значили она и ее глупые смертные чувства перед лицом сил, которые были далеко за пределами ее контроля и понимания?

Скаля зубы, она сжала весла, костяшки побелели. Она гребла и гребла. Волны били по лодке, пытались развернуть ее, и Ниллу почти тошнило от страха, ревущего в голове.

Лед пронзил ее сердце. Она охнула и согнулась, выронила весла. Она могла пару мгновений только сидеть, сжимая себя, дрожа от боли, сотрясающей тело.

Медленно, будто прошли годы, сознание вернулось.

Дождь прекратился.

Нилла моргнула, поднялась, все еще дрожа.

Роузвард было четко видно под солнечным небом. Все было мирным. Безжизненным.

Убрав с лица мокрые волосы, Нилла резко повернулась. Вимборн раскинулся перед ней. Она была меньше, чем в половине мили от берега. Там были пристани, река соединялась с морем. Там была крепость, где она провела ночь в плену у Гаспара. Там были величавые поместья, построенные на утесах, чтобы у их хозяев был лучший вид.

И там стоял Эвеншпиль, прямой и высокий, как большое копье, бросающее длинную тень на воду.

Все выглядело так, как она оставила это.

Шумно вдохнув, Нилла повернулась к Роузварду и стала грести к берегу. После бури этот участок воды проплыть было просто. Ее лодка двигалась ровно, несмотря на ее неловкие движения. Она смотрела, как остров уменьшался, ощущала, как ее сердце сжималось от этого.

Каждые несколько взмахов весел она оборачивалась, проверяя берег, нацелившись на старую крепость. Гаспар ждал ее там? А если прошли годы с тех пор, как она покинула этот мир? А если Гаспар уже перестал ее ждать?

А если никто не знал, была ли она еще жива?

Она не успела обдумать этот кошмар, как заметила три фигуры, шагающие по пляжу из башни Тирана. Двое были широкими мужчинами в туниках и тяжелых сапогах, но третий… она узнала бы это высокое спортивное тело всюду. Эти широкие худые плечи, длинные руки и узнаваемую походку.