У меня сжалось горло, когда я уставился на эти слова, перечитывая их, и их знакомость прожгла дыру в моем черном сердце. Из того, что я знал теперь, это могли быть слова моего собственного отца. Он тоже говорил о мире, но так, словно это была пустая мечта, которой не суждено сбыться. Неужели он действительно отправился к Оскурам и предложил себя в качестве цены за этот мир? Почему он не сказал мне?

Эмоции бурлили в моих венах так густо, что мои мышцы заблокировались, пока я пытался переварить это чужое чувство. Я никогда не думал о своих родителях. Я похоронил в себе такую боль, но теперь я выпускал ее наружу, дюйм за дюймом, позволяя ей питать желания моего Ордена. Боль была настолько сильной, что заполнила меня до краев.

Вся боль для Василисков была сильной, а эмоциональная боль проникала глубже, чем физическая.

Я вернул Данте письмо и поднял глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Мощная связь между нами витала в воздухе, и, клянусь, звезды что-то шептали мне на ухо, чего я не мог расслышать, но меня тянуло к нему.

Мы с Инферно были двумя сторонами одной медали. Но если он сражался за семью, то я сражался ни за что. Я был Королем яростной армии, у которой не было никакой цели, кроме как заставить мир истекать кровью. Это было то, за что я выступал. Боль, кровь и страдания. Я убивал, потому что меня переполняла ненависть, и я видел только ее. И я ненавидел так яростно из-за Мариэллы. Она вылепила из меня монстра, который нужен был ей для продолжения войны. И я сделал то, на что она рассчитывала.

— Я пришел сюда, чтобы исполнить желание наших отцов, Райдер, — сказал Инферно низким тоном. — Я хочу, чтобы война закончилась. А чего хочешь ты?

Я мог сосчитать на пальцах одной руки, сколько раз мне задавали этот вопрос за всю мою жизнь. Первой за последние годы была Элис, а теперь передо мной стоял Инферно и спрашивал то же самое. Как будто это имело значение.

Я искал в самых темных местах внутри себя того мальчика, которым был до того, как Мариэлла превратила его в мстительного мужчину. Я искал его желания, то, о чем он мечтал задолго до того, как стал кровожадным королем. И я нашел его все еще там, словно он ждал, что я буду искать его все это время. Элис видела его, когда я не мог, но теперь я тоже мог его найти, и это было похоже на глоток воздуха после заточения в темном море на грани смерти.

Он хотел… нет, я хотел быть воином, как мой отец. Я хотел защищать свой народ, как он. Я хотел, чтобы мама родила мне братьев и сестер, за которых я мог бы идти в бой. Но потом она заболела редким магическим вирусом, и папа ничего не смог сделать, чтобы спасти ее. Он готов был отдать за ее жизнь каждую монету и всю тяжесть своей души, но лекарства не было. Она исчезала от нас, словно превращаясь в призрака на наших глазах. И я вспомнил, как невыносимо больно было с ней прощаться.

— Я хочу мира, — признался я, когда это старое воспоминание разорвало мое сердце на куски и заставило меня скучать по матери так остро, что я горел. Почему-то я знал, что она хотела этого, я почти чувствовал, как она сейчас стоит у меня за спиной вместе с отцом, подбадривая меня, и это был первый раз, когда я чувствовал их рядом со мной так близко за очень долгое время. Вероятно, я был потерян для них почти так же, как они были потеряны для меня. Но благодаря Элис я понял, что мальчик, которого они знали, все еще здесь, все еще живет внутри меня, отчаянно желая выйти наружу.

Глаза Данте засветились надеждой. — Правда? — спросил он, делая шаг ближе.

— Да, — твердо ответил я. — Мы разделим город на две части.

Он кивнул, подходя все ближе, но я почему-то не отступал. Электричество проскакивало по его коже, как маленькие рыбки, выпрыгивающие из воды, и я боролся с желанием улыбнуться ему.

— Мы разработаем правила… нет, законы. И мы накажем каждого, кто не будет им подчиняться.

— Мне нравится, как это звучит, — мрачно сказал я, ухмылка мелькнула в уголках моих губ.

Он похлопал меня по плечу, его рука крепко сжала мою руку, и я почувствовал, как что-то сдвинулось в моей груди. — Конечно, да, ты, гребаный тиран, — он разразился диким смехом. — Тогда давай сделаем это обязательным. Ты и я.

— Ты хочешь поклясться в этом сейчас? Разорвать круг войны и ненависти между нашими народами навсегда? — спросил я, и Данте решительно поднял подбородок, глядя мне в глаза и протягивая руку.

Я глубоко вздохнул и встал перед ним, глядя на его руку и чувствуя, как звезды наблюдают за нами, ведь будущее нашего народа висело на волоске.

Когда моя рука коснулась его руки, мое сердце забилось в глубоком, целеустремленном ритме, и я встретился с его взглядом, когда он заговорил, желая запечатлеть этот момент в своей памяти, поскольку я наконец-то выполнил обещание, данное между моим отцом и этим человеком.

— Я клянусь заключить мир между нашими народами. Чтобы навсегда положить конец войне между Кланом Оскура и Лунным Братством и найти способ мирно править нашими территориями, — твердо сказал Данте, его слова были пропитаны силой.

— Я тоже клянусь, — твердо согласился я, и между нашими соединенными ладонями раздался хлопок магии, настолько мощный, что я был уверен, что мы оба устояли на ногах только благодаря тому, что держались друг за друга.

Вот и все. Мы только что изменили ход судьбы бесчисленных фейри, и это решение навсегда изменит будущее Алестрии.

— Мы расскажем нашим людям, а потом встретимся вечером, чтобы обсудить детали нашего союза. Это сработает, Райдер, я знаю, что сработает.

Я кивнул, мое сердце забилось в груди, когда я подумал о том, что это действительно произойдет. — Приведи всех, — прорычал я. — Все банды будут свидетелями этой перемены, и у мятежа не останется шансов.

— Сегодня вечером мы будем стоять вместе на вершине холма Мунвью и покажем всем им, что мы едины в этом, когда мы навсегда закончим войну. Но это уже сделано сейчас. Они не могут сопротивляться. Мы наконец-то заключили мир, fratello, — сказал он, его глаза расширились, когда он понял, как назвал меня. Брат. Он резко отвернулся и направился к двери. — О, и пошел ты, serpente.

— Пошел ты, Инферно, — бросил я в ответ и ухмыльнулся, когда он выскользнул за дверь, бросив мне косой взгляд, прежде чем исчезнуть в коридоре.

Редкий смех вырвался у меня, и я повернулся обратно к своей миске с «Mino Pops», зная, что собираюсь наесться до отвала. И пошли все, кто думает обо мне плохо из-за этого.

***

Я приказал Лунному Братству собраться в «Ржавом Гвозде», но не отправлялся туда, пока не убедился, что они успели прибыть и будут ждать меня.

Я вел свой мотоцикл по дороге, и его низкого рыка было достаточно, чтобы люди на улицах ныряли в укрытия. Когда-то это придавало мне необходимую силу, но сегодня я чувствовал, что в груди у меня пусто и тихо. Часть меня чувствовала себя чужой, когда я подходил к бару, в котором провел бесчисленные часы, к месту, в центре которого когда-то стоял мой отец. Армия, которой мне довелось править и в которой я оставил свой след.

Но я не хотел быть бессердечным королем, за которым остались лишь кровавые следы, я хотел быть чем-то… большим. Тем, чем мог бы гордиться мой собственный отец. У Инферно это было. И я завидовал этому гораздо больше, чем мог предположить. Чтение того письма пролило свет на пустоту во мне, которую я решительно игнорировал слишком много лет. И, возможно, пришло время заполнить ее чем-то хорошим.

Я припарковался в переулке рядом с баром, и тут до моего слуха донесся звериный вой, заставивший меня резко повернуть голову. Сначала я подумал, что спотыкающийся идиот фейри, оказавшийся в переулке вместе со мной, бросил маленькое огненное кольцо вокруг небольшой собаки. Но потом я увидел светло-голубую шерсть существа, его три вихрящихся хвоста и вспышку магии в его взгляде. Оно было размером и ростом с лису, но его уши были больше и острее, а глаза — как две луны. Святые угодники, это была призрачная гончая. Они встречались крайне редко и обычно жили в лесу, так какого черта одна из них делала здесь?

— Эй, маленький щенок, хочешь выпить со мной чашечку чая? Пока ты будешь плескаться в море со мной на своих кудрявых хвостах? — парень начал читать рэп — охренеть как ужасно, надо сказать — и мои руки сжались в кулаки. Чертов Блейзер.

Гончая зарычала, и я зарычал в ответ. — Эй! — рявкнул я на придурка, и он крутанулся на месте, едва не упав спиной вперед в собственный огонь.

Призрачная гончая задрожала, отпрянув от пламени, которое было единственным, что могло ее убить, если вообще можно было поймать. Тот факт, что этот парень сделал это, не потеряв голову от Киллблейза, был чертовским чудом. В детстве я часами гонялся за ними по Железному Лесу, а мама смеялась и говорила, чтобы я не напрягался. Но я был решительным маленьким засранцем, хотя ни разу не поймал ни одной.

Я был уверен, что им нравилось бегать вокруг меня, чтобы посмеяться, особенно когда одна из них завела меня в реку, и я чуть не утонул, пока мама не нашла меня и не вытащила. Они были хитрыми, умными маленькими ублюдками, и с тех пор они мне никогда особо не нравились. Но что-то во мне не позволяло мне стоять здесь и смотреть, как какой-то наркоманский придурок убивает одну из них. Может, это было напоминание о матери, а может, я просто был сегодня чертовски глуп. В любом случае, похоже, этот Блейзер был мертв.

— Я поймал кошку! — возбужденно объявил Блейзер. — Подойди и посмотри на ее уши. Готов поспорить, что этими ушами она может различать запахи. Спорим, розы звучат как ослы. Ээ-мяууу, — он поманил меня к себе, но из кончиков его пальцев вырвалось пламя и подожгло его волосы.

Он стоял как проклятый лимон целых три секунды, подняв глаза на свои горящие волосы, а затем закричал, как одержимый, и врезался лицом в стену. Раздался треск, и он упал на землю, окончательно вырубившись и тем самым избавив меня от работы. Огонь в его волосах потух, но огонь вокруг призрачной гончей продолжал разгораться, и я подошел к нему, протягивая руку.