Когда же до земли оставалось всего несколько метров, и Белл уже готов был подхватить возлюбленную, рядом внезапно оказался Камияр. Свистнула сталь, и разрубленное надвое серебристое крыло осыпалось окровавленными перьями. Белл вскрикнул, протянул к Авроре руки, но так и не сумел дотянуться. Перекувырнувшись в воздухе, потерял равновесие, закружился в воздушных потоках и штопором устремился к земле, не в силах уже ничего изменить.
Тут же всё пространство вокруг наполнило удивительное безмолвие. Буря стихла как по мановению волшебной палочки, природа замерла, и мир погрузился в неестественную ватную тишину.
Нигар в который раз дёрнулся было на помощь брату, но вновь остановился и, подумав немного, попятился, покачав головой. Его фиалковые, как у брата глаза, заполнились обречённой грустью, но она тут же рассеялась, уступив место мрачной ледяной решимости. Младший стиснул зубы, приказав себе оставаться на месте и ни во что не вмешиваться.
Через секунду на землю с глухим стуком рухнуло тело Авроры, покатилось по земле, окрашивая её кровавыми брызгами. Маленький свёрток выпал у неё из рук и безмолвно застыл на камнях, не подавая признаков жизни. Почти сразу же почву сотряс ещё один удар, и Белл рухнул на камни, неподалёку от своей семьи. Он был ещё в сознании, когда сверху на него обрушился Камияр. Настигнув наконец свою жертву и пользуясь последним шансом навсегда избавиться от опасного противника, воин без колебаний занёс меч.
Белл-Ориэль смотрел на него и видел в глазах врага собственную смерть, но ни защититься, ни просто уклониться уже не мог. Все кости были переломаны, а боль от отрубленного крыла проникла в каждую клеточку тела, парализовав позвоночник. Не в силах встать, Белл приподнял голову, чтобы в последний раз отыскать взглядом Аврору, но не увидел ни её, ни дочки. Вокруг были только скалы, и серые перья кружились в воздухе, медленно оседая на липкие от крови камни.
Отблеск тяжёлой стали лишь на миг отразил в себе тусклый свет луны, и тут что-то тяжёлое навалилось прямо на Белла, закрыло его словно щитом, принимая на себя решительный удар Камияра. Послышался короткий стон, одежда Белла отяжелела от быстро пропитавшей её чьей-то горячей крови. Вслед за этим раздалось странное шипение, потом крики, хрипы, стоны, и всё стихло. И прежде, чем в глазах Белла мир начал расплываться и меркнуть, он сумел разглядеть перед собой сероватое лицо Офаниэля.
— Ну, что, парень, ты жив? — прохрипел тот, прижимая руку к груди и пытаясь зажать рану, из которой хлестала кровь. И убедившись, что Белл дышит, удовлетворённо кивнул. — Хорошо. Значит, прорвёмся! — прибавил Офаниэль тихо и, потеряв сознание, замер на камнях.
Змеиный ангел уже не видел, как свет призрачной луны, робко выглядывавшей из-за туч, заслонила чья-то зыбкая тень. Не чувствовал, как маленькая змейка по имени Аспид, отчаянно бросившись на защиту хозяина и парализовав своим ядом тело Камияра, испуганно прошмыгнула обратно на запястье, прячась от другой змеи, добившей врага одним стремительным ударом смертоносных клыков и превратив того в груду гниющего мяса. Затем воздух вновь потяжелел, и рядом с ранеными оказался невысокий светловолосый ангел. Он медленно приблизился, опустился на колени рядом с Беллом и осторожно приподнял его голову.
— Прости, братишка! — прошептал Нигар, с тоской вглядываясь в бледное как смерть лицо близнеца и нежно целуя окровавленный лоб. — Ты умираешь… Но так будет лучше… Отец ждёт нас, и мы скоро встретимся… Ты будешь ждать меня в Аду, и я приду, обещаю! Мы снова будем вместе, как и всегда… — Нигар аккуратно опустил голову брата и тихонько погладил того по щеке. Веки Белл-Ориэля дрогнули, затрепетали, и он приоткрыл мутные глаза.
— Ги-ин!.. Гин! — вырвалось у него сквозь стон, и Белл попытался поднять руку, чтобы дотронуться до брата, но та бессильно упала. — Ав… рора!.. На-та!
— Прости, Белл, — вздохнул младший, и его глаза вновь заполнились тьмой. — Им не было места рядом с нами… — Нигар поднялся и, больше не глядя на умирающего брата, направился к истерзанным телам Авроры и малышки. Хватило всего нескольких секунд, чтобы останки Авроры превратились в истлевший прах, после того, как Нигар вынул из них лакомую душу. Затем младший отыскал малышку, и, убедившись, что та тоже мертва, наклонился и приложил свои губы к её губам. Серебристый свет пробежал по телу ребёнка, на мгновение осветив лицо ангела. Нигар судорожно сглотнул и, отстранившись, зашептал заклинания, прикрыв ладонью маленькое личико ребёнка. Задуманное Младшим свершилось!
— Не бойся! — закончив с обрядом, совсем тихо произнёс он, с нежностью разглядывая мёртвую девочку. — Я не отдам тебя в Ад! Ты будешь жить вечно, мой Серый Ангелочек! — ангел печально улыбнулся, закрыв прелестное личико Натаниэль краем пелёнки и крепко прижав к себе драгоценную ношу. Медлить больше было нельзя. Бросив последний взгляд на Белла, который уже не шевелился, младший поднял голову, устремив взор в небеса. Несколько секунд он настороженно прислушивался, пока отчётливо не разобрал в ночной тишине шелест огромных крыльев. Нигар чертыхнулся, прикрыл ресницы и растворился в предрассветных сумерках, исчезнув так быстро, словно его и не было.
* * *
Вернувшись в свою пещеру, Нигар тут же отворил двери библиотеки, и, схватив с полки свиток о Древе Душ, немедленно отправился с ним в Святилище. Уложив тело ребёнка на алтарь, следуя инструкциям в свитке, ангел зажёг свечи и приступил к обряду. Его руки слегка дрожали, когда он извлекал маленькое сердечко из груди девочки, попутно наполняя хрустальные пробирки её кровью. На душе было муторно и гадко, но Нигар упрямо не обращал на это внимания, сосредоточившись на главном. Сейчас нельзя было ошибиться, ведь от этого зависело слишком многое. Гин невыносимо долго шёл к цели, чтобы теперь всё испортить из-за глупой секундной сентиментальности.
Подготовив все компоненты и перепроверив их правильность несколько раз, ангел вылил кровь в похожее на чашу круглое углубление алтарной плиты и с превеликой осторожностью погрузил в неё сердце. Теперь оставалось самое главное: соединить их с душой, превратив в вечное вместилище Добра и Зла.
Впервые за всё время изысканий и опытов Нигар нервничал так сильно, что ему понадобилось несколько минут, чтобы выровнять дыхание и прийти в себя. И только после того, как его руки перестали трястись, он смог предельно сосредоточиться и полностью отдать себя работе.
Погрузив кончики пальцев в кровь, ангел закрыл глаза и, следуя вызубренной наизусть формуле, призвал Дух Адороса. После первой же фразы, произнесённой на древнем наречии, Нигар едва не потерял сознание от боли, пронзившей всё его естество. Кровь на алтаре неожиданно вскипела и загорелась, охватив беспощадным пламенем руки Нигара до самых локтей. Взметнувшись почти до потолка, огонь взревел, как в адской жаровне, поглощая живую плоть и лишая свою жертву возможности пойти на попятную.
Кожа на кистях Нигара мгновенно лопнула и потекла вниз, подобно расплавленному воску. Пальцы скрючились, стали выворачиваться, обнажая кости и сухожилия, чернея прямо на глазах под воздействием всё яростней разгорающегося пламени.
Нигар упал на колени, заскулил и задёргался, корчась от невыносимой боли, но упрямо удерживая руки в каменной чаше и не делая попыток высвободиться. Глотая слёзы и задыхаясь от запаха палёной плоти, он свистящим шёпотом продолжал зачитывать формулы из старого свитка. В это время огонь, словно проверяя своего создателя на прочность, начал изменять форму, цвет и интенсивность горения, пока вдруг не превратился в бледно-золотой факел, рассыпающий вокруг себя крохотные искры, подобно мелким золотым звёздочкам.
Почти обезумев от боли, Нигар с трудом осознал, что золотое пламя больше не причиняет ему вреда. Подняв голову и разомкнув тяжёлые веки, он не сразу решился взглянуть на то, что осталось от его многострадальных рук. Ожидая увидеть вместо пальцев обугленные головешки, Нигар очень удивился, обнаружив, что его руки прямо на глазах обрастают новенькой здоровой кожей и приобретают нормальный вид. Дождавшись, когда все ожоги исчезнут, а раны затянутся, он поспешно извлёк пальцы из чаши, помня о том, что в любой момент процесс восстановления может повернуть вспять — добро превратится в зло, белое станет чёрным, а жизнь обернётся смертью. Именно так было написано в свитке, и именно в этом заключалась сама суть Древа Познания. Выполняя ритуал, Нигар знал, на что шёл, и был готов принести необходимую жертву. Но не догадывался, что Древо изберёт жертвой его собственные руки и не отпустит, пока не напитается силой живой плоти, дабы возродиться к жизни подобно Фениксу, возрождающемуся из пепла. Этого бы не случилось, если бы малышка Натаниэль была ещё жива. Её жизненных сил хватило бы для того, чтобы оплатить смертельную дань. Правда, тогда в Адское пламя нужно было погрузить её, а Нигар всё ещё сомневался, что у него хватило бы на это мужества. Поэтому он почти не жалел, что всё случилось именно так.
Сейчас же ангел терпеливо ждал, не спуская глаз с золотого пламени, которое медленно выжигало кровь в каменной чаше и, казалось, впитывало её в себя. Постепенно вся кровь исчезла, пламя сменило цвет, став тёмно-фиолетовым. Потом оно почернело, заискрило, грозно зашипело и разгорелось с новой силой. Это послужило очередным знаком Нигару о том, что пришла пора действовать дальше.
Преодолев волнение, ангел наклонился над алтарём и осторожно подул на пульсирующее в чаше сердце. Раздался странный музыкальный звук, словно кто-то коротко тронул струны арфы, а из его рта вылетело маленькое яркое солнышко, которое тут же зависло над огнём, слегка подпрыгивая в облаках пара.