Джесси двигается стремительно. Его рука обвивается вокруг моей талии, и он с рычанием прижимает меня к ближайшей стене. Я в восторге и пытаюсь вести себя спокойно, но мои губы приоткрываются, и я шокировано охаю.

— Кажется, ты шумишь, — тихо замечает он, держась за одну сторону моего лица и прижимаясь ртом к моему уху.

Я смыкаю губы, зажмуриваюсь и прислоняюсь головой к стене. Мне нужно сосредоточиться, потому что он собирается сделать все жестко, даже если и не хочет.

— А теперь слушай очень внимательно. — Он расстегивает мой лифчик, не убирая руки с моей щеки, и губ от моего уха. — Кажется, я нравлюсь твоим родителям. Не испорти это.

О, Господи, моя уверенность быстро убывает. Почему он не забронировал номер в отеле, черт возьми? Я до боли прикусываю губу, решив молчать, когда с меня стягивают кружевной лифчик, и он падает на пол, а затем Джесси склоняет голову и вбирает в рот мой сосок, нежно посасывая, пока тот не становится жестким и не начинает покалывать. Я ударяюсь головой о стену, мое лицо искажается от отчаянной попытки сдержать стон удовольствия.

И терплю неудачу.

— О-о-о, боже, — стону я, снова ударяясь головой о стену.

— Ох, дорогая. — Он тут же оказывается у моих губ. — Ты просто не можешь это контролировать, ведь так?

Я качаю головой, беззастенчиво соглашаясь с ним.

— Нет.

— Что только подтверждает то, что мы оба знаем, не так ли?

Он приподнимает свои обнаженные бедра вверх, заставляя меня встать на цыпочки, чтобы попытаться избежать трения, из-за которого я еще больше потеряю контроль.

Я снова терплю неудачу.

— Да, — с трудом выдыхаю я, не контролируя себя и хватаясь за его обнаженные плечи.

— И что же это, Ава? — Он кусает мою губу и держит в ожидании, когда я дам ответ — ответ, который мы оба знаем.

— Власть у тебя, — спокойно подтверждаю я.

Его глаза сверкают одобрением, и я тянусь к его члену, но он отстраняется от меня, слегка покачивая головой.

— Кажется, мы только что выяснили, у кого власть. — Мою руку отталкивают. — И мне нужно сохранить благоприятные отношения с твоими родителями, так что ты будешь молчать.

Он пристально смотрит на меня, очевидно, ожидая подтверждения того, что я понимаю. Но я абсолютно не могу гарантировать свое молчание.

— Ты можешь молчать, Ава?

— Да, — лгу я.

Я попала от него в зависимость, и я не скажу «нет», если это будет означать, что он уложит меня в постель для обнимашек. Беременность ко мне сурова. Я еще в большем отчаянии, чем когда-либо, если такое вообще возможно.

Джесси лениво моргает, на лице мелькает почти незаметная улыбка. Он отводит мою руку от волос.

— Похоже, у нас проблема, — шепчет он. — Не двигайся.

Джесси отступает, и мне хочется наорать на него, но потом он что-то поднимает с пола, и я отвлекаюсь, когда он снова медленно возвращается ко мне, пряча что-то за спиной.

Я ерзаю и очень напряженно думаю о том, что, черт возьми, он скрывает, но мои страдания длятся не долго. Джесси вытягивает руки перед собой и в них оказывается мой кружевной шарф, затем обматывает его вокруг кулаков и туго натягивает. Я стискиваю зубы, как и бедра. На самом деле, каждый мускул значительно напрягается при мысли о том, что мне сулит этот шарф, и я знаю, что его не используют для того, чтобы завязать мне глаза.

— Думаю, мы назовем это тихим трахом. — Джесси подносит шарф к моему рту и просовывает его между моими губами. — Держи язык за зубами, — нежно инструктирует он, заводя руки за мой затылок и завязывая ткань крепко, но не туго. — Если захочешь закричать, прикуси язык. Поняла?

Я киваю, следя за ним, когда он наклоняется и снимает с меня трусики. На самом деле не имеет значения, что я не могу говорить, потому что мой разум опустел. Я не могу придумать, что сказать, мои единственные мысли — это предвкушение. И, возможно, некая часть меня задается вопросом: затыкал ли он рот кому-то раньше. Вероятно. Скорее всего. Это нежелательно, но моя покорность мешает мне гнаться за этой мыслью… а еще обжигающее прикосновение языка, бегущее по внутренней стороне моей ноги. Я не хочу кричать, но все равно кусаю шарф, мои веки закрываются, сердце бьется ровно. Я чувствую себя на удивление спокойно.

Джесси переплетает наши пальцы, прижимая мои руки к стене у меня над головой, и тяжело дышит мне в ухо, прежде чем ласково и мучительно медленно поцеловать чувствительную кожу внутренней стороны руки. Я тут же опасаюсь, что единственный крик, который я издам, будет от нетерпения. Он не собирается торопиться.

— Думаю, мы сделаем это лежа. — Его низкий, уверенный голос заставляет меня молиться о контроле, он опускает наши руки, все еще с переплетенными пальцами, а затем начинает пятиться, побуждая идти за ним. Не то чтобы я нуждалась в побуждении. Я последую за этим мужчиной, куда бы он ни пошел, будь то постель или край света.

Джесси подхватывает меня на руки, встает на колени на маленькую двуспальную кровать и осторожно укладывает меня на нее. Касается кончика моего носа поцелуем, убирает с лица волосы, а затем слегка поворачивает на бок, приподнимая мою ногу и сгибая ее, чтобы оседлать ту, которая все еще вытянута на кровати. Он движется вперед, опираясь на одну руку, а другой придерживает мою ногу, наблюдая за своим приближением, пока не касается моего входа. Если бы я могла, то взвизгнула бы, но мне приходится потянуться вверх, чтобы схватиться за изголовье кровати. Моя спина выгибается, хотя он еще ничего не сделал. Это мучительно.

— Ава. — Он целует мою ногу. — Ничто не может сравниться с этим.

Он медленно погружается в меня, его голова запрокидывается, а мне остается лишь смотреть. Я пересиливаю непреодолимую потребность в полном блаженстве закрыть глаза, желая просто наблюдать за его лицом. Челюсть Джесси напрягается, его хватка на моей лодыжке усиливается, его теперь свободная рука лежит на моей талии, а каждая мышца торса четко очерчена. Я так хочу его потрогать, но наслаждение лишило меня возможности двигаться. Он прав. Ничто не может и никогда не сможет сравниться с этим. Это мучительно приятно, и я заворожена им, полностью очарована. Влюблена в него до невозможности.

— Нравится то, что ты видишь? — спрашивает он, медленно выходя из меня.

Я так зациклилась на движении его мышц, что не заметила, как он опустил голову, изучая меня. Он затыкает мне рот, доставляет такое удовольствие, а потом ожидает невозможного. Хочет, чтобы я ответила? Этого не требуется, он прекрасно знает ответ, но я все равно киваю. Джесси не улыбается и не выказывает никакого одобрения моему ответу. Просто продолжает постепенно погружаться глубоко в меня, как бы вознаграждая за мой молчаливый ответ.

— Мне тоже нравится то, что я вижу. — Я благословлена точным движением его бедер. Возможно, я не смогу кричать от удовольствия, но могу стонать. Что я и делаю.

Медленно выходя, он погружается обратно, переходя в устойчивый ритм. Он не теряет контроля, нанося точные, глубокие, мощные удары, но без силы, на которую, я знаю, он способен. Он полон решимости высказать свою точку зрения — точку зрения о ненужной жесткости, которая, как я думаю, мне нужна, и точку зрения, которая, я не уверена, что понадобилась бы, не будь я беременна. Меня балуют. Обожают до безумия. С этим я могу жить в течение следующих нескольких месяцев.

Джесси скрежещет зубами, и я снова стону, чувствуя укус на лодыжке, откидываю голову назад, и меня неожиданно охватывает горячее покалывание, пронзающее все тело, но особенно оно интенсивно между бедер.

— Она теряет контроль, — тихо выдыхает он, приподнимаясь выше на коленях, увлекая за собой нижнюю часть моего тела.

Моя голова мечется из стороны в сторону, я крепче хватаюсь за изголовье и выгибаюсь всем телом, чтобы попытаться перевернуться на спину. Мои попытки тщетны. Я никогда не смогла бы одолеть Джесси. Он крепко держит меня за бедро, удерживая там, где хочет.

— Не сопротивляйся мне, Ава. — Он наносит удар твердо, но осторожно, это далеко не та сила, на которую он способен. Но все равно это хорошо.

Я не нуждаюсь в этом. А жажду. Здесь большая разница, но мое ненасытное желание удовлетворено должным образом, и теперь ожидаемо. Джесси снова входит с приглушенным шипением. Я опять пытаюсь перевернуться, но это бесполезно. Мне никогда не победить, я лишь выбьюсь из сил, а мне хочется сохранить энергию для назревающего освобождения. Я кусаю шарф и издаю приглушенный крик.

— Я свожу тебя с ума, детка? — спрашивает он с явным оттенком самодовольства, возвращаясь к плавному, ровному темпу.

Я не смотрю на него. Закрываю глаза и сосредотачиваюсь на том, чтобы уловить гулкий ритм в моей сердцевине, прежде чем Джесси прикажет контролировать его. Он управляет мной, и хотя его движения медленные, почти без усилий, они все равно проникают очень глубоко, доставляя невероятное удовольствие, к которому я неумолимо приближаюсь.

— Ава, ты хорошо справляешься. — Он погружается в меня, вращает бедрами и, скрежеща зубами, выходит. — Моя искусительница становится все сильнее.

Снова погружение, вращение и выход.

Я всхлипываю, стискивая изголовье кровати. Единение наших тел невероятно приятно. Волшебно. Срань господня! Я пытаюсь выкрикнуть его имя, но все, чего добиваюсь, — это сдавленный, неслышный вой.

— Ава! — громко шепчет он. — Заткнись нахрен!

С этим жестким требованием приходит менее контролируемое движение его бедер. Это просто выталкивает из меня еще один крик, уже не поддающийся расшифровке. Всплеск удовольствия раззадоривает меня, Джесси склоняет голову к моей ноге и прикусывает, а затем обводит большим пальцем клитор. Вот и все. Я выгибаюсь в жесткую дугу, когда каждая мышца начинает сокращаться, и кусаю кружевной шарф. Если бы могла, я орала бы благим матом, так что, несомненно, хорошо, что не могу. Я дрожу, стону, а Джесси все погружается в меня, все еще твердый и все еще кусает меня за лодыжку. Я наслаждаюсь удовольствием, но оно все длится, длится и длится.