Эпилог 1

Сесилия

Две недели спустя

Возможно, я немного поторопилась с приездом в дом Джереми.

Мало того, что я ничего не упаковала и мне пришлось покупать все необходимое здесь, так еще и пришлось звонить маме и папе, пока я летела в самолете, что привело к некоторой драме, со стороны папы, конечно. Он обвинил Джереми в том, что тот похитил меня, а когда я заверила его, что это не так, он сказал, что следит за ним, а потом добавил:

— Однажды я найду на тебя компромат, мальчик.

Я не могла удержаться от смеха. Я часто так делала с тех пор, как Джереми поцеловал меня и отнес на руках в самолет.

Последние две недели ничем не отличались от медового месяца. Его родители радушно приняли меня в своем доме. Хотя его отец все еще кажется немного пугающим. Но когда Лия, мать Джереми, рядом, страх немного ослабевает.

На днях Анни и Крей приехали после нескольких недель, проведенных с родителями Крея, и мы вместе пошли на пляж.

Джереми чуть не утопил какого-то парня за то, что тот посмел потрогать мою задницу. Я думал, что Крей поможет остановить его, но он сам затеял драку с мужчиной, который смотрел на Анни, а потом практически накрыл ее полотенцем.

Хорошие времена.

Я думаю, Крей ревнует меня, потому что я нравлюсь Адриану, в то время как он все еще борется за свое одобрение.

— Ты забрал его драгоценную маленькую дочь, — сказал ему Джереми, обнимая меня за плечи. — Сесилия присоединилась к его семье. Это другое.

— Я могу присоединиться к его семье.

— Не получится. Все равно по-другому.

В этот момент меня осенило — я действительно собираюсь присоединиться к семье Волковых. Я имею в виду, не в браке или что-то в этом роде. Еще слишком рано об этом думать.

Но пока я с Джереми, часть всей охраны, страшных охранников, одетых в черное — серьезно, я теперь глубоко ценю Илью — и всего, что между ними.

Я влюбилась в принца мафии.

И я все еще смиряюсь с тем, что убийство без угрызений совести — это часть его сущности.

Что через несколько лет он станет таким же, как его отец.

Как однажды сказал мне Илья, либо я принимаю его таким, какой он есть, либо отпускаю его. Поскольку я физически не могу быть без него, мне придется привыкнуть к этой его части.

Серьезно, во время дня рождения Глин, когда я выглянула в окно и не увидела его, притаившегося под деревом, как обычный преследователь, мое сердце сжалось так сильно, что я подумала, что у меня точно будет приступ.

На мгновение я поверила, что он увидел, как я разговариваю с Лэном, и вернулся к своим прежним убеждениям о том, что я ему изменяю, но в основном мне было больно думать, что он ушел навсегда.

Я так привыкла к тому, что он следил за мной, был везде и даже подружился с моими дедушками. Без шуток. Дедушка Кельвин спрашивал о нем всякий раз, когда я приходила к нему в гости, пока я не притворилась обиженной и не спросила, кто его внучка.

Суть в том, что Джереми был везде, и когда я потеряла его, всего на несколько минут, я поняла, насколько бесполезной была моя борьба. Не имело значения, насколько я боялась, что мне будет больно. Потеря его пугала меня еще больше.

Как будто хорошо зная о моей фобии, Джереми проводит со мной как можно больше времени. Ему помогает то, что у него есть отдельный дом, построенный немного подальше от родителей. Таким образом, мне не нужно беспокоиться о том, что люди услышат нас, когда он будет трахать мои мозги.

Он был просто ненасытным зверем с тех пор, как мы приехали сюда вместе. Что-то вроде мести за все то время, что я не позволяла ему прикасаться к его любимой вещи. Ко мне.

— Серьезно, прекрати это. — Я пытаюсь безуспешно вырваться из его объятий.

Он только что закончил трахать меня, и я едва могу двигаться, но его член тверд и готов к новому раунду.

— Не могу. — Джереми обхватывает меня сзади, его эрекция упирается мне в щеки. Он покусывает мочку моего уха, горло, боковую часть груди, везде. И я не могу не наклонить голову в сторону, чтобы дать ему больше доступа.

Мы стоим посреди его дома, в гостиной, после того как он прогнал меня из спальни сюда.

— Мне больно. — Я хнычу, когда он покусывает чувствительное место на моем горле.

— Я позабочусь об этом, но сначала...— Его член упирается в мою заднюю дырочку.

— Разве ты не слышал, что мне больно?

— Не здесь. — Он делает неглубокие толчки в мое заднее отверстие, и я дрожу.

— Джереми...

— Мне нравится, когда ты стонешь моё имя. — Его голос грубеет, его прикосновения становятся более страстными, отчаянными, как будто он не может войти в меня достаточно быстро или обладать мной достаточно сильно.

— Джереми, — шепчу я и целую его губы. — Джереми, Джереми, Джереми.

— Черт, Сесилия. Ты станешь моей смертью.

— Так же, как и ты станешь моей.

— Скажи мне, что ты любишь меня.

— Я люблю тебя, Джереми, — пробормотала я.

— Я единственный, кого ты любишь?

— Только тебя. — Я касаюсь его щеки и таю, когда он наклоняется к моей щеке. — Ты любишь меня?

— Я без ума от тебя, lisichka. Я люблю тебя больше, чем можно выразить словами.

— Что ты любишь во мне?

— Твой мелодичный голос и элегантная манера говорить. — Он целует мое горло, где находятся голосовые связки. — Твой притягательный вкус. — Он покусывает точку моего пульса. — Твой гребаный аромат водяных лилий, от которого, если я не вдыхаю его, у меня болит голова. — Он нюхает мою шею, затем за ушами, прежде чем поцеловать мой нос, щеку и глаза. — Твое лицо, то, как ты смотришь на меня, то, как ты смотришь, когда видишь меня, то, как ты смотришь, когда я прикасаюсь к тебе.

Я взлетаю так высоко под воздействием его слов, что удивляюсь, как я не разбилась и не сгорела от достигнутых высот.

— Чем отличаются мои взгляды на тебя?

— Ты смотришь на меня так, будто любишь меня. Твои губы приоткрываются, а глаза расширяются, когда ты видишь меня. А когда я прикасаюсь к тебе? Ты выглядишь так, будто тебе нравится быть моей собственностью, преследуемой, одержимой. Тебе нравится быть моей.

— Да. Очень, очень сильно.

— И я люблю, когда ты моя, Сесилия.

— Я тоже.

— Только моя?

— Да. — Я хихикаю. — Перестань ревновать.

Его руки крепко обхватывают меня.

— Я ревнивый человек. Я всегда буду думать о тех годах, когда ты влюблялась в этого ублюдка Лэндона.

Я протягиваю руку и глажу его по щеке.

— Ты можешь получить остаток моих лет, Джереми.

Он начинает кружить меня, когда до моих ушей доносится звук открывающейся двери. Джереми толкает меня за собой и набрасывает на меня тонкое одеяло.

Вскарабкавшись, я натягиваю его на себя, пока Джереми смотрит в коридор.

— Кто, бля...— Его слова обрываются, когда в дом входит миниатюрная женщина с улыбкой на лице. — Мама!

Настала его очередь накрыться одеялом, в которое я завернута.

— От кого ты прячешься? Я твоя мама, — говорит она с мягкой улыбкой, ставя корзину с едой на журнальный столик.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он более спокойным голосом после того, как разделил со мной одеяло.

— Проверяю, как ты, поскольку ты не выходил из гостевого дома уже... два дня. Ты почти не ешь еду, которую я тебе присылаю.

Я вздрогнула и посмотрела на Джереми.

Прошло столько времени, а он заставил меня потерять счет .

— Бедная девочка выглядит обезвоженной.

— Я заставлял ее пить.

Мои щеки пылают, и я наступаю ему на ногу, но могла бы и не наступать, учитывая улыбку на его лице.

Лия качает головой.

— Твой отец хочет тебя видеть. Переоденься и приходи в главный дом. Мы поужинаем вместе.

— Хорошо. Ты уходишь первой, мама. Мы тебя догоним.

— Нет. Ты просто продолжишь запирать Сесилию здесь. Я подожду, пока ты спустишься.

Он ворчит после того, как мама разрушает его план поступить именно так, и мы, неловко спотыкаясь, поднимаемся наверх. Мы быстро принимаем душ, и он остается в ванной, чтобы побриться, а я надеваю первые попавшиеся джинсы и топ и спускаюсь вниз.

Во-первых, я не хочу заставлять ее ждать.

Во-вторых, я не хочу, чтобы она думала, что мы там трахаемся.

Я застаю Лию за уборкой в гостиной, хотя она вроде как чистая. Я благодарна, что секс был на лестнице, так что на диване нет никаких следов.

— Сесилия, ты здесь. — Она смотрит на меня.— Как ты от него сбежала?

Я касаюсь своей шеи, уха и волос.

— Я... эм...

— Я шучу. — Она хватает меня за руку и заставляет сесть рядом с ней на диван. — Мы мало разговаривали с тех пор, как ты приехала, по понятным причинам, но я хотела поблагодарить тебя, Сесилия.

— За... что?

— За то, что ты увидела человека внутри Джереми, а не холодное существо, которого он демонстрирует всему миру. Нужно быть храброй душой, чтобы копнуть глубже и увидеть его таким, какой он есть на самом деле, и не оттолкнуть его.

Я качаю головой.

— Вам не нужно благодарить меня. Он и во мне покопался. Он гораздо больше, чем утверждает его репутация.

— Верно? Он как его отец. Только избранные видят то, что он скрывает внутри. — Ностальгический взгляд охватывает ее глаза. — У него было трудное детство, мой ангел, отчасти потому, что я не всегда была рядом с ним, и я ненавижу себя за это каждый день. Я очень благодарна, что он так хорошо вырос.

— Пожалуйста, не ненавидьте себя. — Я глажу ее руку. — Джереми понимает.

Мягкий свет озаряет ее черты.

— Понимает?

Я судорожно киваю.

— Больше, чем вы можете себе представить.

Она снова улыбается с заразительной радостью, которую я не могу не отразить.

— Я знаю, что ты новичок в этой жизни, но я надеюсь, что ты привыкнешь к ней. Бог свидетель, мне потребовались годы, но я справилась, и помогу тебе приспособиться... Конечно, если ты хочешь.

— Да, пожалуйста. Я буду вечно благодарна.

— Мы, девочки, должны держаться вместе. Я так рада, что вы с Джереми выбрали друг друга.

— Я тоже.

Джереми появляется на вершине лестницы и спускается, сузив глаза на нас.

— Я слышал свое имя. О чем вы говорили?

— Это наш секрет. — Лия подмигивает мне, и я улыбаюсь.

Затем я обнимаю Джереми, пока мы втроем идем на семейный ужин с Адрианом.

Похоже, я нашла себе новую семью.