Пришел. Увидел. Победил.

Так выглядит наследник мафии. Зверь в процессе становления. Зверь с самого рождения. Даже если бы его отец не был частью Братвы, я не сомневаюсь, что Джереми пошел бы по тому же пути. Он определенно не создан для того, чтобы быть обычным гражданином.

С каждым его мощным шагом зрители приходят в восторг. Ему не нужно выставлять себя напоказ или менять выражение лица, чтобы привлечь всеобщее внимание. Это происходит естественно и без усилий. Например то, как он заманил меня в ловушку. Я внутренне вытряхиваю эту мысль из головы.

Николай бьет его по плечу и остается позади, пока Джереми проскальзывает на ринг. Его внимание сосредоточено на Лэне, который ухмыляется в своей обычной провокационной манере. В тот момент, когда рефери объявляет о начале боя, кажется, что все затаили дыхание. Все с нетерпением ждали столкновения двух титанов, лидеров Язычников и Элиты, пожизненных соперников из КЭУ и КУ. Это борьба за чемпионство. Возможно, финал перед финалом. Джереми и Лэн несколько секунд кружат вокруг друг друга, прежде чем Джереми бросается на него. Он успешно наносит первый удар, вызывая рев толпы. Но он даже не успевает отстраниться, когда Лэн наносит удар кулаком в боковую часть его лица с такой силой, что на губах Джереми появляется кровь. Я задыхаюсь вместе со многими другими. Ава прыгает вверх-вниз и поднимает кулак в воздух.

— Да! Это мой мальчик. Держи его, Лэн!

Я дрожу всем телом и даже не могу нормально дышать, так как повторяется тот же сценарий. Каждый раз, когда один из них наносит удар, другой отпрыгивает назад и наносит более сильный удар. Толпа попеременно задерживает дыхание, задыхается и аплодирует так громко, что у меня чуть не лопаются барабанные перепонки. Я никогда не видела более жестокого проявления насилия и тестостерона, чем сейчас. Они как будто хотят убить друг друга у всех на глазах.

Я знала о вражде, которая была между ними, но не думала, что она настолько дикая. Или неконтролируемая. Чем больше я смотрю, тем сильнее сжимается мой желудок. Не думаю, что смогу остаться до конца. Уверена, что Ава сможет добраться до дома сама...

Мои мысли обрываются, когда Джереми вытирает кровь с уголка рта и смотрит прямо на меня. Как будто он знал, что я была там все это время. Как, черт возьми, он нашел меня среди всех этих людей? Мой желудок вздрагивает, когда он смотрит на меня своим ледяным взглядом. Только сейчас в их серых глубинах вспыхивает огонь. Нет, это лесной пожар, который не остановить, пока он не пожрет все на своем пути. Он смотрит на меня, как будто я первая, кого он поглотит. Как будто я единственная, кого он видит в толпе. И это не имеет смысла. Джереми никогда не смотрел на меня так. Или смотрел?

В ту ночь, первую ночь на палубе, после того, как он затащил меня внутрь и опустился на меня во время моего дурацкого сонного паралича, думаю, у него был такой взгляд, прежде чем он попытался задушить меня.

Я задыхаюсь, когда Лэндон, воспользовавшись моментом, валит его на землю. Он наклоняется, чтобы прошептать ему что-то на ухо, затем встает во весь рост, широко раскрывает руки и ухмыляется, показывая окровавленные зубы, пока наши студенты повторяют.

— Кинг! Кинг! Кинг!

Но их праздничные крики заканчиваются коллективным «Аахх», когда Джереми вскакивает и бьет Лэна в лицо. Он бьет его кулаками по лицу снова и снова. Жестокость на уровне криминала, и она усиливается с каждой секундой. Наши студенты замолкают, в то время как студенты КУ сходят с ума. Их аплодисменты усиливаются вместе с безумием Джереми. Рефери вскакивает, чтобы объявить, что он победил по очкам, но вместо того, чтобы отойти, Джереми бьет Лэна еще раз. А когда он пытается встать? Джереми снова бросает его на землю, как бы доказывая свою правоту.

Я глуха ко всему этому шуму, к болтовне студентов, к ворчанию Авы из-за потери денег, которые она поставила на Лэна. Мой взгляд остается прикованным к Джереми, который смотрит на Лэндона так, словно у него на него личная обида. Может ли он знать о причастности Лэндона к пожару? Может быть, о моем участии? Я никогда не переставала чувствовать себя виноватой за это, даже после того, как Джереми угрожал мне и превратил меня в свою секс-игрушку. Его мораль не должна отражать мою, и я не хочу причинять людям боль. Однако я не настолько идиотка, чтобы рассказать ему об этом. Это только создаст проблемы.

Я была уверена, что Лэндон тоже этого не сделает, но он был явно недоволен тем, что я отказалась быть его шпионкой, так что, возможно, он предал меня. Нет. Он бы этого не сделал. По крайней мере, я надеюсь, что нет. В любом случае, не хочу здесь оставаться. Мне удается утащить за собой Аву. Учитывая ее подавленное состояние, она не слишком возражает и не называет меня дурой.

Мы едим мороженое по дороге в общежитие, а потом я говорю ей, что собираюсь заниматься. Она говорит, что будет заниматься на виолончели. Обычно я жду, когда она уснет, чтобы улизнуть, но сегодня мне неспокойно. Через пятнадцать минут после того, как звук ее виолончели заполняет пространство, я накидываю толстовку и выскальзываю из квартиры. кажется, что дорога до коттеджа занимает целую вечность. Я открываю ворота ключом, который Джереми дал мне вскоре после того, как я стала постоянной гостьей в его доме. Весь дом окутан темнотой, но готическая атмосфера не беспокоит меня сегодня. Меня беспокоит что-то другое. Инстинктивно я останавливаюсь у двери коттеджа. Обычно в это время он устраивает засаду, а затем преследует меня по всему дому. Однако, когда я открываю дверь, ничего не происходит. Хотя уверена, что видела его мотоцикл снаружи. Может быть, он принимает душ?

Я обхожу весь коттедж, но его и след простыл. Однако через кухонное окно, которое он починил после того, как я разбила его вдребезги, я вижу массу мышц. Мои шаги осторожны, когда я направляюсь в его сторону. Джереми сидит на палубе, опершись ладонями о дерево, и смотрит на мрачное озеро, которое, я уверена, наполнено водяными призраками.

Я останавливаюсь прямо за ним, а затем вскрикиваю, когда он хватает меня за лодыжку и бросает вперед. Но прежде чем я падаю в воду, он усаживает меня к себе на колени так, что я оказываюсь на нем, и обхватывает большой рукой мою талию. Он смотрит на меня темными глазами, такими темными, что они практически сливаются с ночью.

Однако на его лице затаилась другая эмоция, которую я никогда не видела.

Что-то похожее на... облегчение. Удивление?

— Ты пришла.

Я позволяю своим ладоням упасть на его плечи.

— Ты сказал мне приходить каждую ночь, помнишь?

Его хватка крепче обхватывает мою талию.

— Ты рано.

— Ава рано легла спать, — ложь.

— Понятно, — что-то странное в его тоне и выражении лица сегодня. Оно... мягче. Больше человеческого, чем звериного.

А Джереми никогда не бывает мягким, так что это сбивает меня с толку, но я также хватаюсь за это, желая, нет, нуждаясь, чтобы как-то проникнуть в его броню. Несправедливо, что только он имеет такую привилегию.

Я прикасаюсь к порезу у его губ, медленно, неуверенно.

— Тебе, наверное, стоит их обработать.

Он издает странный звук, но в остальном молчит.

— Тогда, — я прочищаю горло. — Как ты узнал, что я была там?

— Я знаю о тебе всё, lisichka.

— Но я не знаю.

— Ты не знаешь о себе всё?

— Я ничего не знаю о тебе, Джереми.

— Тебе и не нужно.

— Но я хочу.

Его выражение лица напрягается, но он говорит спокойно.

— Почему?

— Чтобы все было справедливо.

— Я несправедливый человек.

— Я прекрасно знаю это, — я позволяю своим пальцам задержаться на его твердой челюсти. — Но я все равно хочу узнать тебя.

— Удачи. Попытка бесплатна, успех — нет.

— Очень удобно.

— Не за что.

— Я не поблагодарила тебя.

— Все равно не за что.

Я вздыхаю, и он слегка улыбается — настолько, насколько Джереми может улыбнуться. И святое дерьмо. Почему он выглядит в десять раз привлекательнее, когда делает это? Это нездорово для моего учащенного сердцебиения.

Постепенно мои сомнения исчезают. Лэн не мог рассказать ему о моем участии в пожаре. Джереми ни за что не остался бы собранным, если бы это было так. Он бы уже утопил меня в озере.

Я все еще не чувствую никакого облегчения.

— Ты разочарована?

Его вопрос застает меня врасплох.

— Ч-что?

— Из-за того, что я победил твоего драгоценного Лэндона и испортил его прекрасное лицо.

— Не совсем. То есть, я бы предпочела, чтобы вы не дрались, но победитель должен быть. Я уверена, что Лэн сделал бы то же самое, если бы был на твоем месте.

Он делает паузу, наблюдая за мной со странным намерением.

— Разве ты не болела за него?

— Ава болела. Она проклинала тебя всю ночь напролет за потерянные деньги.

— А как насчет тебя? Ты проклинала меня?

— Нет, и я не болела за Лэна.

— Тогда ты болела за меня?

— Я так не думаю.

— Значит, это возможно. Я верю в то, что ты болела за меня.

— Почему это важно? — он поднимает плечо, но его рука крепко обхватывает мою талию. — Не понимаю.

Мы остаемся так на некоторое время. Секунды. Минуты. За это время его взгляд теряется в озере, а я наблюдаю за его лицом.

Это первый раз, когда он как бы обнимает меня вне секса, и я хочу продлить этот момент как можно дольше.

— Я собираюсь остаться на ночь, — объявляю я ни с того ни с сего.

Нет, на самом деле я думала об этом всю неделю, но только сейчас набралась смелости и сказала это вслух.

Его взгляд скользит по мне, а я не могу отделаться от ощущения дискомфорта при виде синяков и порезов на его лице.

— Почему? — спрашивает он, его тон любопытный.

— Потому что я хочу.

— Почему ты хочешь?

— Я же сказала тебе. Потому что хочу узнать тебя получше.

— Проведя ночь рядом со мной, ты не сможешь узнать меня получше.

— Может, и нет, но это только начало.

И я буду бороться до последнего, чтобы получить право голоса во всем, что у нас будет.