Глава 28

Крейтон

У каждого есть своя цель. У Вселенной. У моих родителей. У Лэндона.

У каждого с самого начала был свой курс жизни и путь, по которому он должен был следовать.

Вселенная решила, что мои биологические родители не заслуживают жизни, и разрушила мою жизнь задним числом.

Мама и папа считали, что любая информация о моем прошлом не нужна, поэтому они приложили все усилия, чтобы скрыть ее от меня.

Лэндон нуждался во мне как в зачинщике хаоса, переменной, которую он использовал, чтобы столкнуть Язычников и Змей без участия Элиты, поэтому он скрывал информацию.

Но у него на уме была моя месть.

Так он назвал это раньше, после того, как вскользь упомянул, что похитил Николая, потому что мы можем использовать его, чтобы выманить Джереми.

— Как только лидер Язычников будет здесь, ты сможешь ударить его, убить его. Получить свою долгожданную месть. Что может быть лучше, чем наказать грех родителей, отняв у них единственного наследника?

Илай думает, что Лэндон сказал это, чтобы я отпустил его, но его слова недалеки от истины.

С тех пор я остаюсь запертым в своей комнате, сижу в темноте часами, даже целый день, глядя на свои окровавленные руки.

Этого недостаточно.

Этого количества крови просто недостаточно.

Должна быть расплата. Око за око. Жизнь за жизнь.

А поскольку родители неприкасаемы, дети заплатят за них.

Как и я семнадцать лет назад.

В любом случае, это причинит им гораздо больше боли, учитывая, что они потратили всю свою жизнь на то, чтобы вырастить их будущими лидерами Волковых.

За моей грудной клеткой вспыхивает боль, сначала ноющая, но вскоре становящаяся совершенно невыносимой.

Мысль о ней режет мою ушибленную грудь и жестоко лишает меня воздуха.

Я всегда считал себя немного бессердечным, но именно Анника доказала, что у меня действительно есть сердце.

Только оно предназначено для избранных, эксклюзивный список, в который она каким-то образом попала.

Закрытая дверь, в которую она ворвалась.

Высокая стена, которую она разрушила до основания.

Но с какой целью?

Мы дошли до того момента, когда я не только разобью ее сердце, но и разрушу ее, пока не останется ничего, что можно было бы починить.

Анника всегда смотрела на меня как на Бога. Она не знала, что алтарь, которому она поклонялась, принадлежит Богу-тирану.

В темноте своей комнаты я едва вижу свои руки. Я едва существую. Я словно выплываю из своего тела в параллельный мир.

Тигр мяукает со своего места у моей ноги. Он не покидал меня с тех пор, как я заперся здесь. Он просто терся об меня.

Я глажу его по голове, а затем хватаю его и ставлю за дверью, чтобы он мог найти Брэна или Реми.

Снова запершись в своей комнате, я достаю свой телефон и перечитываю последнее сообщение, которое она прислала.

Особенно последнюю часть.

Я скучаю по тебе. Я хочу поцеловать тебя.

Мои пальцы сжимаются вокруг телефона, затем я швыряю его об стену с такой силой, что он разбивается вдребезги и падает на пол.

Комната становится удушливой от моего тяжелого дыхания и ее чертовым фиалковым ароматом. Он повсюду: на моих простынях, в моей ванной, в моем гардеробе.

Может, я и был тем, кто доминировал над ней, но именно она оставила свой след повсюду.

В моем воздухе, на моей коже и до мозга моих гребаных костей.

Встав, я срываю простыню с матраса и бросаю ее на пол. Я разбиваю лампу, а затем использую ее, чтобы разрушить все в ванной.

Ее шампунь, ее духи, ее зубную щетку, ее пушистые полотенца. Я случайно порезал руку и измазал их кровью.

К тому времени, как я заканчиваю, тяжело дышу, и все вокруг так же разбито, как и я.

Но этого все еще недостаточно.

Ярость бурлит в моих венах, наливаясь кровью и требуя большего. Пора перевести это на новый уровень.

Лэндон уже сказал, что приведет Джереми к моей двери, угрожая жизни Николая.

Прошло достаточно времени, чтобы он выполнил это обещание.

Я выхожу из своей комнаты и направляюсь в подвал. Илай сказал, что он будет следить за Лэном, пока тот будет лечить свои раны.

Реми отключился вскоре после того, как Брэн отнес его в комнату, слишком пьяного, чтобы заботиться о чем-либо.

Я ожидаю найти Николая все еще под наркотиками. Он проснулся рано утром и чуть не сломал руку, пытаясь освободиться от привязи, так что Лэндону пришлось снова накачивать сумасшедшего чертова ублюдка.

Мои ноги останавливаются возле подвала, когда автоматический свет не включается.

Недостатка в электричестве нет, поэтому единственное объяснение — кто-то специально отключил его.

Конечно, я вижу тень, быстро движущуюся по коридору. Стратегически.

Я отслеживаю ее движение, пока она не достигают цели.

Дверь в подвал.

Когда она вставляет ключ и отпирает ее, я вижу не кого иного, как своего кузена.

Удивительно, но это не Лэндон.

Брэн проскальзывает внутрь со стремительной ловкостью, которую я наблюдаю впервые. Я жду несколько мгновений, прежде чем последовать за ним.

Через приоткрытую дверь я вижу огромное тело Николая, скорчившегося на стуле, к которому он привязан. Его голова упала на грудь, а длинные волосы распущены и закрывают лицо.

Брэндон остается на безопасном расстоянии, наблюдая за ним с пустым выражением лица.

Он всегда был самым уравновешенным из нас четверых. Он никогда не предавался охоте, манипуляциям, шалостям, дракам или чему-то чудовищному.

Брэндон Кинг — единственный хороший мальчик среди нас.

Если его брат-близнец — вулкан, то Брэн — земля, тихая, глубокая, и у него действительно есть сердце

Мораль.

Вот почему я не сомневаюсь, что он отпустит Николая. Он просто не из тех, кто будет сидеть сложа руки, пока кто-то страдает.

Эта черта, которая, возможно, однажды приведет его к смерти.

Я собираюсь ворваться внутрь и нарушить его план, но останавливаюсь, когда Брэн протягивает нерешительную руку к... волосам Николая.

Он медленно, осторожно откидывает их назад, открывая бессознательное лицо. С губ Николая срывается стон, и Брэндон рывком отпускает его. Его рука находит заднюю часть шеи и тянет за короткие волоски.

Глаза Николая моргают, зрачки расширены, и он кажется высоким, как воздушный змей.

— Цветок лотоса...? Что ты здесь делаешь? — его голос хриплый, немного невнятный, едва понятный.

Брэн неохотно отпускает его волосы. Затем он достает из-за пояса нож и начинает резать путы Николая.

— Это ты пришел в мой дом. Ты просто не мог остаться в стороне?

Однобокая ухмылка приподнимает губы Николая.

— А как еще я мог увидеть то, как ты очаровательно беспокоишься обо мне?

— Я не беспокоюсь о тебе, и не называй меня, блядь, снова очаровательным.

— Ого. Шикарный мальчик умеет материться.

— Заткнись или я оставлю тебя на несуществующую милость моего брата и кузенов.

— Если бы я знал, что увижу тебя с такой стороны, я бы уже давно себя похитил.

— Ты с ума сошел?

Николай поднимает плечо.

— Возможно.

Брэндон качает головой и испускает долгий вздох.

— Я освобожу тебя и оставлю заднюю дверь открытой, тебе придется самому искать выход.

— Нет. — Я прохожу внутрь, и Брэн замирает, затем медленно поворачивается ко мне лицом.

— Крей.

— Отойди. — Приказываю я, когда он продолжает пытаться перерезать веревки.

— Это неправильно, и ты это знаешь...

— Отойди на хрен, Брэн. Я не буду повторяться.

Он подчиняется, но не убирает нож и оставляет его висеть у себя на боку. Когда я зашел в свою комнату, Лэн и Илай рассказали ему о ситуации, так что он точно знает, почему я это делаю.

— Убирайся.

— Послушай... — он подходит ко мне. — Я знаю, что ты чувствуешь потребность в мести, но все это неправильно.

— Никто не спрашивал твоего мнения. Не лезь в это.

— Я не позволю тебе выбросить свою жизнь на ветер ради родителей, которых ты никогда не знал, и прошлого, без которого тебе будет лучше, Крейтон. — Его голос твердеет. — Я отпускаю Николая, а потом мы поговорим об этом. Рационально.

Он поворачивается к нашему пленнику, но прежде чем он снова начинает пытаться освободить его, я бью его по затылку.

Из его губ вырывается стон, и его бессознательное тело падает на Николая. Я оттаскиваю его назад, затем опускаю на пол у стены.

Извини, Брэн, но твоей морали нет места в этой ситуации.

— Это было излишне. — Говорит Николай мертвым голосом.

Я поворачиваюсь к нему лицом, обе руки в карманах.

— Попытка спасти тебя — вот что излишне.

Он собирается что-то сказать, когда дверь снова открывается, и внутрь входит Лэндон, одетый в новую одежду и с целой плеядой синяков.

Его взгляд блуждает по комнате и останавливается на брате, но он ничуть не удивлен.

— И что он здесь делает?

— Он пытался спасти Николая. — Говорю я.

— Должен был догадаться, раз этот маленький засранец вел себя подозрительно. — Взгляд Лэндона неодобрительный, но он подхватывает Брэна и несет его, останавливается у двери и говорит: — Кстати, Джереми здесь. Я впущу его, как только запру короля нравов. — Бросив последний взгляд на Николая, он уходит, забирая с собой Брэна.

Я прислоняюсь к стене и скрещиваю руки, призывая спокойствие, которого у меня нет.

Николай смотрит на меня из-под прядей своих диких волос.

— Что ты задумал, Кинг? О какой мести говорил цветок лотоса?

Я ничего не говорю, встречая его взгляд своим фирменным пустым взглядом.

— Разве ты не должен подкупать Джера, чтобы он позволил тебе быть с его сестрой, вместо того, чтобы поощрять его вырвать тебе яйца?

Моя челюсть сжимается, но я нейтрализую свое выражение.

— Блядь. Скажи что-нибудь. Подожди, блядь, минуту. Я спрашиваю, ты играл с Анни? Если это так, я помогу Джереми оторвать тебе голову и бросить твое тело в океан как корм для рыб.

Когда я продолжаю молчать, он испускает долгий вздох.

— Ты думаешь, Джереми не знал о ваших отношениях? Он думал об этом с того самого пожара, но причина, по которой он позволил тебе уйти от ответственности, в том, что он знал, что его сестра чувствует себя задушенной всеми охранниками, поэтому он дал ей некоторую свободу действий. Он продолжал наблюдать за тобой и знал, что ты хорошо к ней относишься, и она счастлива. Единственная гребаная причина, по которой он снова начал подозревать твои намерения, — это твои отношения с этим ублюдком Лэндоном. Он сбивал тебя с пути, и Джереми сомневался, стоило ли ему вообще доверять тебе свою сестру. Он был прав?