Глава 3 ТЯЖЕЛАЯ НОША

Время от времени судьбы пересекаются, и я понимаю, что держать свой болтливый рот на замке — отличная идея. Когда взбешенный нефилим тащит меня за воротник в Стикс, инстинкты подсказывают, что да, это один из тех случаев.

Сураз оставляет меня у входа и сбегает за барную стойку, через дверь вниз, туда, где происходит настоящее действо. Бармен на этом этаже, Гуз, делает все возможное, чтобы притвориться, что мимо него только что не промчался взбешенный нефилим. Надо отдать должное его решению не вмешиваться. Я знаю, что точно не стал бы.

За барной стойкой висит куча плакатов, в основном групп, выступающих в «Стиксе», среди которых «Гробница Ника Кейджа». Такую музыку могут оценить и живые, и мертвые. Вот только сегодня, поверх их флаеров, висят непонятные плакаты. Десятки объявлений о пропавших кошках, собаках и даже лошадях.

Хм. Вчера их там не было.

Я смотрю на Диану. Ее безглазые глазницы обращены ко мне, но даже без глаз я начинаю понимать ее мимику. Сейчас она похоже говорит: «Во что, черт возьми, вы меня втянули?»

— Все в порядке, — бормочу я, одаривая ее робкой улыбкой, хотя мой желудок подрагивает. — Сураз просто… вспыльчивый.

Диана закрывает уши, когда группа на сцене начинает играть. В «Стиксе» два уровня. Живые, как всегда, слоняются наверху, не обращая внимания на то, что под ними находится улей для демонического и призрачного населения Хейвена. Забавно, но это место привлекает людей, увлекающихся оккультизмом, тайнами, фильмами ужасов и книгами Стивена Кинга. Они как будто чувствуют, что это за место, но у них не хватает осознания, чтобы увидеть то, что их окружает.

Отвратительная музыка.

У всех групп, которые здесь играют, названия вроде «Мистер Моча», «Коровья Аннигиляция» и «Токсичная Блевотина». Они мастера в создании ужасных, похожих на дирдж какофоний, и готам это нравится. Я наблюдаю за басистом, не слыша ничего, кроме грохота скрипучей гитары, и думаю, знает ли он вообще, зачем находится здесь. В треке нет ни малейшего намека на басовую линию. В миллионе миль от «Битлз», и я уверен, Диана сейчас тоскует по «Нирване».

— Ник, какого хрена ты натворил на этот раз?!

Я подпрыгиваю, прежде чем успеваю остановить себя. После Дианы, Харона и парка мои нервы на пределе. Рыжеволосая Руби, владелица «Стикса» и барменша внизу, смотрит на меня, привлекая внимание. Ей приходится кричать, чтобы я ее услышал из-за проклятого шума «Сладж Хаммер» или как там эти панки себя называют. Хотя, судя по ее лицу, полагаю, она накричала бы на меня, даже если бы мы стояли в библиотеке.

Мы обычно ладим, но события прошлой ночи сделали меня причастным к смерти ее лучшего клиента. Некоторое время назад я взялся за дело, которое приняло неприятный оборот. Знакомый Сирила, Фрэнсис, искал способ призвать Люцифера — похоже, сейчас это самое популярное занятие в Хейвене — и в итоге пожертвовал несколькими бедными девочками-подростками. Я изгнал его. У меня не оставалось выбора. Изгнание означает не просто смерть, оно несет полное уничтожение. Это адское наказание, но Фрэнсис его заслужил.

Сирил не согласился, и хотел лишить меня головы. В какой-то мере я даже его понимаю. Демоны не просто любят друг друга. Все гораздо глубже. Их связь на элементарном уровне, а я вычеркнул Фрэнсиса из гобелена бытия. В общем, мы поссорились, и Сирил вышел из себя. В свою защиту скажу, что не наносил смертельный удар — это сделал Сураз, — а я только помог прибраться.

— Ничего, — кричу я в ответ, широко раскинув руки, — честно. Нефилим схватил меня на тротуаре и притащил сюда.

— Хм, — хмыкает Руби, а потом смотрит на Диану, которая выглядит так, будто хочет провалиться род землю. Интересно, сможет ли она? — Кто это?

Из дверей подвала выходят живые, призраки и демоны, многие с пепельными лицами. Больше, чем обычно, добавлю я, что требует некоторых усилий, когда речь идет о мертвых.

— Что происходит? — спрашиваю, игнорируя ее вопрос.

Руби хмурится.

— Сураз ворвался внутрь и сказал, чтобы мы все убирались. Я взглянула на его лицо и послушалась. Потом увидела тебя и сложила историю воедино. Конечно, все дело в Нике, мать его, Холлеране. Опять. Ты заставишь меня спрашивать дважды?

Я смотрю на Диану. Она стоит как можно ближе ко мне. Бедная девочка. Мне действительно следовало бы отвести ее в другое место, чтобы поговорить, но у меня уже не осталось вариантов. Полицейские у моей квартиры, место убийства в моем офисе, Харон и туманные монстры в парке. Для нее это все слишком, а у меня голова не работает. Я понятия не имею, как присматривать за ребенком, живым или нет, и в момент божественной ясности понимаю, что дело, которое она поручила мне, связано именно с этим. Она ребенок, один в аду, а я — самое близкое к ответственному взрослому, что у нее есть.

Вот дерьмо…

— Клиентка. Она. Моя. Клиентка! — кричу я над очередным пассажем скрипучей гитары и воплей «вокалиста» группы. — Я пришел сюда, чтобы мы могли поговорить. Не знал, что Сураз будет меня ждать. Я введу тебя в курс дела позже, хорошо?

Краем глаза я вижу приближающегося призрака, его зовут Луис. Он застенчивый и довольно приятный тип. Однажды он сказал мне, что, по его мнению, не попал в рай, потому что никогда не ходил в церковь, мол, фрески его пугают. Из того, что я узнал, Бог достаточно переменчив, чтобы использовать это как причину, но уверен, что такой пугливый парень, как он, прячет всевозможные скелеты.

— А-а, Ник? — бормочет он, его широко раскрытые глаза мечутся везде и нигде. — Нефилим хочет, чтобы ты спустился вниз.

— Ни хрена себе. — Кажется, я чувствую себя немного лучше. Моя способность соображать возвращается. — Пойдем, Диана. Посмотрим, что скажет Сураз.

— У вас проблемы?

Она не двигается. Посетители, которых выгнал Сураз, смотрят на нас, на их лицах смесь догадок и беспокойства. Малышка до смерти напугана, и я не могу сказать, что виню ее.

— Нет. — От ободряющей улыбки, которую я ей дарю, у меня сводит мышцы щек. — Мы с нефилимом давно знакомы. Просто недоразумение, вот и все. Сейчас все уладим, а потом мы с тобой поговорим о делах. Не волнуйся, милая, Сураз…

Мы входим в дверь, и слова «плюшевый мишка» замирают на моих губах. Нефилим стоит в центре комнаты, расправив черные крылья, с могучим золотым мечом, воткнутым острием в пол. Он — обсидиановый ужас, зубы оскалены, желтые глаза сужены. Я отвожу взгляд от ярко-красной крови на клинке, затем замечаю, что она забрызгала его черные доспехи и лицо.

— …в ярости, — заканчиваю я со вздохом.

Нефилим поднимает свой мощный кулак, разгибает один палец и указывает прямо на меня.

— Что ты можешь сказать в свое оправдание, Ник Холлеран? У тебя осталась одна жизнь. Стоит ли совершать такие безрассудные поступки?

Я не могу смотреть на него. Тяжесть его взгляда слишком велика. Это похоже на бессилие, но в десятикратном размере. Что-то вроде паралича во сне, когда ты заперт внутри мертвого груза своего тела, разум кричит, умоляет тебя что-то сделать, но оно просто не может. Голос Сураза гремит в моей голове, давя на череп до предела. Я хочу упасть на колени, но эта моя упрямая, своенравная жилка зацепилась за что-то, и я ничего не могу с собой поделать.

Эй, это не должно меня удивлять. Любопытство уже однажды убило меня.

— Почему тебе не наплевать? — Я рычу. — В Хейвене миллионы душ, живых и мертвых. Черт, там наверху куча людей, которые могут видеть так же, как и я.

Мои глазные яблоки пульсируют, словно в них вонзаются невидимые иглы. Несмотря на то, что я сказал, чтобы успокоить Диану, за пять лет мы с нефилимом обменялись лишь парой слов. Небольшой совет за выпивкой прошлой ночью — это одно. Такой уровень свирепости — нечто совсем другое, и моя плоть недовольна тем, что я сражаюсь против воли Сураза.

— Дьявол не нарушил Божьих законов ни для кого из них, Холлеран.

— А-а. — Кусочки складываются вместе, пока я пялюсь в точку рядом с его лицом. Это лучше, чем смотреть ему в глаза. Молоток, пытающийся расколоть мой череп, становится чуть менее настойчивым. — Так вот что тебя так взбесило. Ты говорил с ним, с Дьяволом? Интересно.

Грохот музыки наверху заполняет тишину между нами. Затем, раздраженно вскинув голову, отчего его вороные волосы рассыпаются, Сураз засовывает меч в ножны, и его крылья складываются на спине. Тяжесть, грозящая раздавить меня, ослабевает, и я слышу, как Диана облегченно вздыхает. Она тоже это почувствовала, может быть, даже больше, чем я.

— Да, — отзывается Сураз, его плечи немного опускаются, как будто гнев, изливающийся из него, сделал его конечности слабыми. — После его встречи с тобой.

— Это еще не все, — шепчет Диана рядом со мной. Она дрожит. — Ему больно. Так много печали теперь, когда ярость ушла.

Если Сураз и услышал, то не подал вида.

— Послушай, — говорю, разводя руками. — Я не просил Люцифера исцелять меня. Совсем наоборот. Я примирился, но он поступил по-своему. Кто я такой, чтобы спорить? Ты должен благодарить меня. Судя по тому, что говорит Люцифер, я избавил его от некоторых неприятных дел. Говорят, Уилер могла вытянуть из него всевозможные связывающие обещания.

Сураз направляется ко мне и останавливается на расстоянии вытянутой руки. Из-за него и Харона мне сегодня чертовски надоели мечи. Я заставляю себя посмотреть нефилиму в глаза, и, черт возьми, если это не одна из самых трудных вещей, которые когда-либо делал. Мой мозг кипит, и я удивляюсь, что из ушей не валит пар.

Я вижу печаль, когда его взгляд проникает в меня. Я видел Абсин несколько раз, и у нее тоже такой взгляд. Это понятно. Говорят, рай — это идеальное существование. Конечно, Сураз и она решили последовать за Люцифером в борьбе против Бога, но они проиграли и были изгнаны. Чтобы никогда не вернуться.

Ничто не может сравниться с той жизнью, которую они вели раньше. Дело в том, что я чувствую, что печаль Сураза глубже этого, более личная.